Марина Зилотина - Аномалии среди нас. Я жертва. Книга вторая

Больше рисковать я не собирался, поэтому вежливо поинтересовался:

– Когда ты успела приготовить? – Я, действительно, не мог понять. С полуночи я был с ней рядом в тонком теле. Камилла часто просыпалась, была в смятении. Кошка уснула только, когда мой апельсин встал в караул на прикроватной тумбе. Я списал её тревогу на предстоящую поездку. Сам отключился около пяти. Натужные размышления прервал голос радушной заботливой хозяйки:

– Рано утром. – Она села напротив, взяла бокал с соком и наблюдала за моим здоровым аппетитом. Я только выразительно мычал, поглощая изысканные кулинарные шедевры. Сама Камилла не притронулась к еде. Я забеспокоился. Но заметил ещё один невскрытый контейнер. Самый миниатюрный.

– А это – твоя специальная сбалансированная диета?

– Сначала я накормлю тебя традиционными закусками. А свой экспериментальный образец оставлю на потом.

– Экспериментальный? До дома-то доеду? – я подмигнул ей. – Или смекта на десерт?

– Не смущай меня, – увлечённый ресторатор продолжала погружать в транс влюблённого клиента. – Признаю. Ингредиенты в смелом сочетании. Но он бесподобен. – Кошка игриво облизала губы и представила маленький шарик для осторожной дегустации. Я только зажмурился, когда сама виновница смаковала начинку. – Мм… Я в восторге. Попробуй! – Я всё ещё пребывал под впечатлением её гастрономического наслаждения, действовал на автомате. А кошка уже поспешила с добродушным увещеванием. – Ну не оценишь – смирюсь. Поеду в твой ресторан шокировать публику и распугивать дремучим видом официантов.

– Оценил. Но столик в «Al dente» в семь. – Вдохновлённый её благосклонной уступкой, я уже взял небольшой шарик. Однако её смущённый вид меня удивил.

– Ох, только не туда. – Машинально положив закуску в рот, я подавился. Но не виноградиной, скрытой внутри необычно жгучей миндально-сырной массы, а от её слов. – Я там была вчера. А сегодня в таком виде не хочу там появляться. Извини.

Я закашлялся. Леди списала мой конфуз на свой шедевр и уже спешила с извинениями и водой. Я бесцеремонно отодвинул взволнованное чудо и потребовал голосом разгневанного громовержца:

– Вчера?! Во сколько? С кем? Почему я ничего не знаю?

– Успокойся. Опять подавишься, – она пришла в себя и возмутилась. – Я была там не одна. И почему я, вообще, должна отчитываться? Ты снова заступаешь полномочия. Мы об этом говорили.

Я бросил вилку и выскочил из-за стола:

– Говорили?! Ха! Да мы даже ссорились до моего инфаркта миокарда и угрозы твоего инсульта! – Я видел, как ей был неприятен мой посессионный прессинг, но пантера сделала над собой усилие и, попирая независимость, пошла мне на уступки:

– Никакого криминала. Мы отмечали папин юбилей.

– Банкет?

– Ничего значительного. По меркам моих родителей. – Я успел облегчённо вздохнуть, вернуться за стол, а леди равнодушно продолжала. – Чуть больше семидесяти человек. Коллеги с семьями и отпрысками.

– Светский раут в новом итальянском ресторане удался? – я только скрежетал зубами, заедая свои фантазии маниакального характера. Вкуса уже не чувствовал. Но старательно работал челюстями, чтобы заглушить гнев. Я смёл всё! Почти.

– Родители довольны, – она уклончиво ответила и встала из-за стола, убирая свой поднос. Прежнего настроения уже не было.

– А ты?

– Это же не мой праздник. Но в нашей семье традиция – пышно отмечать дни рождения. А мы уже два года, – она запнулась и закрыла спорную тему, – занимались переездом. Поэтому, наверстали в этом. Извини, мне нужно поработать. Пока несущественная разница в освещении. Я ведь тебя не сильно напрягаю?

Прислушиваясь к внутреннему дискомфорту, я выговорил с набитым ртом:

– Не больше, чем всегда.

Быстрыми шагами Камилла удалилась к этюднику и снова уединилась в своём субъективном мире. Оказавшись в изоляции, хищник смог сосчитать только до сорока и вырос за её спиной с чашкой кофе, в качестве символа примирения.

– Ты встревожена. Что случилось?

– Не могу уловить оттенок озера, переписываю третий раз.

– Могу помочь с критикой. – Я не проявлял открытого интереса к её художественным способностям, уяснив для себя, что излишний энтузиазм не доставляет Камилле удовольствия. Она выдавила из себя усталое подобие улыбки и, не отрывая глаз от холста, тяжело вздохнула:

– Ну хоть ты не льстишь.

Я ответил на её доверие в своей манере – бессовестно солгал:

– Я – незаинтересованное лицо. Не из числа твоих поклонников.

Леди невесело усмехнулась и попыталась отшутиться:

– Иногда это даже задевает, что ты такое равнодушное чудовище.

– Осторожно со словами, моя прелесть. Подобное соединяется с подобным.

Ни говоря ни слова, Камилла тут же вооружилась наушниками и, исключая комментарии, дистанцировалась от циника. А в следующее мгновение я загнулся. Энергетический форсинг кросс-ударов. Цель – солнечное сплетение. Жажда сплошным массивом. Хищник упал на колени и, задыхаясь от удавки, еле выдавил:

– Что. Ты. Скрываешь? – Кружка в траве, а вампира лихорадит в предмутационной ломке. Камилла обернулась. В напуганных глазах смятение. А я рычал. – Я друг. Ты можешь мне доверять. А твоя тайна… – «Нет!» – она отпрянула и оглушила меня внутренней истерикой с такой болью, что я еле вздохнул. – Твоя тайна мучает. Нас обоих. Меня! – Я уже оказался на спине с перекошенным лицом.

Камилла отреагировала немедленно:

– Что? Где? Сердце?

Я схватил её за запястье, когда она искала мой пульс, и сурово потребовал:

– Что ты можешь скрывать такого, чего бы я ни понял? Даже если б ты кого убила… – я не договорил, а надо мной в контражуре уже стоял Ангел Возмездия:

– Да ты провидец. Вот тебе настоящее бездушное чудовище. Я убила брата.

«Так, ладно. Для меня это не вопрос», – мне потребовалась минута, чтобы совладать с охрипшим голосом.

– Значит, ваш переезд был спровоцирован его кончиной?

– Переезд? – Она повернулась ко мне лицом, и я опешил. Глаза – угли. Брови сошлись на переносице, а во взгляде – гнев. – Нет, Гордон, бега. И это ультиматум. Его последнее желание.

Я рассуждал вслух под её отсутствующим взглядом:

– А мотивы?

– Документально Марк умер от острого приступа инфаркта миокарда. Как констатировали врачи – внезапная клиническая смерть вследствие фибрилляции желудочков на фоне асистолии. И это моя вина. Я несу ответственность.

Я терпеливо ждал. Она тяжело вздохнула и приняла решение:

– Мой брат был даром. Харизматичный лидер. Спортсмен борец, призёр престижных соревнований и чемпионатов. Греко-римская борьба. Экстерном школа. В восемнадцать – институт, ИнЯз. «Великовозрастен и мудр не по годам» – родительская гордость. Я – так, посредственность на фоне его феноменальных способностей вундеркинда. Но он был не просто братом, типичной родственной душой. Марк был покровителем и другом. – Фурия горько усмехнулась и, взяв в руки мастихин, всмотрелась в искусно инкрустированную рукоятку из морёного дуба. Безжизненный холодный голос приобрёл тёплые нотки. – Всё началось, когда он неожиданно увлёкся мистикой. Марк был целеустремлён и добился результатов. А потом… – Она неожиданно потрясла в воздухе мастерком и зарычала с хрипотцой, копируя интонацию брата. – Хм, сказал мне: «Во многой мудрости – много печали. Тем более, что мистика – это и не мудрость вовсе. А по большому счёту – зло. Я влип, мне уже поздно. Но тебя я защищу». Вручил мне этот коллекционный мастихин, исключил любую практику и рьяно поощрял занятия изобразительным искусством. – Камилла бережно вернула мастихин на место и повернулась ко мне спиной. – Мы близнецы, но были так близки, словно сиамские, делились даже своими тайнами. Однажды, он подошёл – напуганный и непохожий на себя. Я уже решила, что это розыгрыш. А он прошептал: «Я доигрался»…