Олег Егоров - СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ

Свернув направо, я медленно двинулся вдоль надгробий: двора их императорских величеств фрейлины Прасковьи Матвеевны Дмитриевой-Мамоновой, графини Софьи Владимировны Паниной, урожденной Орловой, гвардии поручика Льва Ивановича Еремеева… Памятник забытому русскому поэту стоял за поворотом аллеи: «Здесь погребено тело Михайла Матвеевича Хераскова, действительного тайного советника и орденов Св. Анны и Св. Владимира 2-й степени большого креста, кавалера…» Осмотревшись, я приметил неподалеку низкую лавочку и опустился на нее в ожидании господина имярек. Отчего-то мне вдруг стало все равно, придет ли кто-нибудь на встречу со мной иль нет. Было ветрено. Сухие листья то и дело снимались с насиженных мест, шурша по кладбищенским дорожкам. Я прикрыл глаза, и мне почудилось, будто это тихо переговариваются между собою здешние обитатели. «Давеча иноки водку пили, окаянные! – вздохнула асессорша. – Уселись-то прямо на купца первой гильдии, ругались еще и облыжные речи говорили про настоятеля!» – «Иноки! – фыркнула графиня. – Вы, чай, матушка, сами лишнего тяпнули! Посадских людишек от братии не различаете!» –

«Точно так-с! – поддержал ее гвардии поручик. – Это у них спецовки-с одного цвету с подрясниками! И душегрейки одинаковые-с! А чернецы эдакой водки не пьют-с! Дрянь водка! Только название что “Московская”!»

– Александр Иванович?! – Я вздрогнул от неожиданности.

Он подошел с другой стороны аллеи и застал меня врасплох.

– Прошу покорно извинить за невольное мое опоздание. – Стягивая перчатку, он приветливо улыбнулся. – Александр Дмитриевич Курбатов. Тезка ваш в некотором роде.

– В таком случае мне представляться не надо. – Я пожал протянутую руку.

– Не надо, – согласился он, присаживаясь рядом. – Вы, верно, удивлены, что я пригласил вас в столь странное место? Знаю, знаю! Можете не отвечать. Я сам отвечу на все ваши вопросы.

Его манера изъясняться напомнила мне архаическую речь покойного управляющего казино. Впрочем, среди окружавших нас титулов и фамилий отчего-то она звучала вполне уместно.

– Прежде всего хочу признаться, что я близкий друг Ивана Ильича, а в вашем случае и его порученец. – Умные серые глаза Курбатова смотрели на меня прямо и значительно. – Нет, нет! Не перебивайте! Иван Ильич наперед знал, что если с ним так случится, то вы непременно будете на его похоронах.

Он поднял руку, заметив с моей стороны невольное движение:

– Причем либо сами, либо с посторонней помощью, но вы постараетесь сфотографировать всех, кто там объявится. Удобнее всего, конечно, снимать из машины. Мне только и оставалось, что отыскать нужное авто и послать надежного человека.

Да, умен был Иван Ильич! Ничего не скажешь! Редкого был ума человек! Предвидел, когда и где я себя обнаружу в такой ситуации, если еще останусь жив.

– Далее, – продолжил его «порученец». – Вот это он просил передать в случае его смерти и лично.

Курбатов протянул мне сложенный пополам лист бумаги. Я развернул его и прочитал разнесенный на два столбика список:

ВИРКИ

ШУМОВА

ВАРДАНЯН

КРАЮХИН

ВАЙНШТЕЙН

ЧЕТВЕРКИН

ЛЕРНЕР

МАТВЕЕВА

УГАРОВ

СЕМЕНОВ

ПОЛОВИНКИНА

ТРУБАЧ

ЯНОВСКИЙ

ШАВЛО

– Я не знаю, что между вами было, – вставая, сказал Александр Дмитриевич. – И для меня это не имеет значения. Ивана больше нет, а без него… – На глазах его блеснули слезы, и, не договорив, он отвернулся.

– Выслушайте и вы меня, – остановил я Курбатова. – Хотя бы в память Ивана Ильича. Но почему вы сами вчера не подошли?

– Иван предупредил, что за мной непременно будет наблюдение, – возразил мой собеседник. – Кому-то очень важно заполучить то, что я вам передал, или по меньшей мере воспрепятствовать нашей встрече. Поэтому я принял свои меры.

– Как же вы знали, что за вами теперь не пойдут? – усмехнулся я.

– Не знал, – согласился Курбатов. – Но имел в виду и устроил так, чтоб не пошли. А подробности можно опустить. Наконец, со слов Ивана мне известно, что вы филолог и защищали кандидатский минимум по русским поэтам эпохи классицизма, в частности по Хераскову. Стало быть, место его погребения вам известно. Если, конечно, вы тот, за кого себя выдаете.

Ну, хорошо! Мой «минимум» читала Марина. Глупое мое тщеславие конченого литературоведа хотя бы тут сыграло мне на руку. Допустим! Но зачем она ему-то об этом рассказывала? Кто он ей? Муж, любовник, опекун? На ее отца Штейнберг походил меньше всего.

– Вы сами знакомы с этим списком? – спросил я у Курбатова.

– Молодой человек! – Александр Дмитриевич посмотрел на меня с негодованием. – Не имею привычки читать чужие письма!

– Ну так прочтите! – зло сказал я. – Вашего друга убили, а вы щеголяете правилами хорошего тона!

Он хотел было мне ответить, но передумал, молча взял записку и пробежал глазами.

– Нет, – отозвался он, возвращая листок. – Мне это ни о чем не говорит. Хотя… Там была фамилия «Варданян»?! Кажется, я ее слышал… Да! Определенно уже слышал! Но где?! – Он задумался.

– Послушайте! – Я взял его за рукав и почти насильно усадил обратно. – Происходят странные события, объяснить которые я пока и сам не берусь. Иван Ильич за полгода до кончины предупреждал меня о какой-то смертельной опасности. Я практически не имел чести его знать и подумал тогда, что он меня с кем-то путает. Теперь вижу, что ошибался! За последнюю неделю на меня уже трижды совершали покушение. Три раза! И дальше не остановятся. А Иван Ильич умер, когда это все началось! Вы верите в подобные совпадения?

– Я вообще в совпадения не верю, – повторил Курбатов мою собственную мысль. – Но ведь было вскрытие! Причина смерти установлена вполне официально: инфаркт. И потом… Есть же уголовный розыск, в конце концов! Можно пойти и все объяснить.

– Что именно? – поинтересовался я. – Что ваш покорный слуга, защищаясь, угробил двух бандитов, тела которых затем исчезли без остатка?

Курбатов растерялся. По его лицу было видно, что к подобному обороту разговора он не готов.

– Забудьте! – сказал я, протягивая ему конверт. – Вы знаете кого-либо из этих людей?!

Вытряхнув из конверта фотоснимки, он углубился в их изучение.

– Стриж. – Курбатов передал мне одну из карточек. – Валентин Матвеевич. Владелец ресторана «Последний рубеж» на Можайском шоссе. В прошлом году мы отмечали там шестидесятилетие Ивана. Вроде бы у них были общие дела… Иван ведь мне всего не рассказывал.

Последнее он добавил, словно бы извиняясь, и передал мне снимок с изображением грузного мужчины в темных очках. То ли профессия ресторатора так повлияла на его комплекцию, то ли, наоборот, фигура определила его поприще, но так или иначе мужчина был Стриж дородный.