Наталья Барабошкина - Сын рыбы

Иногда утром он радовался любым стабильным эмоциям. Например, он нежно любил очки из последней коллекции tom ford. Он увидел их в магазине и купил к ним самую обыкновенную черную майку в секонд-хенд через дорогу. Дома он достал золотые часы, разрезал на коленях черные джинсы и рассмотрел себя в зеркало со всех сторон. Затем пошел в ванную, взял ножницы, подрезал воротник майки так, чтобы он был потрепан и изношен. Будто это его любимые вещи. Антонио подрезал волосы, чтобы они падали на глаза. Старыми вещами ярких цветов из прошлой жизни он набил пакеты для строительного мусора. В то утро он прошел в последний раз к машине с Терезой под руку. Она не удивлялась причудам сына, во всем принимала его.

– Надо зашить вот здесь, – сказала она, поглаживая Антонио по колену, когда они ехали уже со службы домой.

– Нет, мам…

– Я знаю, я пошутила, – улыбнулась она.

В окне промелькнули однокурсники Антонио из прошлой жизни, которые были с ним в одном гольф клубе.

– Ты не пойдешь? – спросила Тереза. – Ну, как хочешь, клубная карта на целый год, – она улыбнулась.

Антонио тут же полез в карман разорванных джинсов и достал карту из кошелька.

– Нет, ну пожалуйста, не надо, – просила Тереза, не давая ему открыть форточку.

Через неделю, карту вернули с длинным письмом о счастливом случае и радостной находке. Тереза положила это письмо на стол у кровати сына. Антонио прочитал внимательно, выражение его лица было сходным с тем, когда он читал тетрадь, в которой ловко и жестоко описываются убийства.

– Мама, меня это убивает, – сказал Антонио. – Меня это убивает, мама.

Тереза смотрела, как он плачет, хотя недавно еще так мирно спал, радовался тому, что поступил на международное право, что родилась Элена, что выпал первый зуб, что он научился плавать и даже нырять под воду.

– Антонио, что с тобой, Антонио…

Антонио с загадочной улыбкой подошел к Виктору. Он знал, что Виктор из многодетной семьи, поэтому спрашивал обычно «как семья», имея в виду всех сразу, и не вдавался в подробности. Виктор так и не женился. Отец Антонио называл его «старым волком». Антонио решил зайти издалека.

– Мы тут с однокурсниками пишем доклад про Афганистан, – начал Антонио, – вот, там обстановочка, сам понимаешь, требует изучения. Вот, и мы не помню, как дошли до этого, в общем, было бы круто вписать пару частных историй. Что скажешь? Это я предложил. Может, ты расскажешь? Я знаю, ты крутой парень, не любишь трепаться о таком. Это война, но мы же должны изучать опыт предыдущих поколений, чтобы не совершать ошибки, – закончил Антонио.

Виктор посмотрел, как он крутит в руках ключи от машины, затем на двух парней на лужайке. Один, длинный, снова натянул капюшон на голову, будто он мерз, из-под которого торчали провода из волос. Второй, в длинной майке и прической, будто на дворе шестидесятые. Хороший мальчик, подумал Виктор. Явно не из этой компании.

– А сейчас вы как раз собираетесь в библиотеку? – хладнокровно спросил Виктор.

Антонио вздохнул. Он засунул руки в карманы, ему сразу захотелось уйти и прилечь в своей комнате, оставить всех, только бы ничего не объяснять.

– Что тебе нужно, Антонио?

– Вик, – Антон подошел ближе, загораживая своих новых приятелей.

– Я просил так не называть меня, – Виктор строго посмотрел на Антонио, но уткнулся лишь в свое отражение в его очках, и отвел глаза.

– Ну, я помню. Вик, мне очень нужно кое-что спросить у тебя, только честно. Можешь сказать хотя бы «нет» или «да», хорошо? – заискивал Антонио.

Виктор кивнул.

– Ты убивал на войне?

Виктор повернул голову на бок и стал рассматривать Антонио под углом, как-то с другой стороны и его приятелей, и вообще мысли побежали самые разные. От долга и чувства вины, до того, как не стать свидетелем какой-нибудь трагедии в этой семье. Виктор даже подумал, как будет искать другую работу. Вспомнил номер телефона своего армейского друга, который устроился в исправительное учреждение и жаловался на депрессию от того, что видел там, хотя и гордился, что участвует в перевоспитании, стараясь не быть грубым с осужденными, благо режим в колонии был общий и сидели воры, наркоманы и мошенники.

– Виктор, это нужно для моего друга, он писатель, – Антон показал пальцем в сторону приятелей.

Виктор стал гадать, кто из них мог быть писателем, снова вспоминая рассказы сослуживца о колонии, где сидели, в том числе, совсем молодые парни, поломавшие себе жизнь по глупости или ради момента.

– Я не убивал, – наконец ответил Виктор, – слава богу, – добавил он.

– А-а, но ты видел убийства?

– Видел, конечно, но не убивал. Я был водителем, отсиделся в машине, как про меня говорят, – вздохнул Виктор. – Могу рассказать вам страшилок, если это так нужно для учебы.

– Нет, спасибо, нам нужен тот, кто убивал, – расстроился Антонио.

– Зачем вам это?

– Написать об этом, – ответил Антонио и стал уходить.

– Антонио, – крикнул вслед Виктор, – а зачем?

Антонио развернулся, пожал плечами и пошел по дорожке обратно. Виктор вспомнил, что у его остались таблетки от сильного стресса, которые он принимал, когда возвращался к мирной жизни. «Может приму», – думал Виктор, открывая ворота для машины. Парень из семидесятых посмотрел на него через стекло и помахал рукой. Виктор по привычке проговорил про себя описание. Кто в чем был одет, особые приметы, номер машины и посмотрел на часы. Закрылись ворота. Цветок, из разросшейся клумбы, забился между завесами, сломался и повис, бутонами вниз. Виктор нервно отщипывал мелкие розовые лепестки, обсыпая ими ботинки, и смотрел, как уезжает машина, а вдалеке собирается дождь.

– Куда мы едем? – спросил Максим.

– К одному приятелю, правда не знаю, захочет ли он говорить, – Антонио выехал из поселка и остановился на светофоре. – Все говорят, что он убил одну телку в горах, но свидетелей не было. Официально, она пропала без вести. Может, получится вытащить его из дома. Спрячьтесь в машине, а я постараюсь его разговорить.

Максим просунулся между сиденьями.

– Нет, подожди, так не пойдет. Я же сказал, что я хочу сам видеть, как он рассказывает, мне мало слышать. Я понимаю, что это странно, но как я пойму его эмоции?

Они проехали две заправки, выезд из города и поднялись на кольцевую дорогу.

– Это же гетто, не надо туда ехать, – сказал Лохматый. – Слышишь? Мы не договаривались так.

Антонио даже не пошевелился.

– Да, район не очень, я знаю. Вы сами живете, в каких районах? А вы заходили, видели там, что внутри? Такие же люди. Вы шли ко мне домой два километра с автобусной остановки. Я думал, это вы из гетто. Вы думаете, что воруют и убивают какие-то особенные люди?