Тёма Шумов - Спас На Зле

Следующими в памяти задержались воспоминания о темном коридоре, по которому он крался, шатаясь и держась за стену, а также о том, как блевал, склонившись над обосанным унитазом. Полоская рот и разглядывая себя в зеркале, он думал о том, что вероятнее всего уже умер: настолько бледным казалось ему собственное лицо с темнеющими провалами глазниц.

– Это не я, – зло прошипел Сергей и ударил в зеркало ладонью, намереваясь дать пощечину отражению, – я не мертвец. Это вы все сдохли. Это у вас вместо глаз черные дыры, из которых выглядывает ад.

Когда Сергей вернулся за стол, голова немного прояснилась и разговор с Никитой он запомнил почти дословно.

– Скажи, Никитос, если бы тебе предложили прожить жизнь заново, неужели бы ты ничего не изменил?

– Ты о чем сейчас?

– Да так. Как в целом, в метафизическом смысле, так, в тоже время, и в грубом, приземленном. Не думал, что буду рефлексировать, вспоминая свои школьные годы… Но мне кажется, мы многое сделали неправильно. И мне… ну да, мне стыдно и неприятно…

– У‑у‑у‑у, – протянул Никита. – Как у тебя все запущенно, братело. Что‑то мне подсказывает, что ты из‑за Усиковских педиков расстроился. Но мы ж никого не убили и даже не покалечили. Хотя я считаю, что имели полное право. Мне противна и мерзка сама мысль, что эти недочеловеки могли бы тут собираться и устраивать свои оргии.

– Да не…

– У меня если ты не знал уже сын родился. Сейчас ему год с небольшим. И мне бы очень не хотелось, чтобы один из этих пидоров заманил бы его сюда и совратил.

– Я понимаю тебя, Никитос. Я не об этом.

– Тогда, о чем?

– Они тоже люди. Мы могли бы просто поговорить. Поделиться нашими страхами друг относительно друга и решить все это по‑другому.

– Да как хоть с ними по‑другому разговаривать! Ты им только дай слабину, они тут же тебе на шею сядут. Оглянуться не успеешь, как вместо парада победы на красной площади будут свой гомосячий парад проводить и по всюду во власти своих посадят, чтобы те только их интересы защищали.

– Мы все люди в первую очередь, а значит сможем договориться. Вот как я теперь думаю. Мне неприятно вспоминать что мы творили.

– Круто, то есть ты хочешь начать перед ними каяться и просить прощения? Извини меня, но это уже синдром совка.

– Что за синдром?

– Это я сам придумал. Синдром советского человека. Не раз замечал, как меняются некоторые из наших граждан попадая в Европу. Начинают пресмыкаться перед европейцами и шипеть на своих: вы бескультурное быдло, вы разделили Германию и подавляете свободу . Их мозг сожрало чувство вины. Сожрало и нагадило им в черепушку. Теперь там вместо него одно дерьмо. Чувство вины – это паразитический червь, которого вырастили в их головах перестройка и последующие годы либеральной анархии. И до сих пор весь этот цивилизованный – в кавычках – мир, чуть что, первое, что предлагает нам – покаяться. Покайтесь перед поляками, перед грузинами, перед прибалтами. Скоро не останется никого перед кем нас не заставляли бы просить прощения. Если так пойдет дальше, то мы будем вынуждены извиняться уже за геноцид индейцев, опиумные войны в Азии и за ядерную бомбардировку Японии. И при этом никто даже не думает заставлять грузин извиняться перед остальными за Сталина и Берию? Или евреям за революцию и вообще за коммунизм?

– Нет. Нет у меня никакого синдрома. Мне бы хотелось извиниться перед конкретными людьми, за конкретные свои поступки. Просто, потому что мне было бы спокойней знай я, что они не держат на меня зла.

– А если держат? Может же быть и так?

– Может. Это будет скверно, буду тогда добиваться от них прощения.

– А если кто‑нибудь заявит, что простит тебя, только если поимеет твою девственную анальную дырочку?

– Ну, в разумных пределах. К тому же я уже говорил – мы в первую очередь люди и лишь в последующем все остальные.

– А я тебе говорю, забей на это. Это ты так думаешь. Но думают ли так они . К тому же, что если кто‑то из них не сможет простить тебя по той причине, что он уже того? Откинулся? Как Виталик, например. Помнишь Виталика?

Сидящие на скамейке бабушки были без ума от него. Это был мальчик с внешностью ангела. Кучерявые светлые волосы, стройный, с большими голубыми глазами и длинными пальцами аристократа. Он жил на втором этаже в соседнем с Сергеем подъезде и престарелые кошелки восторгались всякий раз, когда он проходил мимо них, здороваясь с каждой по имени ( Здравствуйте, баба Нюра… Здравствуйте, баба Зина… ), с обязательным поклоном, или, когда из раскрытого настежь балкона его квартиры доносилась исполняемая им бетховенская «К Элизе».

И именно за все это, – все то, за что он нравился бабушкам, – Сергей его и ненавидел. Его буквально передергивало, когда он смотрел в эти томные с поволокой глаза, когда видел его тонкие с аккуратными ногтями пальцы и слышал, как он играет.

В младшей школе Сергей с друзьями несколько раз доводил Виталика до слез. Они отбирали его портфель и играли им в футбол, заламывали руки за спину (он при этом так жалостливо ныл, что это распаляло мучителей еще больше) и заставляли есть собачье дерьмо. В средних классах они стали его пинать. Считалось смешным подкараулить мальчишку и пнуть в грудь или в спину, чтобы тот упал в пыль на обочине и заплакал. Им нравилось, когда он рыдал, он делал это как‑то по‑особенному: как девчонка. И он никогда не защищался. Только убегал, широко расставляя локти и приземляясь на носочки.

– Как хренова балерина, – сравнил как‑то Никита.

А в выпускном классе они узнали, что Виталик нетрадиционной ориентации.

Все началось с шутки, с относительно беззлобного пранка – Никита создал фальшивый аккаунт в одной из популярных соцсетей от имени Бориса Муравьева, никогда не существовавшего в реальности, открытого столичного гея и ЛГБТ активиста. Наполнив профиль фотографиями Ника Андерса, малоизвестного английского певца, они отправили предложение дружбы Виталику.

Тот принял ее и ответил уже через несколько минут, восхитившись тем насколько свободней и цивилизованней Москва по сравнению с глубокой провинцией, в которой его окружают сплошные гомофобы.

Очень тяжело жить среди людей, которые тебя совершенно не понимают. Я не могу признаться в своей ориентации даже матери , – написал он в заключении своего сообщения.

– Ийес! – Никита вскочил со стула, сжав кулаки.

– Черт! Я всегда это чувствовал, – обрадовался своей прозорливости Евгений. – Я знал, это с первого дня как его увидел. Сраный пед учится с нами в одной школе! Спорим, он сосет у учителя физики!? Мы должны, мы обязаны раскрутить его на большее!

На следующий день, Борис Муравьев сообщил Виталику, что известное модельное агентство проводит кастинг юношей и обещал похлопотать за него если тот пришлет свои фотографии без верхней одежды.