Джералд Керш - Ночь и город

— Нет. У меня полно денег.

— Просто богач, — пробубнил худой с такой убийственной иронией в голосе, что Фабиан взорвался:

— Да, полно, ты, жалкий червяк! Десять фунтов за бросок!

Толстяк хихикнул:

— Ну вот, теперь он ставит десять фунтов за бросок.

— Хочу поскорее закончить игру: я встречаюсь с дамой. Приготовьтесь расстаться с денежками, — вызывающе проговорил Фабиан. — Десятка за бросок.

— Десятка за бросок, — сказал худой, подсчитывая деньги. Толстяк улыбнулся:

— Гарри, я уважаю человека, который может запросто поставить миллион, а затем в два счета его продуть.

— Я весь в этом, — с улыбкой отозвался Фабиан и тут же горько пожалел о своих словах. Толстяк смеялся над ним. Он прикусил губу и замолчал.

— Гарри, — сказала Анна. — Тут один человек хочет с тобой поговорить. Говорит, это срочно.

Фабиан взял трубку. Это был Фиглер.

— Гарри, ради всего святого, никуда сегодня не высовывайся.

— Почему?

— Ко мне приходил Душитель. Он просто обезумел. Он тебя ищет. У него бритва, и он грозится тебя убить.

— Пусть только попробует.

— Говорю тебе, болван, этот негр прямо-таки прикипел к чертову халату. Почему ты не купил ему халат за двадцать пять шиллингов? Он себя не контролирует. Он тебя на куски разорвет.

— Возьми себя в руки, Джо.

— Говорю тебе, Гарри, я знаю разницу между человеком опасным и безвредным. Ты что, забыл тот случай, когда?..

— Ладно, хватит, мне это неинтересно. Хелен уже ушла?

— Она едет к тебе, Гарри. Предупреждаю, он пил двойное виски…

— Иди к черту!

Фабиан вернулся к столику.

— В чем дело, Гарри?

— Ни в чем, бросай.

— Туз… Два туза… Три туза, — сказал худой.

Фабиан бросил. В горле у него пересохло, он дышал, как астматик.

— Туз, король, дама, валет, девятка… Вот черт! — завопил он и снова бросил кости. — Две дамы… — он бросил кости в последний раз, — и еще две. Ну-ка, побейте четырех дам!

— Король, — пробормотал толстяк, бросив кости, — два, три короля и — Боже мой! — четыре короля!

— Забирай деньги! — уныло проговорил Фабиан. — Господи, да будь у меня пять тузов, у кого-нибудь обязательно найдется шесть. Надо мной прямо проклятие какое-то. Ладно, делай ставку и бросай…

К нему подошел швейцар.

— Гарри, Берт хочет тебя видеть.

— Скажи ему, пусть убирается к дьяволу, — заорал Фабиан.

— Он говорит, это срочно.

— Тогда впусти его — пусть при всех скажет, что у него там.

— Две пары, тузы и короли с первого броска, — сказал толстяк, — бросай.

— Две поганые десятки, — проворчал худой.

— Вот тут-то вы и сломались, — торжествующе проговорил Фабиан. Сейчас вам конец, везунчики. — И он бросил.

— Короли и дамы, вот незадача, — сказал толстяк, доставая деньги.

— Делай ставку и бросай, — отозвался Фабиан.

Вошел Берт.

— Гарри, я на минутку. Не хошь, чтоб тебя шлепнули, бери руки в ноги и тикай отсюда по-быстрому. Тя ищет здоровенный ниггер с бритвой размером в его ручищу. Так что те лучше залечь на дно, пока он не проспится. Он уже топает сюда из «Герцогини». Просто рвет и мечет…

— Вали отсюда, — сказал Фабиан.

— Говорю ж тебе!..

— Вон!

— Но…

— Вали отсюда, ты мне уже осточертел. Проваливай, пока цел.

— И еще одно… — начал Берт.

Фабиан вскочил и толкнул его к двери.

— Ладно те, болван, — проговорил Берт.

— Делайте ваши ставки и бросайте, — сказал Фабиан, садясь за стол. В зал вошла Хелен и встала позади него.

— Это мой талисман, — заявил Фабиан. — Боже мой! Говорю вам, она принесет мне удачу. Сядь рядом, Хелен…

Он пошарил в карманах, и его сердце упало, когда он обнаружил там только тринадцать фунтов. Он тихо пролепетал:

— Поставим на этот раз по три фунта.

Толстяк ухмыльнулся и бросил.

— Фулл с тремя королями с первой попытки.

— Ба! — отозвался худой. Кости скользнули меж его пальцев. — Пара десяток. Бросай, Гарри.

— Смотрите же, — объявил Фабиан, положив руку на колено Хелен. — Оп-па! Четыре туза. Что я вам говорил? — Он забрал банк.

Хелен прошептала:

— Кстати, ты достал деньги?

— Разумеется, — ответил Фабиан. — Ну, ребята, вернемся к десятифунтовой ставке. Пропадать так пропадать.

— Дополнительная ставка, Гарри?

— Конечно.

— По пятерке?

— Разумеется.

Фабиан бросил.

— Две десятки, три туза со второй попытки. Ваш черед, ребята.

Толстяк бросил кости.

— А у меня четыре туза — с первой, — сказал он.

— Туз, король, дама, валет, девятка, — с отвращением отозвался худой.

Толстяк сгреб лежавшие на столе деньги в большую кучу.

— Тебе крышка, Гарри.

Фабиану вспомнилась лихорадочная погоня за сотней фунтов — к чему был весь этот позор? Ради чего было рисковать, подвергать себя опасности? Гнетущая безысходность нынешнего положения проникала в его сознание медленно, шаг за шагом. Он судорожно глотнул и проговорил:

— Мне крышка? Черта с два. Я в любой момент могу раздобыть две сотни фунтов. — А ведь это правда, решил он, у него всегда есть Зои, и к тому же через неделю предстоит поездка в Кардифф. Он засмеялся. — Крышка! Ха-ха! Давайте выпьем! Шерри, Хелен? Анна, три двойных виски и шерри.

— Что там за шум? — нервно спросил толстяк, поспешно пряча кости.

Чей-то голос произнес:

— И без возражений…

В зал вошли два высоких человека.

— Мы из полиции, — заявил один. — У нас с собой ордер. Здание окружено. Никому не двигаться.

Другой подошел к Фабиану и сказал:

— Привет, Гарри, ты нам нужен.

Фабиан побледнел. Громко сглотнув, он пролепетал:

— Что это значит — я вам нужен?

— У нас ордер на твой арест.

— Ордер? За что? Какой такой ордер? Почему? Что у вас на меня есть?

— Существование за счет незаконных заработков женщины.

— Это ложь.

— Пойдем.

Казалось, что клуб кишмя кишит полицейскими. Инспектор обратился к Хелен:

— Сохраняйте спокойствие. Нас интересуют только ваше имя и адрес, и вскоре вы сможете уйти.

Фабиан, все это время хранивший молчание, вдруг заорал что было сил:

— Это провокация!

Голосом, которым взрослый увещевает непослушного ребенка, детектив сказал ему:

— Зои сделала заявление.

Фабиан разом обмяк и голосом, вобравшим в себя всю горечь мира, воскликнул:

— А некоторые болваны еще говорят, что на свете есть Бог!

Когда Хелен вышла, Берт все еще ждал у дверей. Он заговорил с ней:

— Они взяли Арри?

— Да.

Маленький человек перешел на хриплый шепот:

— Что ж, должно, это к лучшему.

— Я тоже так думаю.

— Худшее б случилось с ним сёдня ночью.

— Правда?

— Да. С ним, с Зои, а может, и с тобой. Все, что ни случается, всегда к лучшему.

Фабиан вышел в сопровождении двух полицейских. Повернув голову, он сказал Берту:

— Ну давай же, гад, брось в меня пару гнилых апельсинов.