Сергей Курган - Маскарон. Роман

– Опять?!

– Да. Он пошел за тобой. А я пошел за ним.

– Кто это был?

– Мужик. Он довел тебя до отеля, но внутрь не вошел, а остался снаружи.

– А потом?

– Подъехала машина, он сел в нее и сорок минут сидел в ней, а потом они уехали. Тогда я, выждав еще пять минут, поднялся к тебе. Номер машины я, конечно, запомнил: мало ли. Может пригодиться. Номер, кстати, не немецкий, а итальянский.

– Итальянский?

– Да.

– Ты видел еще что-нибудь?

– Нет. Когда я вошел, ты спала. Я тоже задремал в кресле.

Услышав слово «кресло», Аня вздрогнула. Ведь был же еще труп фрау Вайгель. Теперь Аня уже не сомневалась в том, что никаких галлюцинаций не было.

– Почему ты меня разбудил?

– Ты металась туда-сюда, с кем-то бурно дискутировала во сне, выясняла отношения. Сначала слова невозможно было разобрать, но потом ты совершенно отчетливо прокричала слово «записка».

– Прокричала? – удивилась Аня.

– Да, – подтвердил Макс, – диким голосом, так что у меня мурашки побежали по спине. «А записка?! Что ты с ней сделаешь»?! Ну, я решил, что пора тебя разбудить.

Аня молчала.

– Что за записка, Анюша? Это та, которую тебе подложили? С набором букв и цифр?

– Нет. Это другая.

И Аня рассказала Максу о том, что произошло в ее гостиничном номере. Макс был ошарашен и не сразу поверил.

– Театр абсурда какой-то! Слишком уж это смахивает на галлюцинацию. А скорее, на сон. Особенно эта безумная записка. Она, вероятно, приснилась тебе. У тебя размылась граница между сном и явью – это бывает от переутомления. Спутанное сознание.

– Записка про отпуск была! – убежденно сказала Аня.

– И где она?

Тут что-то мелькнуло у нее в голове. Она засунула левую руку в карман – пусто! Аню начало лихорадить. Оставалось последнее: она опустила в карман правую руку. Записка была там.

– «С понедельника фрау Вайгель в отпуске», – расправив ее, вслух прочел Макс.

Он сглотнул и, подняв от записки глаза, посмотрел на Аню. Во взгляде его сквозила тревога и озабоченность.

– Веселые картинки, – прокомментировал он. – Я вижу, дела тут еще круче, чем я думал. И, главное, непонятно, кто и зачем это делал. Столько трудов – ради чего?

– О чем ты?

– Ну, ты прикинь: принести каким-то образом труп в гостиницу, занести его в номер… И, кстати, каким образом? Потом унести его – опять же, куда? И как?! И чтобы никто не видел. Я уже не говорю о том, что нужно было убить эту фрау Вайгель. Похоже, что им убить человека это все равно что комара прихлопнуть. Но ладно, оставим пока моральную сторону в покое. Как это чисто технически можно было провернуть? И, повторяю: главное – зачем? Так заморачиваться, чтобы устроить представление для одного зрителя? Не слишком ли?

– Наверное, они хотели меня запугать, – предположила Аня, – вынудить меня уехать и бросить расследование.

– Стоп! Какое еще расследование?! Ты тут накосячила?

– Ничего я не накосячила! – возмутилась Аня. – Я отыскивала свою родословную – я за этим и приехала.

– Никогда не думал, что генеалогические исследования могут привести к такому фейерверку! Ты точно все мне рассказала?

– Господи, да, Макс! Да! Мне все-таки кажется, что меня хотят затерроризировать. Чтобы я плюнула на все это и укатила…

– На что на «все это»?

– На дальнейшие поиски в архивах. Очевидно, я невольно вышла на след чего-то…

– Чего?

– Если б знать! Вероятнее всего, информации, которая может кому-то серьезно повредить.

– «Серьезно повредить»? Но ведь это все – «преданья старины глубокой»! Уже кости все истлели! Кому это может повредить?

– Но смотри: попытка убийства – тот пакет с песком, ведь это же чудо, что я осталась жива! Это раз. Дальше – самоубийство этого русского. Сивакова, да?

Макс кивнул.

– Так, – продолжила Аня, – это два. Наконец, убийство фрау Вайгель – это три. И это только то, что нам известно. Ведь это факты! Не просто так же они все это делали, должна быть причина. Я уже не говорю о слежке. Но, конечно, особенно этот спектакль с трупом фрау Вайгель. Для чего он мог быть нужен? Я вижу только одно возможное объяснение: попытка запугать. Ты можешь что-то еще предложить?

– Трудно сказать, – ответил Макс. – Мы знаем слишком мало. Но, согласись, это странно, непоследовательно: сначала тебя пытаются убить, а потом, вместо того, чтобы повторить попытку, с тем чтобы, наконец, добиться результата, начинают пугать. Где тут логика? И кстати, запугать можно… Как бы это сказать – куда более экономным способом. Я бы, уж скорей, предположил, что, подбросив тебе труп в номер, тебя хотели подставить, и таким образом, выключить из игры.

– Но я же ни в какие игры не играла.

– Но они могут этого не знать и думать, что ты в игре. Но тогда совершенно непонятно, зачем труп убрали! Фигня какая-то.

Макс задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Разве что… – начал он.

– Ну, что?

– Да так, мысли всякие, не важно. А что та, первая записка? Можно на нее взглянуть?

– Можно смотреть сколько влезет! – прокомментировала Аня, отдавая записку Максу. – Был бы от этого толк.

Увидев текст своими глазами еще раз, Макс смог только почесать нос в недоумении. Несколько минут он рассматривал записку так и эдак, а потом махнул рукой.

– Темно зело, – пробормотал он.

– Вот-вот, – отозвалась Аня. – Без дяди Саши нам тут не разобраться.

– Ну, что же? Тем лучше! Съезжай отсюда и отчаливаем в Вормс, – заключил Макс.

Открыв свою сумку, он расстегнул один из внутренних кармашков и извлек оттуда обойму с патронами. После этото он достал из кармана брюк «Вальтер» и заменил в нем пустую обойму полной.

– Ты уверен, что это необходимо? – спросила Аня.

– Думаю, так будет лучше, – ответил он, ударом ладони вгоняя обойму в рукоятку.

В кабинете дяди Саши ничего не изменилось за те полгода, что Аня здесь не была. Взгляд встречал давно знакомые предметы, и на сердце становилось теплей. Здесь все было привычно. Картины и фотографии на стенах. В углу у окна компьютерный стол, в ячейках и на полочках которого в неизменном порядке стояло и лежало множество самых разнообразных вещей: флэшки, множество ручек и карандашей, лупы, всякие канцелярские принадлежности и даже зажигалки, хотя дядя Саша давно бросил курить.

Сверху, над компьютерным монитором, стояли фотографии в рамках. На них был запечатлен дядя Саша на фоне французских и немецких готических соборов. Эти фото были экспонатами одной из многочисленных коллекций хозяина. «Я по натуре своей коллекционер», – объяснил он Ане как-то раз. – «Б ольшая часть моих собраний более-менее традиционна: монеты, значки, марки и прочее в таком роде. Но эта коллекция несколько необычна. Дело в том, что я коллекционирую… готические соборы». «Виртуально»? – спросила Аня. – «Нет», – сказал дядя Саша, – «вполне реально». И, в ответ на Анино удивление, пояснил: «Я приезжаю и осматриваю соборы. Созерцаю их в разных перспективах и при различном освещении, снаружи и внутри. Провожу в них какое-то время, сидя на скамье и размышляя. Погружаюсь в их ауру, проникаюсь их духом. И в заключение фотографируюсь с ними вдвоем, на память». – «Вдвоем»? – переспросила Аня. «Именно», – ответил он. – «Например, – и дядя Саша взял с полки одну из фотографий – вот эта: Мы с Шартрским собором». Или вот: – «Мы с Реймским собором, «Мы с Амьенским собором, Мы с Кёльнским собором и так далее. Часть их стоит тут, часть – в гостиной». «И сколько их всего»? – спросила Аня, пораженная. «В общей сложности 24». «А вот это где»? – поинтересовалась она, показав на один из снимков. Дядя Саша взял фото в руки и улыбнулся: тут он был снят в серебристом плаще, с элегантным шарфом и в зеркальных темных очках на фоне очень красивого собора, фотографий которого Аня прежде не видела. «А этот снимок я называю «Герцогом Орлеанским», – продолжая улыбаться, ответил он. – Хотя моя супруга предпочитает другой вариант: «Джеймс Бонд в Орлеане». «Это потому что в темных очках»? – спросила Аня. «Ну да, и вообще, весь из себя такой стильный», – усмехнулся дядя Саша.