Митчелл Грэм - Смерть в океане

Следующие минуты стали самыми длинными в жизни Кэтрин. Она дважды ловила себя на том, что задерживает дыхание, и дважды напоминала себе, что надо расслабиться и дышать полной грудью. Она глаз не сводила с двери кабинета судьи. Ричард Ройял, с другой стороны, казался совершенно спокойным и невозмутимо укладывал бумаги в портфель.

Едва начав заниматься адвокатской деятельностью, Кэтрин поняла: если судья выходит из своего кабинета и смотрит на тебя или твоего клиента или начинает оглашение приговора с похвалы клиента, это значит, что твое дело гиблое. Решение принято против тебя.

Наконец дверь кабинета Артура Морхауза открылась. Судья вернулся в зал, занял свое место в кресле — и смотрел прямо на Ричарда Ройяла.

— Основываясь на предъявленных сегодня свидетельских показаниях, я должен отклонить ваше ходатайство, мистер Ройял.

Шерри Уоллес схватила руку Кэтрин и сжала так сильно, что та чуть не вскрикнула от боли.

— Я также хочу назначить вознаграждение адвокату от ответчика. Миссис Адамс, даю вам десять дней на то, чтобы вы предоставили запрос в мой офис после вашего возвращения из отпуска.

Затем судья посмотрел на Говарда Холперна и Марка Уоллеса, которые сидели неподвижно и молчали.

— Господа, никто из вас, на мой взгляд, не заслуживает доверия. Прежде всего в номерах гостиницы «Мариотт» нет холодильников, мистер Холперн, так что не могу понять, почему вы покупали продукты так поздно вечером. К тому же ваша случайная встреча с миссис Уоллес крайне подозрительна. Что касается вас, доктор Уоллес, я настоятельно рекомендую вам покончить с этим делом, пока оно не дошло до суда. Вы поняли меня?

Уоллес кивнул, а Ройял покраснел и уставился в пол. Как только судья покинул зал, Холперн встал и вышел из помещения, не сказав никому ни слова. Марк Уоллес последовал за ним, сопровождаемый своим новым офис-менеджером, которая подняла вверх подбородок, выпятила грудь и шла мимо присутствующих, нарочито покачивая бедрами. Кэтрин и Шерри некоторое время смотрели на нее, потом повернулись друг к другу и одновременно проговорили:

— Ну и дура.

Они обе хихикали, словно школьницы, когда к столу свидетелей приблизился Ричард Ройял, дабы поздравить Кэтрин. Шерри обняла своего адвоката и быстро прошла мимо Ройяла, не удостоив его взглядом.

— Отличная работа, Кэт. Клиенты не перестают удивлять нас, не правда ли?

— Прошу прощения?

— Ну, старине Уоллесу следовало бы сообщить своему адвокату о том, что он знаком с нашим главным свидетелем.

Как трогательно, подумала Кэтрин.

— Просто ужасно, — произнесла она вслух.

— Послушайте, я хотел бы знать, не собираетесь ли вы представить копии тех фотографий, которыми вы размахивали в зале суда?

— Зачем они вам, Ричард?

— Потому что, согласно закону о гражданской юридической деятельности, у меня есть право на просмотр любого документа, находящегося в вашей собственности, который может стать вещественным доказательством, — терпеливо объяснил Ройял. — Почему бы вам не перестать водить меня за нос и не показать эти фото?

— На самом деле это фотографии со дня рождения моего сына. А вот снимок моего кота. Разве не симпатяга?

Ройял несколько секунд пялился на фотокарточки, не произнося ни слова. Потом уставился на Кэтрин и тихим голосом произнес:

— Счастливо вам провести отпуск, Кэт. Мы поговорим, когда вы вернетесь.

Ричард заботливо похлопал Кэтрин по плечу и повернулся, чтобы уйти, так и не узнав, что еще немного, и он получил бы портфелем по голове. К счастью, обошлось, потому что появился бейлиф, который подошел к Кэтрин и передал ей записку.

Ройял нахмурил брови и посмотрел на Кэтрин, как бы требуя объяснения. Его не последовало. Она просто пожала плечами и попрощалась с ним.

Записка оказалась еще одним посланием из офиса Кэтрин. В ней сообщалось о том, что Галина поменяла ее рейс на 16:45, и ей оставалось убить немногим более часа. Время к вечеру, и ехать домой не имеет смысла, а что касается приличных магазинов, то их в центре Атланты нет уже лет пятнадцать. Сидеть в зале ожидания аэропорта Кэтрин совсем не улыбалось. Обед она пропустила и вдруг поняла, что страшно голодна. Теперь, когда все волнения миновали, адреналин постепенно улетучивался. Всякий раз после одержанной победы наступало ощущение опустошенности — такое чувство, будто воздух с шипением покидает воздушный шарик. Ничего удивительного. У нее достаточно позитива, который заполнит пустоту.

На Прайор-стрит дул теплый ветерок, приятно лаская лицо. Кэтрин провела рукой по волосам, расстегнула верхнюю пуговицу блузки и пошла вдоль по улице, а потом свернула за угол. На Файв-Корнерс находилось маленькое кафе, которое она не посещала несколько лет и надеялась, что его еще не закрыли. Там подавали аперитив в хрустальных бокалах, который на вкус напоминал те фрукты, из которых был приготовлен, да еще и согревал вас после первого глотка. Кафе, к ее радости, оказалось на месте. Кэтрин села за столик у тротуара и попросила тарелку креветок и бокал вина. Потихоньку потягивая напиток, она наблюдала за прохожими.

Возле кафе бездомный толкает перед собой тележку, в которой находятся все его пожитки. Вот он останавливается и садится на скамейку. Выражение его лица привлекает внимание Кэтрин, ибо бездомного, кажется, смущают толпы прохожих. Он смотрит на них, однако никто не обращает на него никакого внимания.

Бродяга и Кэтрин вскоре встречаются взглядами. Он улыбается ей. Она кивает и отворачивается. Один из официантов замечает сидящего перед кафе бездомного и подходит к нему с какими-то словами. Она не слышит, что он говорит, однако старик медленно встает и продолжает толкать свою тележку дальше.

Креветки сохраняют слабый запах моря, который отбивает вкус вина. Тем не менее оно делает свое дело и чувство опустошенности постепенно покидает Кэтрин. Легкая улыбка теперь играет в уголках ее губ. Она вспоминает случившееся в суде, и пустота практически исчезает. Если бы результат оказался плачевным, она бы расстроилась и находилась в плохом расположении духа. К счастью, все получилось наоборот. Приятно сидеть здесь и наслаждаться летним днем — давно с ней такого не происходило.

Прошло полчаса. Креветки съедены, вино почти выпито. Кэтрин попросила подать счет. Официант принес и пригласил ее приходить еще. Она встала и уже направлялась к двери, когда ее окликнул знакомый голос.

— Как вам удалось узнать, что он врет? — спросил Артур Морхауз. Он сидел за столиком вместе с двумя другими судьями, которые кивнули Кэтрин.

— Извините, судья. Я вас не заметила.

— Мы умеем прятаться от людей, — сказал судья, сидящий справа. — Мы старые и хитрые.