Александр Черенов - Одиночка в толпе «часов пик», или Я иду убивать

Я приступаю к рекогносцировке. Не все машины обитаемы. Часть автовладельцев успела рассредоточиться в коридорах роскошного здания ГУВД, некогда являвшегося храмом науки. Во времена «тоталитаризма» здесь благоденствовал НИИ каких-то точных наук. Но с «торжеством демократии» наук не стало – и надобность в храмах для поклонения им отпала. Да и об удобствах «защитников от народа» тоже надо было подумать! Ведь новых хозяев жизни наука от народа не защитит – а это первейшая забота «слуг народа»! Ну, как тут не порадеть родному человечку?!

С одной стороны, «нехватка кадров» огорчает. Я ведь пришёл не затем, чтобы ходить два раза. Получается недовыполнение плана. Но с другой стороны… Как законченный материалист, я не могу не признавать закона единства и борьбы противоположностей. Поэтому другая сторона обязана иметь место быть – и имеет. И с этой другой стороны, задача моя облегчается: «невозможно объять необъятное». Это только герой песни мог самодовольно заявлять: «обойму я небо крепкими руками!». Моих рук, при всех их крепости, не хватит не то, что на небо, но и на «шматок» земли! Мы, реалисты, должны быть… реалистами! Ведь оптимизировать две дюжины нарушителей – а именно столько нарушает сегодня правила дорожного движения – и остаться при этом инкогнито – сродни подвигу в квадрате!

И я «захожу на цель» со спокойной душой. Для дополнительного успокоения на время работы я «отключаю» душу. Ведь ещё Феликс Эдмундович определил параметры чекиста: «горячее сердце» и «холодная голова». А разве я – не чекист?! Хотя бы по линии работы в глубоком подполье – даже у себя под окном?! То-то и оно: чекист! И ещё – какой!

Первым делом – вторым после рекогносцировки – я произвожу инвентаризацию. В наличии – пять голов на двадцать четыре единицы. Должен управиться. Потому что – надо. Есть такое слово: «Надо!» И есть у нас, дураков, такое право, которое – обязанность: первым рвануть тельняшку на груди, а потом – из окопа! Ничто нас, вроде, не обязывает – а мы всё равно рвём! «Партия сказала: «Надо!» – комсомол ответил: «Есть!». Я – партиец непартийный, да и она ничего не говорит: сопит в две дырки, борясь за счастье народа… избранного… в депутаты парламента. Но взялся за гуж – отнимай и жизнь, и куш! Мне куш не нужен – а, вот, от жизней не откажусь! И поэтому, даже не призванный, я отвечаю: «Есть!». Себе отвечаю – не чужому дяде, который иногда говорит, вроде, правильные слова, а получается, как в поговорке: «Не та хозяйка, которая говорит – а та, которая щи варит!»

Все автовладельцы – как на подбор: титульной нации. «Чужие здесь не ходят» – тем более, не ездят. Это ещё больше упрощает мою задачу: наша «любовь» – взаимна. Потому что это раньше я воспринимал Киплинга, как абстрактную литературу – про то, что «там, «у их».

«Несите бремя белых. Пожните все плоды.

Брань тех, кому взрастили вы пышные сады,

И злобу тех, которых, так медленно, увы,

С таким терпеньем к свету из тьмы тащили вы!»

Сейчас я читаю эти стихи, как автобиографию. А поэтому и счёт к «тем, которым», у меня – немножко личный. Но это – приправа к блюду: объективности едока не мешает. Напротив: способствует усвоению.

В данном случае – душ человеческих. Условно человеческих: ведь «хозяева жизни» – «существа высшего порядка». Именно такими они себя и «позиционируют», даром, что сами – лишь в первом колене не «от сохи». Но условно человеческие они и для меня. Правда, «с другого бока»: ничего человеческого, за исключением внешнего сходства, я в них не наблюдаю.

Поэтому я согласен с классификацией: «существа». А, если они существа – то и греха на мне нет. Грех – наша, человеческая конструкция. Исключительно «для внутреннего употребления». Поэтому мне даже индульгенция не требуется: нет объекта преступления.

Понятийный сумбур? «Смешение жанров»? Возможно. Хотя – вряд ли. Но, если это и так, то не от отсутствия мыслей и доводов. И тех, и других – избыток, хоть конкурс устраивай! Но, за неимением времени, я «валю кулём – потом разберём!». Или «разберут» – те, кому положено. А сейчас я доволен: у меня – не одна линия защиты, а сколько угодно! И каждый довод – как штык! А все вместе – горой за меня! Но я не прячусь за ними. Я всего лишь заявляю об их наличии всем заинтересованным сторонам.

И, прежде всего – себе. Потому что мы, интеллигенты, любим копаться в душе. Любим надрывать её и выворачивать наизнанку. Но когда она – под железобетонным фундаментом правомочий, когда она в бронежилете доводов и аргументов – попробуй, вскопай её! А мне такая защита – кровь из носу! Мне ведь идти на дело! Какие же мы – чекисты, если не с холодной головой?!

Из пяти объектов работы четверо – офицеры в форме, и лишь один – сержант. Но у него такая наглая, такая жирная рожа, что я начинаю стонать от огорчения: товарищ явно привёз большого начальника. И, судя по одним лишь реквизитам водителя, начальник заслуживает, как минимум, внеочередной оптимизации. Знаю я таких – и не по слухам: «Были и мы рысаками когда-то…».

Но на нет – и суда нет. То есть, он есть – но откладывается. И это – не для красного словца: я записываю в памяти номер авто. Заочно приговариваю отсутствующего клиента. Но «наличие отсутствия» не умаляет наличия де-факто: как-никак – а четыре души. Четыре заждавшиеся моего пристального внимания души! Это благородное слово я использую исключительно в арифметическом значении: как расчётную единицу. Потому что я даже не сомневаюсь в отсутствии у «этих душ» души. Той – нормальной, человеческой. Там – бронежилет. Но, в отличие от меня – не для защиты души, а вместо неё. Да и бронежилет – полицейский. А этим всё сказано. Без комментариев.

Рекогносцировка приводит меня к неутешительному выводу: я – в стратегически невыгодном положении. Машины выстроились в ряд, но из двух хорошо просматривается ближайшая ко мне с клиентом «номер один». Я не успеваю отработать их всех по очереди. Какими бы ленивыми и тупыми они ни были – а меня одного мало на них всех. Я попросту не добегу до последнего в списке. Даже, если он не вооружён пистолетом, как минимум, «сотовым» он вооружён. Хрен редьки не слаще!

Значит, надо собирать их всех до кучи! Думай, голова, думай! Хотя… чего тут думать!

– Эй, вы! Какого хрена вы тут столпились на пешеходной дорожке? Вы же, мать вашу, так – слуги закона… хреновы!

Я работаю по варианту «номер два». Вначале я хотел «представиться» местной госбезопасностью. У меня и проездной билет – соответствующий: красная корочка с золотым тиснением. Пока разберёшь, что там написано – а я уже «спецслужбист»! Да и не позволю я разбираться!

Но эта мысль – только на первое время. Размером в момент. Потому что мысль – черновая. Работа «под Остапа» не всегда имеет шанс на прохождение. Многое зависит не только от тебя, но и от клиента. А ещё – от случая. Тут – как повезёт. При этом варианте для успеха нужно очень многое: быстрота, натиск, «нахрап». Но главное – достоверность: артистические данные нужны всегда. А я сейчас – «не в образе»: нет подходящего состояния души. Нет творческого настроения.