Владимир Апарин - По следу малахитовой внучки

– Видимо, вам не известно, но для беседы необходимы целые ночи. Товарищ майор, предупредите Ирину Георгиевну, что после обеда мы хотим пообщаться с Леночкой.

Майор понял, что я что-то придумал и подтвердил моё требование. Мы выкатились из кабинета главврача.

– Ты что-то решил? – спросил он в коридоре.

– Подожди, дай доехать до палаты.

И, едва мы остались втроем, я тут же налетел на дежурного офицера, который всё это время бездельничал, рассматривая газеты.

– Вот что, друг, лети срочно в магазин детских игрушек и купи нам с майором пару калейдоскопов.

– Что это такое? – задал вопрос продукт своего времени.

– Это такая трубочка с зеркальцами внутри. Ну, в общем, найдешь, если захочешь, – распорядился майор, – запомни название.

А когда офицер испарился, он обратился ко мне:

– Ты что-нибудь придумал?

– Так может это глупость, подождем до обеда.

Кормят больных в таких заведениях очень даже хорошо. Мы питались с майором в палате, но нам перепал густой борщ-рагу со сметаной. Для русского человека борщ – это почти как пудинг для англичанина. А котлета с лошадиную подкову в толченке убедила в порядочности персонала больницы. Однако всё великолепие перечеркнул компот, вот не знаю, что они туда кладут, но за такой компот можно совершить подвиг. Ну, может и малость перегнул, но на что-то эпическое он настраивал.

Майор стонал от удовольствия и, всё жалел, что всё это нельзя отполировать ста граммами алкогольного продукта. Он посмотрел на меня, пьющего восхитительный компот и весело заметил:

– Ты особенно не радуйся компотику. А что, если Ирина Георгиевна что-нибудь туда плесканула и ты больше о женщинах и не вспомнишь?

Я как-то об этом не подумал. Тут же в проеме двери возник офицер с целлофановым пакетиком. И пока мои спутники тихо покуривали, я раскрутил детские игрушки, вытащив задник и надев на это место пустое кольцо. Получилась подзорная труба, дающая двенадцать изображений сразу. Вы, наверное, уже поняли мою мысль.

Нас пригласили проехать к лифту и, пока показавшийся синклит эскулапов в конце коридора, я вынул из-под халата калейдоскопы и сунул майору.

– Гляди! – и тут же взглянул сам.

– Твою мать! – чуть не заорал майор, что по итальянски звучало бы как – Мама мия!…..

Первая моя мысль была – вот зря мы это сделали так открыто! Зря!

Я понимаю, что слово «русский» значит «вольный», «свободный» и «целеустремленный». Но для приятного разнообразия это еще и «думающий потом».

К нам приближалась целая орава «милашек», тех самых, что были в подземельях Челябинска 60.

– Нам лучше в лифт не въезжать, – рыкнул майор, видя, что эскулапы заметно ускорились в своем желании подойти к нам.

– Они не будут спрашивать, – ответил я и ринулся к ним навстречу, желая принять позицию поближе к лестнице, ведущей на волю и внутренне обрадовавшись, что майора внешний вид «милашек» не ввёл в когнитивный ступор.

Ой, как у меня чесались… ноги! Но, увы, в челюсть мне зарядили с легкостью шрайбикуса-двоечника и все остальные действия я осуществлял под знаком звезд.

Майор же оказался красавчиком, он ревел как белый медведь в жару и от этого лопались лампочки под потолком, я так думаю, глаз то на затылке у меня не было. А то, что он эффективен, свидетельствовало, что несколько раз кто-то из белых халатов прокатывался мимо меня. Я же схватился с огромной псевдо-главной врачицей и она уже сидела на мне верхом и мы ехали к краю лестничной площадки, а далее только водопадики лестничного марша. Правда, она провела захват на удушение и я ничего не смог поделать, сдуваясь на глазах. Но рык майора добрался наконец до ушей нашего охранника и я краем глаза видел, что он приближался к месту битвы огромными прыжками. Более того, было видно, что следующим прыжком этот молодой и сильный человек прибудет в эпицентр майоровского спектакля. Я в его планы спасения не входил. И тут остатками сознания я понял, что своя рубашка ближе к телу и вытянул свои загипсованные ноги. Этого хватило, чтобы охраничек об них запнулся, падая, опрокинул наш лечебный тандем вверх ногами и мы втроем: моя коляска, я и псевдо-врачиха начали спуск по лестничному маршу на докторе. От неожиданности содеянного глаза существа были полны ужаса, пока она головой не воткнулись в чугунную батарею. Салют и хеппи энд! Я получил возможность хапнуть воздуха, а мимо меня запрыгали белые халаты, скатываясь вниз и бросая своего «побратима». Я же понял, что псевдо-врач без сознания, она начала известное мне преображение очень похожее на маскировку хамелеона.

– Михаил, ты как? – над ухом пробасил майор, добравшийся до нас ползком на боку, – ничего себе!

Через сорок минут у нашего корпуса остановились несколько новеньких машин с надписью «Скорая помощь» и эмблемой от нуля до трех.

К этому времени мы с майором приказали офицеру нашей охраны надеть наручники на псевдо-доктора, а когда она очухалась, отвести в нашу комнату и уже там приковать ее к батарее отопления. Это был наш трофей! Кроме этого, в подсобке первого этажа мы нашли связанных настоящих врачей. Их освободили, они притихшие и стеснительные, молча глазели на нас, пили воду и о чём-то перешептывались. Как я понял, они превратились в пациентов своей собственной больницы. Врачи из других корпусов, обслуживающий персонал суетился вокруг нас, охал и спешил исполнять наши указания. Они были наверное в прострации от мысли, что их шеф и всё подшефье съехало и наивно хлопает ресницами. Я послал двух санитаров за Леночкой. Та тоже пришла как ни в чём не бывало, хлопала ресницами и только один раз подмигнула мне.

В приехавшей машине, между прочим, оказался и сам генерал Иван Иванович. Псевдо-врача туже, надев на голову пакет и сковав ноги, увели в одну из машин молчавшие фельдшеры. Что делать с реальными эскулапами, не знал никто. Среди приехавших всё же были наверное и люди с медицинским образованием, очень даже профессиональными были их движения. Они осмотрели эскулапов, посветили им в глаза, проверили рефлексы и провели другие замеры. Причем пострадавшие выполняли все их распоряжения, как дети, охотно и заинтересованно. А когда главврачу Ирине Георгиевне было приказано открыть рот и сказать «А-а-а», они хором, как по команде, все открыли и сказали «А-а-а». Ответ был налицо! Фельдшер оглянулся на нас и сказал:

– Готовенькие!

Иван Иванович очень тепло с нами поздоровался, а меня хлопнул по плечу.

– Вот нельзя тебя, Михаил, и на день оставить без присмотра.

– Иван Иванович, для чего всё это? Для чего весь маскарад с таким шумом? Чего они хотели? Могли бы всё потихоньку, мы бы даже не заметили.

Генерал показал нам, чтобы мы ехали в свою палату. Когда мы так сделали, генерал зашёл следом и, закрыв дверь, присел на кровать.