Джонатан Мэйберри - Вирус

Потому что это была кровь.

Крисфилд, Мэриленд.

Среда, 1 июля, 3.23

Я сделал шаг вперед и придвинулся к дверным створкам как можно ближе, не касаясь их. Стояла тишина. Но только… она была странной, словно кто-то затаил дыхание на другом конце телефонного провода. Вы уверены в присутствии человека, но ничего не слышите. Мне это чрезвычайно не понравилось, и я направился назад. Ни Олли, ни звука с той стороны. Его молчание тоже ни о чем хорошем не говорило, хотя и не так пугало, как безмолвие за грязной дверью.

Я опустился на корточки за мусорными бачками и постучал по наушнику, чтобы переключиться на секретный канал связи с ОВН.

— Дикон, на линии? Это Ковбой, — сказал я, используя кодовые имена, как договорились.

Мой псевдоним предложил Руди. Военный юмор — статья особая, я еще легко отделался. Например, к одному парню, служившему в рейнджерах, так и прилипло его кодовое имя Синди Лу, Которая.

— Слушаю, Ковбой.

Наушники были отменные, Черч словно стоял у меня за спиной и шептал в самое ухо.

Я быстро доложил обо всем, что обнаружил, включая запертые двери и кровь.

— Пока что не занимайтесь этим. Видеосигнал исчез, как только вы вошли в здание. Расшифровка нулевая. Звук скачет, но пока еще не пропал. Предположительно, стоят глушилки. Какова диспозиция отряда?

— Лицо Со Шрамом прогуливается по коридору. Весельчак наблюдает, остальные ждут стука в дверь. — Я решил дать своим те прозвища, какими мысленно наградил их при первом знакомстве. Весельчак, Лицо Со Шрамом, Сержант Скала и Зеленый Великан. — Примите к сведению: средняя температура в помещении близка к нулю. Климат регулируется. Подтвердите прием.

— Подтверждаю. — Последовала краткая пауза, и я догадался, что мы оба смотрим на проблему с одинаковой точки зрения. — Выбор за вами, Ковбой. Вернуться домой, пойти на работу или устроить вечеринку.

— Вас понял. — Я помолчал и взвесил свои возможности. — Продолжаю экскурсию. Пока все варианты под вопросом. Сообщите, на позиции ли Изумительная.

Грейс получила свой псевдоним от «Изумительной благодати». [21] «Amazing Grace» — христианский гимн XIX века (в переводе с англ. «Изумительная благодать Господня»; в русской интерпретации «О, благодать»).

— Ответ утвердительный.

— Ковбой заканчивает сеанс. — Я снова стукнул по шлему, чтобы перейти на канал отряда. — Лицо Со Шрамом. Как ты там?

Но не услышал даже слабого треска.

— Лицо Со Шрамом… Ковбой на линии. Как понял?

Ничего. Дерьмо! Я окинул взглядом коридор. Пусто, как и прежде. Олли молчал.

— Зеленый Великан и Сержант Скала, на шесть часов от меня, быстро и тихо!

— Есть, Ковбой.

Я прибавил шаг, стараясь не шуметь и радуясь возможности оказаться подальше от жуткой двери. В тупике, где коридор расходился в разные стороны, я остановился. Ага, Банни, чья мощная фигура занимала почти весь проход, быстро приближался ко мне, Старший шел за ним.

— Лицо Со Шрамом где-то там и не отвечает, — сказал я, махнув рукой, и сообщил им о закрытой на засов двери и проводах на стене.

Банни нахмурился.

— Ловушка?

Старший Симс повернулся к нему.

— Если что-то похоже на утку и крякает, как утка…

— Нас надули, босс? — спросил Банни, оглядывая коридор. — Этот маленький спектакль перед входом мог быть фальшивкой и с их стороны тоже.

— Не исключено, — согласился я, — но, пока не узнаем наверняка, надо попытаться выполнить миссию, как планировалось. Собраться с мыслями и полностью выложиться.

— Я не против того, чтобы «полностью выложиться», — сказал Банни.

— Ур-ра, — подтвердил Старший, затем пристально поглядел на меня. — То, что Олли исчез без единого выстрела, довольно странно, тебе не кажется?

— Немного.

— Мы по-прежнему не знаем, кто наш крот, капитан, — заметил он.

— Понял тебя, старший сержант, но не стану навешивать ярлыки ни на кого из своих людей, пока не буду знать точно.

Старший сверлил меня глазами еще секунд десять, затем проворчал:

— Да, сэр.

— Не хочу никому писать в суп, — вмешался Банни, — но разве все это имеет какое-либо отношение к делу? Я, конечно, прошу прощения, ты ведь старший по отношению к нижестоящему сержанту.

— Засунь свои соображения туда, где не светит солнце, селянин, — сказал Старший, улыбаясь.

Банни потер глаза.

— Твою мать… ну и долгий же выдался денек.

Я кивнул головой на коридор, в котором исчез Олли.

— Приоритеты те же. Наблюдать и выжидать. Никакой стрельбы без моего приказа, но и тогда смотреть, куда стреляете, проверять, в кого целитесь.

Мы пошли из тупика направо, затем повернули, но внезапно одна из дверей распахнулась, и в четырех футах от Старшего оказался человек в белом лабораторном халате. Он, хмурясь, разглядывал бумаги, прикрепленные к планшету.

Прятаться и бежать? Негде и некогда. Незнакомец поднял голову, и его глаза широко распахнулись. Рот раскрылся, и я почти увидел, как расширилась грудная клетка, когда он глубоко вдохнул, чтобы закричать, но Старший со скоростью молнии взмахнул ногой и двинул ему в солнечное сплетение стальным носком ботинка. От жестокого удара тот обмяк у ног сержанта, словно сдувшийся шарик, после чего упал на пол со сдавленным стоном.

Мы поставили его на ноги и надели на запястья и лодыжки пластиковые кандалы раньше, чем он успел набрать воздуха в легкие. Его смуглая кожа побагровела. Старший подошел к приоткрытой двери и заглянул внутрь, затем повернулся ко мне и отрицательно покачал головой. Банни сграбастал пленника за халат на груди и приставил дуло пистолета к его переносице.

— Не шуми и останешься жив, — прошептал он.

Тот начал приходить в себя после шока, и его вытаращенные от боли глаза выкатились еще больше. Видно, до него дошло, что он окружен тремя громилами, вооруженными до зубов. Мы распоряжались его жизнью и смертью, и он это сознавал. Полная и неожиданная беспомощность бывает тем состоянием, которое очищает душу. И помогает сосредоточиться.

Я наклонился над ним и произнес на фарси:

— Говоришь по-английски?

Он помотал головой — насколько позволял ему пистолет Банни, — а затем залопотал, как мне показалось, на мьянмарском, который еще часто называют бирманским. Не из числа моих языков.

Я повторил вопрос на своем родном языке.

— Да… да, английский. Очень хорошо говорю.

— Тебе повезло. Хочу задать несколько вопросов, и если ты скажешь правду и ничего не скроешь, мой друг не станет тебя убивать. Ты понял?

— Да, да, я понял.

— Как тебя зовут?

— Нуйома.

— Индиец? Бирманец?

— Из Рангуна. Это в Бирме.

— Сколько человек в здании?

— Я всего лишь… — Его голос сорвался, и он начал снова: — Я всего лишь компьютерщик.