Рита Гетман - Времена года

Я не знал, как мне уйти. Все, что произносил Алан, было для меня чуждым и таким непонятным.

– Что ты уставился? Хоть слово произнеси, знаешь, нужно что-то говорить, когда с тобой делятся мыслями!

– Но я же не просил… – тихо процедил я.

Алан нервно засмеялся.

– А ведь ты прав, мать его! Прости, – тут же добавил он.

– Решено: отрабатываю свой контракт, и пошли они все. Поедем в отпуск. Вот только… когда у Джастина истекает срок? Кажется, он не так давно с ними сотрудничает… – бормотал Алан себе под нос.

Он встрепенулся, встал из-за стола, пожаловался на дурное влияние алкоголя, что вынудило его к этому «трепу, да еще с таким овощем» и, махнув мне рукой, ушел.

4

Итак, что еще я узнал о своих соседях?

– Колин, мне кажется, достаточно. Ты пылесосишь этот несчастный ковер уже раз на третий. Шум мне мешает, так что прекращай уже, – говорит Мэтт, пользуясь моментом, когда я нажал на кнопку и отключил устройство.

Мэтту двадцать пять лет, он работает в кондитерской. Мэтт – спокойный, тихий и скромный. Он из маленького провинциального городка, его отец тоже был кондитером и планировал, что сын унаследует семейный бизнес, но Мэтт собирался пойти по иному профессиональному пути и стать писателем, но не срослось. Он рассказывал:

– Когда мне исполнилось семнадцать, я решил переехать в Лондон. Собирался поступать в колледж на литератора. Я довольно смутно представлял, что это за специальность и чему там учат. Помню, как сказал о своем решении родителям. Они переглянулись и заявили: Мэтт, у нас нет денег, чтоб оплатить твое обучение. Не проще тебе поучиться у отца, и со временем начать работать на него? Я чуть с ума не сошел от гнева, но на время покорился их воле.

Я выполнял в кондитерской все, чего требовал отец, он платил мне за работу. Я копил деньги, говоря родителям, что откладываю на путешествие в Европу. На самом деле, я собирался свалить в Лондон. Думал, на первое время хватит. Я не знал, чем именно я займусь в столице. Мне было все равно: лишь бы вырваться подальше от кремов, пралине и бисквитов. Я знал, что у меня есть кузен в Лондоне. Он как-то приезжал к нам, но мы не сумели подружиться.

Он тогда показался мне заносчивым и высокомерным. Он будто мнил себя слишком крутым для провинциального двоюродного брата, который еще и был младше его на два года. Единственное, что ему нравилось, это выпечка моего отца. Джастин был сладкоежкой, и остается им до сих пор. Да, мы с Джастином кузены. Не похожи, правда? Когда я собрался в Лондон, то обратился за помощью к нему. Я слышал из разговоров родителей, что Джастин живет отдельно и уже работает фотографом. Его номер я нашел в записной книжке матери. Помню, как нервничал, когда звонил. Не надеялся услышать что-то доброе от этого парня. Мой голос дрожал, я с трудом подбирал слова, но все же спросил: можно пожить у тебя первое время, пока я не обустроюсь?

А он такой: «Ладно, приезжай. Захвати только бельгийских вафель».

И все! Джастин, на самом деле, самый добрый человек на свете. Только это не поймешь сразу. Я сказал родителям, что кузен пригласил меня в гости. Они удивились: думали, что я с ним не общаюсь. Но дали добро на поездку.

Джастин встретил меня на вокзале, даже взял у меня чемодан. Устроил небольшую экскурсию по Лондону, и вообще, был очень любезным. Я только изумлялся произошедшей с ним метаморфозе: куда делся тот задающийся вредный подросток? Когда мы добрались до его однокомнатной квартиры, очень неуютной, запущенной и грязной, но тогда показавшейся мне просто лучшей, Джастин спросил:

– И чем ты будешь заниматься? Зачем приехал? Как у тебя с деньгами?

Я только мямлил что-то в ответ – о колледже и литературе…

– Дурак? Нет, здорово, конечно, когда следуешь за мечтой и все такое, но ты дурак. У тебя талант есть? Усердие? Сколько рассказов ты уже опубликовал? Знаешь, я терпеть не могу всех этих идеалистов и мечтателей, у которых кроме грандиозных планов ничего нет за душой. Если хочешь чего-то добиться, одной мечты недостаточно. Работать надо.

Меня его отповедь ужасно расстроила. Я только и мог, что надуться и демонстративно выкурить две сигареты подряд, пачку которых купил в первый раз – именно в тот день приезда в Лондон. Джастин рассмеялся моей неуклюжей попытке выглядеть взрослым.

– Мэтт, у меня нет никаких особых причин поддерживать тебя. Родственные связи ничего не значат. Впрочем, гнать тебя в шею тоже нет никаких резонов. Плати половину аренды и живи, сколько влезет. Только веди себя нормально, – вот и все условия Джастина.

Чуть позже я написал родителям письмо. Отправлял его с чувством приближающегося Апокалипсиса. Но отец и мать отреагировали до обидного спокойно. «Мэттью, мы ценим твое желание и право вести самостоятельную жизнь. Но надо было предупредить заранее. Надеемся, ты сумеешь обустроиться. Но помни, что ответственность целиком лежит на тебе, поэтому не проси нас о денежной помощи. У отца трудные времена: здоровье не то, кредит…»

Короче, они вовремя избавились от меня. Точнее, я вовремя смылся.

Первые пару месяцев я только и делал, что сидел в квартире Джастина и читал книжки. Джастина всегда не было дома, приходил он только под вечер, усталый и сердитый, и никогда ничего не рассказывал. А меня тем временем занимала его жизнь. Она представлялась мне невероятной, полной событий, и поэтому я часто просил его взять меня с собой на съемки.

– Скука, Мэттью, скука и рутина. Каждый раз – одинаковые фотомодели с одинаковыми прическами в одинаковой одежде. Одинаковые редакторы журналов, одинаковые интерьеры, все, черт возьми, похоже одно на другое, и я уже не различаю, где что и какого хрена происходит, – заявлял он.

Впрочем, пару раз он брал меня с собой. Когда делал съемку для какой-то фирмы по продаже недвижимости. Оказалось скучно и не так богемно, как я себе воображал.

– Мечтай, мечтай. Думаешь, это так интересно? – хмыкал он.

Он лукавил, между нами. Ему ведь доводилось общаться со знаменитостями или освещать разные важные события, а потом продавать снимки в газеты и журналы, или его приглашали на фуршеты с шампанским и бесплатной едой.

Мне, поневоле запертому в однокомнатной неухоженной квартире, не однажды доводилось испытывать жгучую зависть. Наверное, так мы жили полгода, пока Джастин не заявил мне:

– Долго ты собираешься сидеть на моей шее?! Найди работу, мать твою, Мэтт!

– Да я же ничего не умею…

– Разве? А как же торты, пирожные и пончики? – он растянул губы в ехидной улыбке.

Я понял намек и с поникшей головой принялся искать подходящую вакансию. Помню, как успокаивал себя: все это временная мера. Я накоплю денег на учебу, закончу колледж и стану знаменитым писателем. Возможно, мой опыт еще и пригодится мне.