Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Ничего ты не нарушил, – спокойно сообщил капитан Денежкин. – Отойди от аппарата. От машины отойди! В сторону. Еще на пару шагов. Еще пару. Так, хорош. Это чтоб не смывать кровищу после тебя, – охотно пояснил он. – Ты бы тоже не захотел, думаю. Так что пойми меня правильно.

Бандера дал короткую очередь, и голова парня раскололась, как яйцо. Не сгибаясь, он упал плашмя, как падает доска. Коротко передернул ногами, затих и застыл.

– Так-то лучше, – удовлетворенно заметил Денежкин. – А то заладил: моя, да моя, сам купил… Теперь не твоя.

Из машины неожиданно донесся истошный вопль. Хлопнула дверь, выскочила молодая женщина с короткими белыми волосами. Она бросилась к трупу, споткнулась и упала около него на колени.

– Что?! Что?! Что?! – кричала она. – Что?!

Два одиночных выстрела сделал старшина, крик оборвался, перешел в тихий болезненный стон, потом в хрип. Витюха выстрелил еще раз, она беззвучно свалилась на тело мужа.

– Ну что, Костяра Бандера? – Денежкин похлопал по капоту. – Забираешь? – и разрешил с улыбкой. – Забирай!

Бандера, коротко повизгивая от восторга, подошел к машине, открыл дверь, но тут же захлопнул ее и резко отступил.

– Там… еще кто-то, – растерялся он.

– Еще? – удивился капитан, открывая заднюю дверь. – Точно – моя вина, недоглядел.

Он вытащил за руку девочку лет десяти. Она рыдала и одновременно пыталась подавить рыдания, искривив губы и прижимая к ним ладошку. И вдруг схватила Денежкина за руку.

– Дяденька!.. Дяденька, дорогой, хороший!.. Не убивайте меня!.. Пожалуйста!.. Я очень вас прошу – не надо! Я теперь всегда буду послушной! И кашу манную буду кушать, и молоко с пенками!.. Телевизор не буду включать без разрешения!..

Денежкин присел около нее на корточки и переспросил недоверчиво:

– Не будешь телевизор включать? Точно? Не обманешь?

– Не буду!.. – со детской убедительностью заверила девочка.

– Хорошо! – удовлетворенно сказал Денежкин. – Как тебя зовут?

– То… Тося…

– Антонина, значит. Хорошее имя? – спросил он, оборачиваясь к своим.

– Хорошее, – хором подтвердили Бандера и Витюха.

– И ты хочешь жить, – в раздумье произнес Денежкин. – Так?

– Очень хочу! – кивнула девочка и всхлипнула.

– Но ведь родителей у тебя теперь нет, – огорченно сказал капитан. – Как же ты будешь жить без них?

Она подумала и просветлела – нашла выход.

– У меня еще бабушка есть. И кот Михайлик.

– Михайлик… Надо же так назвать кота! – удивился капитан. – А собачки у тебя нет?

– Собачки нет…

– Так-так… Видишь ли, Тося, я знаю: ты хорошая девочка. И меня тебя очень жалко. Не такой уж я злой дядька.

– Вы добрый! – с надеждой воскликнула Тося.

– Не всегда, – скромно возразил Денежкин. – И я с удовольствием исполнил бы твою маленькую просьбу. Отпустил тебя прямо сейчас. Иди, куда хочешь. Но не могу, извини.

– Почему? – прошептала девочка.

– Потому что ты нас видела, Тося, – ласково пояснил капитан. – И обязательно выдашь.

– Нет! – снова заплакала девочка. – Никогда не выдам! Я скажу, что никогда вас не видела!

– Ну вот, – с упреком покачал головой Денежкин. – Все-таки скажешь… Нет, Тося, не могу. И не проси. Рад бы, но не получается.

– Дяденька! Хороший! Добрый! Не надо, не надо!.. Подождите, я вам стихотворение прочитаю!.. Про зайчика!

– Про зайчика? – словно заколебался Денежкин.

– Взятку предлагает, – мрачно предостерег Бандера.

– Точно! – спохватился капитан. – Нет, мы люди честные, неподкупные.

– Дяденька! Дя…

Сухо треснул одиночный выстрел. Мышкин изо всех сил впился зубами в кулак, чувствуя во рту соленую кровь.

– Так я беру? – спросил Бандера, заглядывая капитану под козырек его гигантской форменной фураги.

– Бери, бери!.. – ворчливо, но по-доброму, разрешил Денежкин.

– Ах ты, моя япошечка! – Бандера поцеловал машину в лобовое стекло.

– Номера сними! – приказал капитан.

Мигом сержант Бандера отвинтил передние и задние номера.

– Куда их?

– Здесь и оставь. Теперь наш очкастый дачник пусть расскажет прокурору, откуда у него здесь три холодных и куда он девал дорогую японо-американскую машину марки «лексус», от которой свинтил номера, чтоб не попасть сразу в руки правоохранителей. Таких, например, как наш сержант Бандера.

Бандера только хрюкнул, улыбаясь во весь рот: опьянел от счастья.

– Япошку я себе оставлю, – решительно заявил сержант. – Пусть они на хаммере катаются. А то что: я – старайся, задницу рви, с лохами разбирайся, а все пирожки им! Харя не треснет?

– Абсолютно справедливо! И логично, – одобрил капитан. – Умеешь ты, Бандера, логично мыслить! Продолжай в том же духе, и быть тебе министром внутренних дел. Или, на худой конец, заместителем.

– Не, – возразил Бандера. – Я лучше скромно – в депутаты.

– Да кто тебя выберет? – фыркнул Витюха.

– Выберут! – убежденно возразил сержант. – Народ у нас любит бывших ментов. Путю почему выбрали? Думали – гэбэшник, офицер, значит, человек государственный, все знает, и видит и порядок наведет. А я чем хуже?

Еще с час Мышкин оставался в лещиннике, совершенно окаменевший. И когда почувствовал, что за грудиной у него появился кусок льда, встал и спокойно, равнодушно, не глядя по сторонам, двинулся к дому. Бесстрастно глянул на убитых, подобрал номера от лексуса, потом швырнул их на землю. Поднял, тщательно вытер рукавом и снова бросил. Постоял, разглядывая трупы, и пошел к своей машине.

Посидел за рулем, осмотрел укушенную руку – кровь остановилась сама. Завел двигатель, и, не включая свет, неторопливо, со скоростью пешехода, выбрался на Средне-Выборгское шоссе.

Он стал на обочине. Что-то с ним случилось. Что-то внутри сдвинулось. Так он сидел, пока не понял: он только что потерял чувство страха. Ничего хорошего.

Прямо над его головой, неожиданно зашипев, взорвалась гигантская магниевая лампа-вспышка, залив все вокруг едким белым светом. Тотчас же кто-то одним махом разодрал в воздухе кусок брезента. Затем робко прошелестело по крыше машины, мелко застрекотали капли, помутнело лобовое стекло, и внезапно на землю обрушился водопад – где-то наверху прорвало гигантскую плотину.

Молнии сверкали почти без перерыва, разряды гремели то вдали, то совсем рядом. Порой от близкого грохота позванивала крыша старенькой волги.

В нескольких метрах от Мышкина в асфальт воткнулось длинное бело-голубое корневище. Шоссе треснуло поперек, поднялся белесый столб дыма, но был сразу растоптан водопадом. Ехать нельзя. Свет фар не пробивал водяную стену.

Вздремнуть? Самое время – всё в мире сейчас притаилось и переживает грозу. Кто под таким ливнем будет гоняться за Мышкиным? Пренебрегать подарком судьбы опасно.