Анна Элфорд - 313 дней: Агапэ

Дилан Барннетт

– Прости меня, – шепчет она, слегка отстраняясь от моей груди.

– За что? – уточняю я.

Но вместо ответа Грейс лишь увеличивает расстояние между нами и отходит, танцуя, множеством игривых оборотов на месте. Робкая улыбка так идёт ей, а моё сознание рвётся надвое. Первый лагерь так и кричит, вместе с бурлящей кровью ещё с первой секунды, как она только явилась, вовсе не отпускать Грейс ближайшие часы… А второй уговаривает оттолкнуть и не губить всё в очередной раз.

Не могу оторвать от неё глаз; она двигается так феноменально. «Не останавливайся», – еле слышно шепчу я, но до неё, слава богу, слова не доходят. И под этими огнями, когда уже и негде спрятаться, Грейс подходит ближе вновь. Я не могу перестать ощущать это, просто продолжаю танцевать, ведь чувство въелось в самый скелет. Теперь мне не нужен ни повод, ни какой-то там контроль.

Грейс

Дилан позволяет мне столь по-детски, нелепо играться. Ощущаю его учащённое горячее дыхание своей кожей. Дилан вновь делает шаг назад, и мы опять разворачиваемся вместе.

– Слова прощения никогда не будут лишними, – выдыхаю я, наконец-то отвечая на его вопрос.

Намереваюсь снова облокотиться о знакомое плечо, как вся кожа покрывается мурашками. От излишней уверенности переплетаю наши пальцы наших. К чему стеснение, если рядом замер тот, кто впитывает каждый мой вздох? Последние секунды Дилан наблюдал с таким интересом, с таким упоением, затем утыкаясь в шею, в волосы. Дыханием он непроизвольно щекочет кожу. Его спокойствие и самоконтроль, кажется, дают сбой. Оттолкнуть? Нет, нет, хотя бы ещё немного. Такой пленительный момент. Дилан обвивает и поддерживает моё тело у талии, ещё сильнее стискивая и прижимая к своей груди. Губы Дилана касаются ключицы, и я не могу сдержать стона. Ощущаю чувственность поцелуев, накрывающую его с головой. Никто так не целовал меня. Глаза наполнены… желанием?

– Грейс, – выдыхает он, сверкая карим цветом, а затем прижимается губами к моим. Он умел наполнить момент сложной красотой.

Это происходит наяву, он целует меня, и я отвечаю. Мягкотелая дура! Ты только что позволила ему… у тебя есть Зед! Разве есть? Конечно, есть. Отвратительно, Грейс! Десятки ужасных мыслей (в эти секунды я была магнитом для них) опять и опять проскакивают в моей голове за долю секунды. И только я хочу оттолкнуть Дилана от себя, только я желаю забыть о своём подлом поступке, как чувствую, что его тёплый язык касается моего, и я безвольно таю. То тепло, которого мне так не хватало, наполняет всё тело и душу. Это тепло также жизненно необходимо, как и настоящее физическое, исходящее от неведомого, выдуманного костра возле нас. Чувствую, что его тёплые руки поднимаются к моей шее. Порывисто вбираю воздух и ощущаю, как Дилан прикусывает мою губу. Тихий стон перетекает с языка на язык. В свою очередь запускаю пальцы в его волосы, сладко потягивая у самых корней. Господь, наш мистический союз, свободный от морали, заполняет всё пространство леса вокруг. Но я не могу. Я не могу целовать Дилана, находясь в отношениях с Зедом! Как бы меня ни влекло, какие бы эмоции, чувства ни снисходили на меня лично, так нельзя.

– Дилан, остановись…

Получается слишком мягко, слишком тихо. Я несильно отталкиваю его тело своими руками на уровне живота, и наконец Дилан отпускает мою шею;

– Грейс, прости, я… мне не стоило этого делать, – шепчет он, и меня комом накрывает чувство вины, неприязни к самой себе и к своей слабости.

Солнце село полностью, окончательно и бесповоротно, но огни города вместе с деспотичной луной дают достаточное количество света для нас.

– Хочешь, можем уехать сейчас?

– Лучшая идея за месяц.

Он собирает вещи, и через минуту мы уже почти у машины. Всё это время Дилан пытается как-то начать разговор, но его попытки не увенчиваются успехом. Хруст гравия под колёсами нагоняет тревогу. Хотя дело не в гравии.

– Грейс, мне правда очень жаль. Я пойму, если ты захочешь отстраниться от меня, – нежно начинает он, разрывая молчание.

– Нет, Дилан. Я сама в этом виновата. Давай просто забудем об этом происшествии. Мы должны были просто встретиться как друзья. Но это же всего один поцелуй. Он ничего не значит, – лгу я.

– Хорошо, забудем. И правда, это лишь один поцелуй.

Мы вновь замолкаем на несколько мгновений. Воздух вибрирует. За окном темно, я смотрю на проезжающие машины, как вдруг слышу его слова:

– Грейс, большинство людей здесь примитивно. Вы с Али – нет. Пусть в городе множество студентов, но всё это не то. Не вы. Они всю жизнь меряют ногами лишь одну дорогу. И не отталкивай меня за одну ошибку. Надо прощать людей за то, что они не идеальны.

Словно что-то резкое бросали в лицо.

– Ты говоришь, что мне надо делать, а что нет?

– Я не указываю, а направляю. Нет, твоя воля. Я забыл только сказать. Мне стоило это сделать, когда мы ехали туда. У меня для тебя кое-что есть. Посмотри на заднее сидение.

Я гляжу на него. Дилан всё также легко ведёт машину, выкручивая руль и барабаня пальцами от нервов в такт тихо играющей музыке. На заднем сидении покоится громадный букет восхитительных белых розы.

– Дилан!

– Ты можешь говорить со мной обо всем, что связано с Тэдом.

Услышав имя отца, я быстро оборачиваюсь. В глазах щиплет, и наверняка будет надрываться голос, но я спрашиваю:

– Откуда ты знаешь его имя?

Дилан замолкает, видимо, не зная, что и ответить, а я продолжаю:

– Хотя нет, Дилан. Это абсолютно неважно. Какого черта ты так свободно говоришь о моем отце?! Не смей называть его таким образом, будто бы он тебе давний друг.

– Грейс. Я… прости. Я знаю, что это больная тема для тебя. – Архаический оттенок звучит в голосе Дилана, но его движения обретают твёрдость.

– Не надо. Всё. Останови машину. Как же я глупа. Целую незнакомца, пока пытаюсь…

– Я тебе не незнакомец! – перебивает Дилан злобно. Вот это он подкинул фразу для анализа на досуге.

– А кто же?!

– Я… Да, ты права.

– Белые розы мне всегда дарил отец.

Он останавливает машину около университета, который мы проезжали. По одну сторону виднеются огни нашего городка, а по другую – фонари кампуса. Дилан оборачивается и окидывает взглядом тёмные окрестности за пределами машины. Дилан улыбается и возвращается глазами ко мне; карий цвет.

– Да, я знаю… Позволь довезти тебя до дома. Я не успокоюсь, пока не буду знать, что ты в безопасности, – шепчет он еле слышно, и внутри от хриплости его низкого голоса всё сжимается.

Он опять наступает на старые грабли, поднося свою руку к моему лицу и заправляя одну прядь волос за ухо. Отстраняюсь, и в его глазах читается боль.

– Нет, Дилан. Это нужно закончить. В конце концов, ты друг Алише.