Тёма Шумов - Спас На Зле

По кой черт он постоянно таскается следом? Алексей не баба какая‑то чтобы нянькаться с ним. И купаться они вместе не будут. Точка. Мелкий должен знать свое место.

Артем плавал как биомеханический робот – нырял, проплывал под водой полметра и вставал в полный рост протирая глаза. Посмотрев на брата и удостоверившись, что Алексей следит – или делает вид, что следит, – складывал руки в молитвенном жесте и нырял снова.

Книга увлекла. Алексей потерял счет времени и не заметил, как выпил пол банки пива. Когда закончилась очередная глава, Алексей вздохнул и отложив книгу в сторону, крикнул:

– Ну все, мелкий, твое время кончилось!

Рыжий шар солнца запутался в ветвях деревьев, росших на противоположном берегу. Гладь озера была безупречной.

– Мелкий! – у Алексея неприятно заныл живот и свело скулы. – Ты, где?

– Это что, шутка? – грудь сдавило, а в голове застучал огромный промышленный молот.

– Мелкий! – закричал он, скидывая с себя одежду, путаясь в штанинах и сбегая к берегу.

Озеро было не глубоким. Там, где нырял Артем, оно едва доходило ему до пояса. Чуть дальше становилось « по горлышко ». И лишь в одном месте имелся глубокий провал, где даже Алексей не смог достать дна.

Он нырнул, ощупывая руками темную воду. Ударил кулаком по воде и закричал, зовя брата. Но Артем его уже не слышал. Спустя два дня его тело нашли на отмели у берега ниже по течению Волги.

Надо было ехать на такси , – подумал Сергей, увидев в зеркале догоняющую его машину с синими проблесковыми маячками.

Нога автоматически переместилась с газа на тормоз.

Прислонив ладонь ко рту, он выдохнул и скривился от едкого водочного перегара.

«Орбит» должен был находиться в одном из карманов. Он отлично помнил, как покупал его вместе с сигаретами и пивом вчера вечером, когда вышел из бара «Лунный свет». Или это было уже сегодня? Домой он точно ввалился уже за полночь.

Войдя вчера в тренажерный зал, он нос к носу столкнулся с двумя одноклассниками – Никитой и Евгением. Кроме того, что они учились в одном классе в старшей школе, они к тому же играли в одной хоккейной команде.

– Серж!

– Никитос! Джон!

Они обнялись.

– Давно не виделись!

– Да уж.

– А ты гляжу форму не теряешь. И стрижку не поменял, – Никита провел ладонью по его короткому готическому ирокезу.

– Стрижка, как и шрам на затылке, служит мне напоминанием о тех временах и тех людях, благодаря которым я стал тем, кто я есть.

– То есть – напоминанием о нас?

– Ну конечно. О ком же еще? – ответил он и про себя перечислил еще несколько имен – первой в его жизни девчонки, с которой он обжимался за углом школы, следователя, выбившего ему передний зуб и судьи, на чьем лице было написано полное нежелание разбираться в деле, а лишь скорее закрыть его и вернуться к прерванному чаепитию с выполненным « планом по посадкам ».

Тренировка получалась скомканной: они больше трепались, вспоминая школьные годы, чем занимались. Спустя полчаса, бросив на половине жим штанги, они решили отметить встречу и посидеть в их любимом баре.

В «Лунном свете» их не забыли. Хозяин, пузатый армянин со смешным для русского уха именем Усик, лично приветствовал их и посадил в отдельной, укрытой от посторонних, вип‑зоне.

– Усик! – Никита фамильярно стукнул армянина по спине. – Ну, что? Скучал по нам?

– Если скажу « да », вы ж, не поверите, – Усик сжался и уменьшился в размерах.

– Да не бойся, мужик, – Сергей убрал с плеча хозяина могучую руку приятеля. – Времена изменились, и мы изменились тоже.

– Это хорошо, – Усик медленно отошел от стола. – Все что происходит, происходит к лучшему.

– Мы теперь серьезные взрослые люди, так ведь парни, – Сергей посмотрел на одноклассников.

– Однозначно, – подал голос Евгений.

– Ты нам ничего не должен. Мы тебе тоже. Пришли нам одну из своих девок с меню. Мы отметим встречу, оплатим все как положено и спокойно разойдемся. Договорились?

– Да, да, конечно. Рад вас видеть ребята, – Усик скрылся за портьерой.

– Боится, – хохотнул Никита. – Уж сколько лет прошло, а жирдяй все еще помнит и боится нас.

– Да, – согласился Евгений. – Здорово мы тогда шороху тут навели.

К столу подошла официантка – миниатюрная блондинка, с волосами убранными в хвост. Раздав каждому из них меню, она отошла и встала в углу, ожидая, когда они сделают выбор.

– Знаете, – произнес Сергей. – Мне не приятно это вспоминать. Я не считаю, что нам стоит хвалиться тем, что мы творили.

– Ты что? – удивился Никита. – Не хвалиться тем, что мы разогнали голубой малинник?

– Это было неправильно.

– Серж! Я не понял, это вот сейчас что такое? Окно Овертона сработало? Может ты теперь и на марши ЛГБТ ходишь?

– Нет. Не хожу.

– Тогда в чем дело? Эти пидоры устроили здесь свой вонючий притон. Или ты забыл? Забыл, что они здесь творили? Все их гомосячьи танцы, обжималки и сосания? Мы же просто очистили город от этой мрази. Кто‑то должен был это сделать, не побоявшись замарать руки.

– Серж, мы же не беспредельщики. Просто все должно быть в рамках приличий. Усик, я уверен, так и встречается со своими дружками. Да и все остальные, кто тогда попал под нашу горячую руку, тоже живы. Просто зачем они вот так вот, в открытую, тут устраивали свою сраную вакханалию.

– Я выбрал, – обратился Сергей к девушке и когда та подошла, держа наготове блокнотик и ручку, продолжил. – Кебаб из баранины с овощами. А вы что парни?

– Мы русские и пьем только русское. А потому тащи литр «Русского Стандарта», – заржал Никита. – Только неси целую бутылку! Принесешь распечатанную, я ее собственноручно в глотку вашего хозяина вылью и попадет этот правоверный любитель мальчиков прямехонько в ад. А к водке, пельмени и квас.

– Не много ли литра на троих? – спросил Сергей. – Мне с утра за руль.

– Нормально. Мне тоже. – успокоил его Евгений. – Никто не заставляет нас нажираться. Каждый может остановиться, когда посчитает нужным.

Только когда бутылка опустела никто их них даже не подумал остановиться: они заказали еще одну и с этого момента вчерашний вечер раскололся на десятки фрагментов различной длительности.

Собирая их утром, он ощущал себя режиссёром, монтирующим клип панк‑группы. Он помнил, как они выходили курить на улицу и рядом с ним почему‑то всякий раз оказывалась та самая миниатюрная официантка. Она прижималась к нему, словно ночь была прохладной, а он держал ее за плечи.

Затем он спорил о чем‑то с Усиком. Предмет спора он вспомнить уже не мог, но помнил свою обиду на армянина: тот никак не хотел соглашаться с ним в чем‑то казавшемся ему в тот момент очень важным. Хозяин бара сидел с угрюмым видом, постоянно мотая головой и твердя: «Сергей, вочь … Нет , Сергей…». Он даже не знал, что его раздражало больше – отвратительный звук армянского вочь или эта мотающаяся из стороны в сторону блестящая огромными залысинами голова.