Антон Задорожный - Мы никогда не умрем

Беспалый кивнул, удовлетворенный ее краткостью. Ворота открылись.

– Ну все, вылазь и проваливай, – сказал он ей на прощанье, всем своим видом показывая, что не собирается подвозить царевну к крыльцу босса.

– Хорошо, – согласилась девушка, не на шутку испугавшись. Впервые за долгое время. А ведь еще несколько дней назад она думала, что главный козырь в ее кармане и бояться нечего.

[1] В середине двухтысячных услышал такую характеристику его деятельности:

– Хотел отомстить за брата, а отомстил всей стране. – Говорит один мужик другому.

Емко и понятно. Запомнилось ( прим. автора ).

Если выяснится, что Бог есть, то Варя от чистого сердца поблагодарит Всевышнего за подарок в виде заветного треугольничка, проступающего спелым персиком книзу от живота. Очень рано девушка поняла, что вокруг этой нежной розоватой мохоульки вращалось все мироздание. То, что для одних – лишь дырка, для других является путевкой в жизнь. Детей она не хотела, хотя понимала, что при желании способна родить. Зачем, если можно решать свои вопросы за чужой счет, только намекнув, что готова раздвинуть ноги? В сухом остатке остается лишь секс – товар, который всегда найдет своих покупателей, каждый из которых хочет быть постоянным, любимым и единственным. Девушка считала, что в пору душных коммуналок с обшарпанными стенами и картонными дверьми, квартирок, где барыги бадяжили дурь или дураки дышали клеем, – высокие отношения некстати.

«А как же человеческая способность любить?» – спросили ее однажды гуманисты, чтобы ахнуть от возмущения, услышав мнение нашей героини. Слово «встречаться», отвечала Варя, означает трахаться с одним человеком больше одного раза, а «любить» – заключить себя в кандалы, лязгающие по тюремной камере, чтобы отбыть срок вместе с несбыточными мечтами и надеждами.

Девушка не хотела отвечать на вопрос, кто в этом виноват, потому что нынешняя жизнь ее устраивала. И чем труднее жизнь, тем сложнее побороть искушение вернуться к звериному состоянию, в котором позволено все что угодно.

Некоторые полагают, что в России кризис начался с момента основания. Мы не станем заходить так далеко, но отметим: уже в конце 1980-х население кормилось преимущественно тем, что росло на грядках. «Суп из семи залуп» – расхожее выражение того времени. В магазинах были перебои с провиантом, и зарплату люди видели раз в полгода из-за задержек. Горбачевская пайка в виде талонов на вещи и продукты лишь усилила очереди и высокий спрос на дефицитный (редкий) товар у спекулянтов (это все было и при Брежневе).

В пору правления Михаила Сергеевича отказались от преследования инакомыслящих, появилась гласность и закончилась Холодная война. Он же, в числе прочих, придал Стране Советов – организму, позже объявленному нежизнеспособной формой существования государства – ускорение, необходимое для перестройки.

Начатая при Горбачеве антиалкогольная кампания закончилась в 1988-м, когда трезвость наконец-то стала нормой жизни. Вопреки расхожему лозунгу народ, всегда чутко реагировавший на спускаемые сверху меры, продолжил бухать…

Огромным спросом пользовалась жидкость для мытья стекол, в народе называемая омывайкой. Ради дешевизны продавали ее в пакетиках. Омывайка была двух цветов: синенькой и розовенькой. Студенческая молодежь, если хотела порадовать девушек, выбирала розовую. Другой прикол поры дефицита: буквально «баночное» разливное пиво. Местная интеллигенция справедливо полагала, что проще и дешевле пить пиво из литровых банок из-под соленья и варенья, нежели из кружек и прочей тары. Во все времена люди находили место романтике.

В Питере первой половины девяностых романтики девать было некуда.

По улицам города на Неве – его венам – бродило множество стариков, торгашей, убийц и беспризорников. Последние сновали повсюду, хрустя босыми ногами по косточкам Советского Союза. Озлобленные, отчаянные и лишенные детства ребята служили симптомами беззакония, хронического, как кашель курильщика. Пробиться в нормальную жизнь им было сложнее тех, кому повезло иметь нормальных родителей.

С родителями или нет, дети всегда оставались детьми. Общались, искали и находили общее. И те, и другие фанатели от фильмов с Чаком Норрисом и Джеки Чаном. Пока одни коллекционировали вкладыши с жвачек «Love Is», смотрели «Утиные истории» по телику и разглаживали свежие наклейки в журналах типа «Mortal Combat», другие находили утешение в драках и в употреблении запрещенных веществ. На чердаках оголенных бедностью домов обитали бомжи, покуда в сырых подвалах загнивали наркоманы. Их распухающие трупы напоминали мумии, не подлежащие восстановлению.

И если даже в такие жестокие времена дети умели дружить, искали и обретали любовь (в чем везло не всем), то для Варвары love была в дефиците. Ее недостаток компенсировался блядками, приносящими лавэ, т.е. деньги.

90-е годы были временем, когда нищета сосуществовала с возможностью быстрого и незамысловатого обогащения («поднимались» кто на чем). Средней руки коммерс (человек, которому было что продавать – например, контейнер просроченных дешевых турецких жвачек в подвале на Сенной, видеокассеты, сигареты, шмотки) влегкую тратил пятьсот долларов за вечер, при средней стоимости проститутки в сто баксов*.

Но, что еще важнее, секс отрубал от происходящего, в котором она не находила себе места. Поэтому без угрызений совести девушка зашла в очередной подъезд, и получасом позже scarface уже имел ее с дурацким придыханием (все эти охи.. крехи… Смех!).

«Идиоты с хоботками между ног», – отзывалась она о своих заказчиках. Когда Надя спросила, с чего она взяла, девушка ответила: «Только дураки платят за то, что могут получить даром».

Девушка превратила себя в товар, однако не забыла, что любовь не купишь.

Первый этаж. Второй. Третий. Шагая вверх по ступенькам, она услышала знакомые звуки: стоны и бряцанье ременной пряжки по подоконнику. Улыбнувшись, она увидела сквозь решетки лестничной клетки двух сношающихся подростков. Не желая быть кайфоломщицей, вероломно испугавшей малышню, девушка достала пачку привезенных из Германии сигарет «Marlboro» и закурила, сверкнув огоньком зажигалки. Не успела она сделать и нескольких затяжек, как представление подрастающего поколения закончилось. Цветы жизни на могилах родителей стыдливо прошмыгнули мимо проститутки, которая этого давно не стеснялась – знала себе цену. Юнец, который только что трахал свою белобрысую подружку, похотливо облизнулся, капая слюной на дырявые кеды, и скрылся из виду.

«Боже, как они все похожи», – думала Варвара о тех, кому было нужно ее ухоженное тело. Как же не хотеть жгучую, спортивную девушку, обладающую роскошными мелированными волосами? Она не одобряла никаких пошлых излишеств вроде накладных ресниц, дешевого блеска для губ, напоминающего рыбью чешую, и не собиралась ложиться под нож ради пластической операции. Зачем, когда можно ходить на тренировки?