Василий Боярков - Пираты, или Тайна Бермудского острова

Неожиданно Джек замолчал, откупорил бутылку крепчайшего рома, заранее принесённую к капитанскому мостику, а сделав из нее несколько смачных глотков, умиляясь, задумался, словно бы предавшись нахлынувшим внезапно давним воспоминаниям. В то же самое время, кроме почтительного юнца, терпеливо дожидавшегося, пока его замкнутый воспитатель насладится смакованием выпитого напитка, была в той удивительной компании одна, до крайности неусидчивая, натура, которой просто не терпелось узнать закономерное продолжение.

– А дальше? Что было дальше? – торопила она рассказчика, подталкивая его к немедленному продолжению начатой повести и нетерпеливо ерзая на перилах.

– В недалёком будущем, – по привычке присвистнув, продолжил Колипо, принуждённый столь настойчивым требованием, – мы попали в неприятную ситуацию: нас выследил испанский трехмачтовый галеон – и вот тут жестокий капитан Уойн проявил… осторожность, непривычную для себя и полностью идущую вразрез с его убийственным статусом. Да, он не стал вступать в ожесточённую битву, а, пользуясь юркой способностью брига – как и большинство пиратов, он использовал именно быстроходные корабли – предпочел трусливо отправиться в бегство. Бо́льшая часть команды с его решением была, естественно, не согласна, предпочитая безжалостный бой, хороший грабеж и собственную наживу; но, делать нечего, в экстренных случаях капитан обличается непререкаемой властью, поэтому мы вынуждены были в точности исполнять его нелепые указания. Испанцы преследовали нас целые сутки; но – то ли было угодно Богу, то ли, как и всегда, мы оказались удачливее? – нам посчастливилось оторваться настолько, что постепенно преследователи скрылись из виду. И наступила очередь капитана! Он был обязан держать ответ перед разъяренной командой. Я к тому времени достиг уже тридцати трехлетнего возраста, как я уже указывал, был на судне вторым человеком… впрочем, в силу сильно завышенных амбиций, мне хотелось чего-то большего, а это-то как раз и была наилучшая возможность подвигнуть недовольных пиратов на унизительный бунт, сместить Бешеного Фрэнка и самому возглавить непримиримое бандитское общество. Точно так я и поступил: мне удалось подговорить команду, и мы выдали Уойну, а также верными ему сподвижникам сразу по три черные метки. Вы спросите: что это означает?

– Да, – откликнулась восхитительная блондинка, продолжая выказывать нетерпеливую непоседливость; в отличии от неё, Джо продолжал почтительно отмалчиваться, горделиво постаивая в сторонке, – лично мне невероятно интересны самые маленькие нюансы: раньше мне, поверьте, ничего похожего даже не снилось, хотя, если честно, я повидала «всякого», да и книг про корсаров и флибустьеров прочитала великое множество, – употребила она каперские названия, не разбираясь в тогдашней терминологии, – поэтому было бы очень познавательно услышать обо всем происходившем воочию, так сказать самолично.

– Хорошо, тогда слушайте, – сделав пару глотков из открытой бутылки, вернулся Колипо к прерванному рассказу, – три черные метки означают, что пират должен быть высажен на необитаемый остров с бутылками рома и воды, а также пистолетом, заряженном одной пулей. Мы поступили честнее: заковали капитана и верных ему сподвижников в железные кандалы и посадили их в клетку, сравнимую с той, из какой мы только недавно выбрались сами, – кивнул он воспитаннику широкополой шляпой, которой обзавелся прямо тут же, на захваченном судне, найдя ее на палубе, сброшенной кем-то из бывших членов команды, в порыве абордажного азарта устремившихся на «Независимость – 2», – в дальнейшем провели успешную операцию и захватили небольшую рыбацкую лодку, способную свободно взять на борт и свергнутого Фрэнка, и не предавших его отпетых разбойников. Как вы понимаете, впоследствии наши пути существенно разошлись и мы сделались друг другу врагами, соревнуясь в ловкости, удачливости и суровой жестокости. Между тем ни он ни я никогда не шли на открытое столкновение, прекрасно понимая, что отлично знаем заковыристые повадки противника, а значит, победа при таких обстоятельствах достанется волею счастливого случая – подобное положение дел, простите, ни мне ни ему было попросту не приемлемо, так как мы привыкли полагаться исключительно на продуманные действия, подкрепленные и значительной силой, и холодным расчётом. Итак, пришла пора перейти к самой интересной части невероятно правдивой истории…

Он ненадолго умолк, прихлебнул из почти опустевшей стеклянной бутылки и застыл в немом смаковании. На этот раз его никто не прерывал, так как оба слушателя вперились в него завороженными глазами, с открытыми ртами ожидая грядущего продолжения. По привычке удовлетворенно присвистнув, искушённый рассказчик, слегка уже охмелевший, через непродолжительное мгновенье продолжил:

– Плавал я, верховодя пиратским судном, примерно три года, успешно нападал на торговые, а отчасти и военные корабли, пока конфликтовавшие страны не заключили между собой позорного перемирия и пока не бросили совместные силы либо на полное уничтожение, либо – при самом лучшем раскладе! – поимку удачливых и жестоких бандитов. Тогда наступил тысяча семьсот девятнадцатый год и всем вольным разбойникам приходилось очень и очень несладко – часть сошла на берег, а такие, как я и мне подобные, продолжали бороздить океан и остервенело нападали на зазевавшихся ротозеев. Как не покажется странным, но нашему кораблю – благо он перешел по наследству от везунчика Фрэнка – неизменно сопутствовала удача, и мы продолжали быть полностью невредимыми. И вот тут-то моя жизнь совершила самый что ни на есть крутой поворот! Что это было? – в очередной раз он заострил внимание благодарный слушателей, так и не решавшихся больше его прерывать. – Да просто, парень, – первый раз старый «морской волк» обратился к неоперившемуся воспитаннику не как-нибудь по-иному, скажем, по сложившейся традиции не назвал его по-простому «юнцом», – именно тогда я повстречал твою… мать!

– Как?! – удивленно вскинул юноша густые, черные брови, впервые решившийся прервать почтенного воспитателя (Лера, наблюдая их очевидное сходство, о чем-то таком догадывалась, поэтому последнее изречение не вызвало у нее особого удивления; словом, она продолжала молчать, терпеливо ожидая, что будет дальше). – Получается, вы мой отец?

– Кто дослушает, тот узнаем, – спокойно провозгласил Колипо, допивая бутылку и посылая за следующей, – сходи-ка лучше принеси мне еще чего-нибудь выпить, а то столь продолжительные речи мне горло полностью высушили: почти двадцать лет не брал в рот ни грамма, а тут словно накатило – прям не могу удержаться!