Владимир Апарин - По следу малахитовой внучки

– Какие перчатки, Миша?

– Белые с шестью пуговицами до локтя.

– Дурачок Мишаня, – поцеловала меня Леночка, – я платье выбрала с рукавами, к ним перчатки не выбирают.

Стоп! Стоп! Я очнулся в кресле воздушного судна. Это приснилось что ли? Или она мне подсказывает где искать? Сердце моё билось от ностальгии, подшпоренное таким ярким воспоминанием, а по проходу между рядов шла стюардесса и смотрела на пристёгнуты ли ремни. Мне она помогла и ответила на вопрос:

– Как где? В Челябинске конечно.

И пилоты начали разворот со снижением в том самом городе, где мы с Леночкой выбирали свадебное платье. Это не было простой случайностью. Я уверен. Но как это использовать? Мои спутники частью спали, частью уставились в окно. Майор отсвечивал макушкой из-за переднего сиденья, а у меня ужасно чесались ступни в гипсовых валенках – выздоравливали. Забавно было, что аэрофлот оставил в салоне всю нашу компанию, когда всех пассажиров попросили на выход. Нам с майором не пришлось испытать все прелести повторной посадки, зато узнали много интересного из закулисной жизни авиакрасавиц. Они были заняты делом, что-то грузили, пылесосили, считали, прихорашивались, улыбаясь нам как знакомым, а не по служебной обязанности. Я стал замечать, что это меня очень интересует. Это был хороший признак. В довершение нас угостили коньяком и дальнейший полёт был интереснее. Я попытался, закрыв глаза, опять повспоминать, но увы… Вспоминались только стюардессы.

Пришлось смотреть в иллюминатор, в основном на белые облака, пока судно не начало проваливаться в чёрное облако. Это была Москва. Почему-то вспомнилось, что в Америке есть особенное судно – огромный боинг с изображением сипа белоголового и называется судном «Судного дня». Как вам, а? Я тоже все эти дни по воле крашеной брюнетки из-за своих сломанных ног использовался судном. И каждый раз для меня это был «судный день», потому что подставляла его под меня молодая и красивая. Что за моду взяли брать на такую должность девчонок. На этот случай необходимо иметь что-то нейтральное, даже страшное. Имейте в виду, говорю от всех мужиков. Испытываем муки! Вот как коньячок то действует!

Прямо у трапа нас погрузили в «скорую помощь» и везли куда-то часа полтора. О том, что приехали, мы услышали по звуку закрывающихся за машиной воротами. Военный госпиталь. Отдельная палата на двоих. Стандартный завтрак. Стандартный эскулап, только взрослее. Стандартные процедуры, коляски нам выдали новые и, наконец, позвали проехать за стандартной сестричкой.

– Ну, здравствуй, Михаил, – ко мне подошёл седовласый мужчина. Я с трудом узнал в этом вальяжном мужчине Семёнова Ивана Ивановича, протянул руку и мы по-мужски обнялись. Ему пришлось наклониться ко мне.

– Узнал, узнал, – похлопал меня по плечу Иван Иванович.

– С трудом, ох, уже это время, – с удовольствием отметил я себе, что капитан, тьфу, генерал тот же обычный и простой.

– Товарищ генерал, майор Кислов, – представился мой спутник. И с ним было крепкое рукопожатие.

– Ну что, давайте мужики разбираться со всем этим, – спросил Иван Иванович нас, приглашая проехать вглубь комнаты.

– Вот, Миша, не захотел ты тогда разобраться до конца. Сейчас бы не пришлось.

– Я думал, что всё кончилось, – оправдался я.

– Ну где же, видишь, что творится. Какие девочки пропадают… Капитаны страдают. А ты с майором в окно сигаете. А, впрочем, это только цветочки.

Успокоил Иван Иванович, седовласый генерал произнёс всё это с профессорской интонацией и знакомое ощущение похолодевшего живота дало о себе знать.

– Как же так? – спросил я.

– Да, Миша, да. Мы с тобой люди взрослые. Для нас это не в новинку. Ты должен понимать, что все эти годы мы не сидели сиднем. Профессия не позволяет. Понимаешь?

– Понимаю.

– Да нет, наверное, всё же не понимаешь. Крепись, Михаил, я тебе вот что скажу. Всё это время ты был под нашим негласным контролем. Мы знали каждый твой шаг и вот твой последний разработчик.

Он показал на майора. Тот в извинение пожал плечами.

– Ты, твоя жена, дочь, внучка, родители жены были окружены нашим вниманием, каждый шаг, понимаешь каждый? Даже твои соседи, друг мой Миша, наши сотрудники, твои сослуживцы по работе. Не обижайся, друг, даже твоя дочь вышла замуж за нашего лейтенанта.

– Да как же так, Иван Иванович?

Успокойся, они любят друг друга вроде.

– Успокойся, ты же старый солдат. Дочь в безопасности. Но вот что я тебе скажу, Михаил, это не творя дочь. Это вообще посторонний человек.

– Как? – начал я хватать воздух ртом.

– Тихо-тихо, вот водички возьми, – он налил из кулера и подал мне пластиковый стакан.

– Крепись, солдат, понимаешь, сейчас у нас в работе совсем другие инструменты нежели в то время, когда мы расстались. Так вот, мы там у тебя в квартире посмотрели без тебя и генные маркеры показали, что никакой Лены рядом с тобой не было никогда. Никогда! Сплошные следы самки диносапиенс.

– А похороны? А Иринка?

– Иринка твоя как раз мутант-полукровка. Но это ничего не меняет. Её тоже рожала не женщина. Как мы лоханулись, – хлопнул себя по лбу Иван Иванович, – ясно же было, что ей надо было уйти, вот и разыграла собственные похороны. – Он кулаком стукнул по столу. Майор сидел, разинув рот.

– А Лена моя где?

Генерал пододвинулся ко мне и глаза в глаза сказал:

– Представляешь, нашли… Жива…

– Да как же так?!

– Миша, ты меня слышишь? – генерал пощёлкал у меня перед носом пальцами.

– Да ладно, – махнул я рукой.

– Мишаня, я думаю, она ушла тогда не просто так. Она видимо дождалась, чего хотела.

– Чего ещё?

– Она, Миша, ушла от тебя беременная мальчиком и дочь свою увела. А у тебя оставила замену.

– А внучка моя?

– Внучка им сейчас понадобилась. Они, наверное, какое-то чувство к тебе испытывали, вот и пожалели. Вот подтверждение, – он указал на наши с майором гипсы, – они вам только ноги переломали.

– А с Леночкой это правда? – промямлил я, понимая в какую чудовищную грязь я вляпался с этими монстрами.

– Да, даже более того, – ответил Иван Иванович.

– Что значит более?

– Понимаешь, Михаил, она в психбольнице здесь, под Москвой, в Добрынихе.

– Давно вы её нашли? Я хочу к ней.

– Нашли недавно. Да её никто и не скрывал. Её оказывается давно уже и несколько раз показывали по телевидению.

– Как?! – воскликнул я.

– Мегаустресс – редкое заболевание. К ней со всего мира специалисты едут. Ну не к ней самой, к её доктору.

– А это ещё, что за штука, в чём дело то? Она что инвалидка?

– Ещё бы! Красавица! Да ты что не в курсе, что за болезнь?! Она не стареет. Даже наоборот, она сейчас лет на семнадцать выглядит.

– А может не она это?