Сергей Рогунов - По ту сторону

Незаметно закончился январь, начался февраль – последний месяц зимы. И вот, в первую пятницу февраля около трёх часов дня раздался телефонный звонок, которого я с таким нетерпением ждал.

– Приветствую тебя, мой дорогой друг, и докладываю: твоё задание успешно выполнено, – заговорщическим голосом начал Майкл на другом конце провода. – Причислить предоставленный мне текст к каким-либо известным языкам и наречиям не представилось возможным, однако, интерпретировать смысловое содержание текста всё же удалось… С кристаллом дела обстоят гораздо интереснее, есть о чём рассказать… Как ты понимаешь, разговор долгий и не телефонный… Поэтому имею такое предложение: приезжай сегодня вечером ко мне домой, тогда в спокойной обстановке я всё в предельно доступной форме детально изложу… Да, и вот ещё что: денег я с тебя не возьму, естественно, но папе надо подогнать хорошего коньяку, лучше итальянского. Насчёт моих скромных предпочтений ты давно в курсе, – усмехнулся Майкл, – водка «Смирнов», и непременно в двух экземплярах. Собственно, это пока всё, что имел тебе сказать… Сегодня я до шести на работе, так что подваливай часам к семи. Удобно будет?

– Конечно, нет проблем! До встречи!

– До вечера, – с этими словами Майкл отключился.

Я положил трубку телефона на базу, взглянул на часы: времени до нашей встречи остаётся более чем достаточно, чтобы закончить домашние дела и сгонять в «Ароматный мир» за «благодарностью» учёным мужам…

Не стану скрывать, что каждый мой визит к Майклу всегда был наполнен ностальгическими воспоминаниями. Когда идёшь от автобусной остановки, видишь эти пятиэтажки, в одной из которых он живёт, эти старые тополя, уютную детскую площадку рядом с волейбольной, огороженной проржавевшей сеткой, то такое ощущение, что ты вернулся в Москву восьмидесятых годов прошлого столетия. И сразу же вспоминается студенческая молодость…

Самое яркое, почему-то, воспоминание связано с добровольной народной дружиной. Раз в месяц я с несколькими однокурсниками выходил на дежурства в опорный пункт милиции. Мы патрулировали улицы с красными повязками на рукавах, следили за общественным порядком, а между делом, бывало, пили шампанское на крышах домов (тогда выходы на чердаки и крыши не запирали), откуда при случае тащили по домам бесхозные демонтированные старые телеантенны или обрывки телевизионного кабеля для своих радиолюбительских целей.

Вспоминается, как собирали различные приёмники и передатчики из деталей разной списанной или попросту выброшенной аппаратуры; как ездили в стройотряды летом, а осенью – в совхоз на уборку картофеля; как готовились к зачётам и экзаменам, а после окончания зимней экзаменационной сессии беспробудно пьянствовали все короткие каникулы, снимая стресс… Да уж, многое теперь вспоминаешь с улыбкой или с грустью… Не вернуть то время никакими способами и ни за какие деньги, это неоспоримый факт. Но вернуться в него, пусть и ненадолго, хотя бы всего на несколько минут, порой так хочется!

Впрочем, Советский Союз я в годы своей юности недолюбливал. Да, тогда государство рабочих и крестьян с его запретами, ограничениями, с «железным занавесом», с кастрированной культурой и информационным голодом, с плановой экономикой, со спекулянтами разных мастей ею вскормленных, порождающих дефицит большого числа товаров народного потребления и, как следствие, огромные очереди, продуктовые талоны и всё такое, вызывало у меня отторжение.

С тех пор, конечно, некоторые недостатки социализма благополучно были преодолены, но взамен появились новые глобальные проблемы, уже присущие дикому азиатскому капитализму с просто нечеловеческой харей. Например, социальная незащищённость многих слоёв населения, многомиллионная безработица, убитое бесплатное здравоохранение и разрушенное образование. Стало почти нереально заработать вменяемые деньги, не продав свою жопу Сатане, но при этом дефицит продуктов и различных непродовольственных товаров временно отступил; исчезли километровые очереди, талоны и ограничения продаж в одни руки. За деньги теперь стало доступно всё, что пожелаешь, только вот не стало самих денег у населения в основной его массе.

Зато пышным цветом в обществе расцвели равнодушные хамы и недалёкие подонки всех калибров, а также восторжествовало некомпетентное тупое быдло. Что же касается умных, здравомыслящих, образованных и гуманных людей, то они как раз оказались в чудовищном дефиците… Хотя, если трезво оценивать прошлое и настоящее, то, не вдаваясь в детали, общество наивных и трудолюбивых мечтателей, которые стабильно жили с уверенностью в завтрашнем дне, постепенно превратилось в зомбированную стаю озлобленных и хитрожопых крыс и баранов с отбитыми мозгами, враждующих между собой, над которыми всячески глумятся дождавшиеся своего часа разнообразные геббельсы с менгеле, и которых в любой момент могут просто тупо пустить в расход без какой-либо уважительной причины…

Но это так, лирическое отступление; я вот о чём вдруг подумал: в какую бы эпоху ты ни родился, одно дело, если тебе чуть за двадцать и целая жизнь впереди, и рисуешь ты себе радужные перспективы, а другое, когда тебе уже за пятьдесят, в целом жизнь-то прожита и прожита совсем не так, как это представлялось тридцать лет назад. Недаром существует поговорка: «Если хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах»…

Вот и прожита жизнь уж немалая,

И успели виски поседеть…

И смеётся над ним, отвернувшись,

Желтоглазая тётенька Смерть…

…А вот и всё тот же обшарпанный подъезд с покосившейся матрицей почтовых ящиков, те же истёртые ступени лестницы, та же испачканная уже пожелтевшей от времени краской табличка с номером двенадцать на двери квартиры Майкла на третьем этаже…

Майкл открыл почти сразу после звонка. Оказывается, он сам пришёл буквально за пару минут до меня и только-только успел облачиться в домашний наряд. Я передал ему пакет с коньяком и водкой, снял куртку, сменил ботинки на гостевые тапочки и проследовал за хозяином в гостиную.

Надо отметить, что со времени, когда я впервые побывал у Майкла в гостях (а дело было в октябре 1987 года), обстановка в его квартире абсолютно не изменилась. Те же обои на стенах и занавески на окнах, всё та же мебель; доисторический чёрный дисковый телефон на стене в прихожей, завалы всяких печатных плат от радиоаппаратуры между кроватью и шкафом в спальне; старый кожаный раскладной диван, пара обшарпанных кресел в гостиной и там же – дореволюционный обеденный стол…

Казалось, что и запах восьмидесятых сопровождал тебя повсюду, словно время остановилось на десятилетия. И только современный плоский LCD телевизор на невысокой этажерке в углу гостиной напоминал о том, что ты всё-таки находишься в двадцать первом столетии…