Виолетта Векша - Страшная сказка

– Наш сотрудник звонил ему на домашний телефон, который мистер Аттье оставил в полицейском участке, – продолжал мужчина спокойным голосом, тогда как я, застыв, с холодной липкой дрожью ожидала каждое его слово примерно так, как ждет оглашения приговора отчаявшийся преступник перед казнью.

– Так значит этот говнюк был замешан еще в каких-то гнусностях?!

– Не знаю, – медленно произнес шериф, хмуря брови. – Вроде бы, у него был штраф за парковку в неположенном месте и…

– И что? – перебила его мать. – Вы дозвонились ему?

– Нет, мы звонили весь день, с той самой минуты, как нашли его номер в базе, но трубку никто не взял. – Моррис замолчал и откашлялся. А потом произнес такое, отчего я даже зауважала толстяка. Так нагло насмехаться над матерью даже я себе не позволяла.

– День сегодня погожий, – произнес он, чуть вздыхая. – Может, парень пошел на рыбалку или на охоту, сейчас как раз сезон оленей…

– Или же ублюдок похитил мою дочь и держит ее в каком-нибудь сыром подвале!.. – голос матери задрожал, и она всхлипнула.

Я стояла за дверью гостиной, вслушивалась в каждое слово, чувствуя, как щемит сердце глубоко в груди. Неосознанно я закусила губу, и из нее уже потекла горячая струйка крови: я чувствовала, как она сбегает по подбородку и крошечными каплями капает на футболку. Я боялась, я ужасно боялась того, что они могут сделать с Марком, в чем смогут его обвинить.

– А прийти к нему домой вы можете? – спросила мать с заметной обреченностью в голосе. – Клянусь, я…

– У нас нет его адреса, – спокойно перебил ее Моррис. – Мистер Аттье оставил у нас только номер для связи.

Я услышала судорожный вздох, будто женщине разом перекрыли доступ к кислороду, крик бессилия на выдохе, а после до моего слуха донеслось что-то уж совсем невозможное – судорожные, болезненно-истерические рыдания.

– Дорогая, успокойся, – услышала я отца.

Его голос дрожал, и я тут же почувствовала укол совести, кольнувший меня по лопаткам.

Ну же, Соф, открой эту чертову дверь.

– Я вас понимаю, – сказал Джек мягко, уже без всякого зубоскальства. – У меня самого подрастают две девочки, и я знаю, каково это. Полиция, конечно, сделает всё возможное, но… – он помолчал, потом неуверенно продолжил: – На днях я видел вашу дочь. Она выходила из кафе поздно вечером, и она… она была не одна, вы меня понимаете? С ней шел молодой человек, по вашему описанию очень похожий на мистера Аттье.

Я слышала, как ахнула мать. Сама я прислонилась к стене и закрыла глаза. Неужели в этом чертовом городишке нельзя сходить в кафе с парнем, чтобы потом об этом не было известно всему городу?

– Также, миссис Майер, – продолжил Моррис, видимо, выбрав для себя девиз «лучшая защита – это нападение», – стоит заметить, что вы не в первый раз к нам обращаетесь. Помнится… – мужчина нахмурил лоб, – помнится, пару лет назад ваша Софи также убежала из дома.

– Что вы хотите этим сказать?!

– Ничего, – невозмутимо ответил шериф. – Я только хочу обратить ваше внимание на то, что ваша дочь импульсивная девушка и ей свойственны необдуманные поступки.

– Тогда был другой случай, а сегодня я своими глазами видела, как этот подонок против воли затащил мою дочь в машину, – с чувством возразила мать. Ее голос все повышался, как бы предупреждая, что душившая ее материнское сердце буря не за горами. – Запомните, Моррис, я его из-под земли достану, я добьюсь его ареста, даже если у вас, полицейских, кишка тонка!..

Дальше медлить было просто невозможно. Я набрала в грудь побольше воздуха и открыла дверь гостиной.

Три пары глаз разом уставились на меня. Мать с шерифом стояли друг против друга, отец сидел на диване, подперев голову рукой – было ощущение, будто он пытался решить непосильную для его ума задачу.

– Соф?!.

Женщина глядела на меня, словно я была духом, восставшим из мертвых, призраком, галлюцинацией, кем угодно, но только не ее дочерью. Да, пожалуй, ради такой минуты стоило побыть в роли «похищенной».

– Всем добрый вечер, – сказала я, оглядывая присутствующих. – По какому случаю собрание?

Наверное, мне стоило промолчать. Или лучше всего – броситься к родителям на шею и умолять их простить меня. Наверное, мне нужно было извиниться. Если и так, то знайте, что я не сделала ничего подобного.

– Софи… Бог мой, где ты была?

Мать выглядела насмерть перепуганной, на ее щеках виднелись дорожки слез, а ее волосы, всегда такие блестящие и опрятные, были растрепаны и взлохмачены, словно она не один час изо всех сил дралась с разъяренным хищником, и только сейчас, одержав наконец победу, поняла, насколько глупым занятием занималась всё это время.

– У нее кровь! Боже, ты только посмотри на нее!.. – она повернулась к отцу.

Черт, кровь… А я про нее забыла совсем. Ну и видок у меня небось сейчас, подумала я, в душе даже забавляясь сложившейся ситуацией.

Отец – очень спокойный, с застывшим, окаменевшим лицом – встал, подошел ко мне и, не отрывая глаз от моего лица, очень серьезно спросил:

– Ты в порядке, дочка?

Я кивнула. Отцу, кажется, больше ничего и не требовалось. Он подошел к Моррису и, прямо и ровно смотря в лицо начальнику полиции, сказал:

– Джек, приносим свои извинения. Ваша помощь нам больше не нужна.

Джек Моррис удивленно поднял брови, перевел взгляд с отца на мать, потом на меня и спросил:

– София, где ты была? Мы все ужасно волновались.

Мать хотела что-то сказать, но шериф не дал ей вмешаться.

– Мне нужно знать, что там произошло. Это, черт его дери, моя работа… Вы , – обратился он к матери, – устроили переполох во всей округе, и теперь за это нужно кому-то отвечать.

Мать поджала губы, открыла было рот, но благоразумно промолчала. Боже, храни тебя за это молчание!

– Я слушаю, – шериф обратился ко мне официальным, лишенным какого-либо окраса голосом – так мог бы судья зачитывать в зале суда смертельный приговор.

Я прошла на середину комнаты, села на диван, закинула ногу за ногу и равнодушно спросила:

– Что вы хотите знать?

– Где ты была? Что этот подонок сделал с тобой? Почему на твоей майке капли крови? – тут же засыпала меня вопросами мать.

– Ну-ну… – начальник полиции, бросив взгляд на мать, качнул головой. – Вопросы здесь задаю я.

Мужчина повернулся в мою сторону, мать жадно впилась в меня взглядом, а отца допрос и вовсе не интересовал: он дернул плечами и торопливо вышел из гостиной.

– Итак, София… Я попрошу тебя отвечать мне по возможности честно – тогда ни у меня, ни у твоих родителей не возникнет нелепых недоразумений. На прямые вопросы отвечай строго «да» или «нет». Это понятно?

Мать удивил холодный тон его голоса, я же просто кивнула.