Крис Вормвуд - Автограф на некрологе. Повести и рассказы

Бормотание диджея сменяется унылой фолковой песней в исполнении «Нового Христа» – самого Чарльза, мать его, Мэнсона, я переключаю на другую волну. Следующая песня кажется весьма знакомой. Переливчатое гитарное соло сменялось вкрадчивым голосом вокалиста, умоляющего неизвестную девушку не бояться смерти и следовать за ним. Я ухмыльнулся, ведь я сам порой боялся себя.

«Это были „Blue Oyster Cult“ с песней „Don’t Fear The Reaper“. Не бойтесь смерти, друзья, особенно в эту тоскливую ночь. Просто обнимите своих любимых», – болтает не в меру радостный диск-жокей после окончания песни.

Дорога ведёт к морю, в зловонные трущобы. Обшарпанные дома, разбитая дорога, мутный свет оставшихся фонарей. Удивительно, что даже здесь кишит отвратительная жизнь Холодного Острова. Будь я живым, то уже умер бы от ужаса и отвращения.

Ветер колышет оборванные провода, сухие ветви деревьев стучат по уцелевшим окнам. Я слышу завывание ветра и гудки мертвых кораблей. Трубы заводов подпирают чёрные облака. Изредка небо режут лезвия молний. Я останавливаюсь возле дома номер «33». Это ветхое здание могло бы показаться нежилым из-за просевшего фасада и трещин-морщин, но в полуслепом окне горит синеватый свет, коим отмечают наркопритоны. Но здесь и без него всё ясно.

Я поднимаюсь по грязной лестнице, следуя мимо бледных и тощих теней. Возможно, они узнают меня, и тянут свои тощие руки, похожие на голые ветви деревьев, изъеденных язвами жуков-короедов. Завораживающая в своей мерзости картина.

У порога стоит Он, весь в белом, словно припорошенный снегом, ангел-хранитель.

– Долго ты, – говорит он.

Я молча киваю, приподнимая шляпу.

– Может, договоримся? … – шепчет он, вставая на моём пути.

– А толку то, этот торч СПИДозный всё равно через месяц загнётся, – я тянусь к дверной ручке – для Смерти всегда открыто.

– Пару слов, – он предлагает мне сигарету.

– Чего тебе?

– Меня к херам уволят, чувак, если я провалю это дело, – говоря это, он сам дрожит и трясётся как наркоман (ангелы порой становятся похожи на своих подопечных, заражаясь от них редким разгильдяйством). – А мне за жильё платить нечем. Баба бесится. Чувак, выручи.

Закуриваю, вдыхаю.

– Я сам ещё кредит за тачку не выплатил.

– Тут с торчами и бандитами тебе работы хоть отбавляй. Я тебе после пивком проставлюсь в знак благодарности, – добавляет он снова шепотом.

А ветер завывает в разбитых окнах дома, ему вторят тени.

– Ну ладно, – развожу руками. – Ну если через месяц не вытянешь своего клиента, то я приду снова и на этот раз по двойному тарифу, чистилищем не отделается.

Поворачиваю дверную ручку и вхожу в квартиру.

– Для начала профилактическая беседа.

Здесь среди обшарпанных стен, запаха скисшей крови и рвоты на кровати валяется условно молодой человек непонятной наружности. Длинные спутанные волосы и иссушенное лицо. Он уже стал похож на теней. Квартирка представляет из себя грязную и серую коробку без малейшего намёка на обстановку с дизайном из мусора и разбросанных шприцов.

– Эй, посмотри на меня! – почти кричу.

Я вижу слабое движение его век, он слышит меня сквозь бездну своего смертельного кайфа. Его глаза на миг наполняются осмысленным блеском.

– Если сейчас не завяжешь, то я приду снова. На этот раз тебя никто не спасёт.

Наркоманы порой не понимают, что они умерли, для них это просто продолжение трипа. Находясь в объятьях зелья, они уже одной ногой в могиле. Что смерть для того, кто видит её каждый день, там, за гранью своего сознания? А я уже был там и больше не хочу.

Я выхожу, и дверь сама захлопывается следом.

После работы мы пьём пиво в одном из злачных мест Острова. Из музыкального автомата звучит Пат Бенатар, мерцают разноцветные пивные вывески, за окном проезжают машины. Никто из посетителей даже не замечает нас. В этом одна из особенностей нашего места обитания, там, где смерть и разные другие твари сражаются за место под солнцем наравне с живыми. Я сам выбрал свою работу и ничуть не жалею. Я такой же труженик, как врач, полицейский или киллер.

Звонит барный таксофон, и я снова понимаю, что меня вызывают на работу. Опять мчусь в ночь и не могу отделаться от мысли, что этот человек и его ангел знакомы мне из какого-то другого забытого мира. Да и не ангел он вовсе, а что-то гораздо похуже.

Это напоминало соитие зеркальных отражений. Обоюдные ласки двух почти одинаковых существ. Картинка на экране казалась иллюзорной, словно ожившая фантазия или безумный эротический сон. Два близнеца-альбиноса ласкали друг друга, целуясь окровавленными губами. Их тела были бледны и присыпаны пудрой, кожа почти сливалась с простынями. В этом было что-то возбуждающее и отталкивающее одновременно. Почти бесполые мальчик и девочка занимались любовью.

Энтони Дирк не был большим любителем порно, скорее, ценителем кино, который ныне осваивал новую нишу продюсера специфических фильмов. Он отметил, что снят этот порнофильм на очень высоком уровне. Так же его поразила игра актёров. Это выглядело так, словно эти двое действительно влюблены друг в друга и полностью отдаются этой жестокой нежности. Такое редко встретишь за всеми этими фальшивыми стонами и искусственными телами. Видео заканчивалось тем, что парень орошал безгрудое тело девушки потоками алой спермы. Красные капли спермообразной жидкости растекалась по коже, собиралась в ложбинке на груди. Дирк выключил видео, запуская следующее с участием диковинных близнецов.

Там помимо известных уже ему актёров, оказалась хрупкая девушка в прозрачной балетной пачке. Отдалённо она походила на двоих близнецов, что в данный момент вылизывали ей ноги, покрытые шоколадными разводами. Всё вокруг оставалось белым: кожа и волосы актёров, постель, комната и даже пейзаж за окном. Лицо девушки не выражало никаких эмоций, даже когда они принялись целовать её блестящими от шоколада губами. Она была прекрасна в своей тонкой кукольной красоте. Между ними так и не случилось традиционного секса. Под чарующую мелодию из музыкальной шкатулки близнецы изнасиловали её золотой статуэткой «Оскар». Та ничуть не сопротивлялась и даже старалась не дышать, без всякой пошлости разводя в стороны ноги, являя миру совершенно гладкий лобок и неестественно бледную вагину.

Это зрелище могло бы вызвать рвотные позывы у кого угодно, если бы не неземная красота актёров. «Им ведь явно не стандартные пятьдесят баксов платят за съёмку», – подумал Дирк, наливая себе ещё виски со льдом. В дальнейшем именно ему предстояло работать с этой парочкой диковинных близнецов.

***

Они просыпались ближе к вечеру, когда вывеска секс-шопа за окном наливалась ядовито-красным светом. Мегаполис оживал, скидывая пуританскую маску, теперь он был похож на разодетую в пёстрые шелка шлюху. Аэль разбудила своего брата Эреля мягким поцелуем в губы. Близнецы лежали на кровати, грея бледные тела в неоновом свете. Гладкое шёлковое одеяло соскользнуло на пол, подарив им прохладу и привычную наготу. Оба близнеца были худыми от рождения. Их андрогинные тела различались только в области половых органов, покрытых тончайшими белыми волосами, которые даже не было смысла удалять, как это обычно делают люди их профессии.