Николай Волынский - Год беспощадного солнца

Он взял Клюкина за кисть правой руки. Пульса нет, конечно. Рука натурально безжизненная, холодная, уже коченеет. Однако окоченение после огурца зомби – нормально. «Кошмар! Еще немного – и никогда не исправить», – перевел дух Мышкин.

Он приподнял труп. Клюкин оказался легким, как ребенок. Неожиданно его голова отвисла, как у тряпичной куклы, и повернулась лицом к спине.

Мышкин осторожно положил Клюкина на место и ощупал шею. Пальцы сразу наткнулись на острый обломок позвонка.

Из кладовой Мышкин принес черный полиэтиленовый мешок и уложил в него Клюкина. Снял с вешалки все белые халаты, взвалил мешок на спину, запер дверь и неторопливо пошел к машине. Уложил Клюкина на пол – в темноте черный мешок не виден. Сверху бросил халаты. И сразу в машине расплылся удушливо-формалиновый запах морга.

Завел мотор, пристегнулся и двинулся туда, откуда приехал.

До поста ГИБДД в Ольгине оставалось с десяток метров. Мышкин съехал на обочину и аккуратно затормозил.

Гроза взяла свое, и остался только мелкий легкий дождь – мягко шелестел по крыше волги.

Черным зеркалом сверкал асфальт. На шоссе в обе стороны – никого. И ни огонька.

Мышкин достал из багажника пятилитровую алюминиевую канистру, оторвал рукав от халата, обильно смочил бензином. Открыл капот. В темноте хорошо виден выпускной коллектор, раскаленный докрасна. Затаив дыхание, чтобы не задеть опасные чугунные отводы, Мышкин затолкал рукав под воздухофильтр. Глянул под машину – на асфальте расплылось радужное пятно. Теперь можно и в гости.

Легкая алюминиевая будка ДПС на тонких опорах возвышалась над дорогой на уровне третьего этажа, не меньше. Прожектор выключен, но внутри она была залита мертво-голубым светом энергосберегающей лампы. Там мелькали и двигались тени.

Поднявшись по тонкой лестнице, Мышкин постучал в дверь. Никто не отозвался. Снова постучал и опять молчание. Он приложил ухо к двери и с ужасом расслышал стоны, хрипы и обрывки слов – там душили человека. «Бойся первой мысли!» – приказал себе Мышкин, но поздно: рука сама схватилась за ручку двери и резко ее распахнула.

В нос ударил запах гниющего линолеума, дешевой водки и вонючих, сигарет «Мальборо» российского производства.

В тумане он разглядел три фигуры. Расположением своим относительно друг друга они составляли трапецию. Верхнее основание трапеции изображала дорожная проститутка – толстая пьяная девка. Она продолжала стонать, хрипло и протяжно, изредка матерясь. Сторонами геометрической фигуры были два гаишника. Они оторопело таращили на Мышкина пьяные глаза.

– Еще и третий? – прохрипела девка. – Не договаривались! Я вам не резиновая!..

– Дверь! Дверь! – заорали гаишники оба сразу.

Мышкин отпрыгнул назад и захлопнул дверь. Он стоял на площадке, тяжело дышал и вытирал пот со лба.

Дверь приоткрылась, на ладонь, протиснулся боком младший сержант с гаишной бляхой.

– Чего хулиганишь, мужик? – угрожающе спросил он.

Но Мышкин никак не мог отдышаться.

– Обалдел, что ль? – сержант толкнул его в грудь к лестнице. – Или нанюхался?

Толкнул еще раз – на ступеньки. Но Мышкин успел вцепиться в тонкие перила лестницы и не скатился вниз.

– Что молчишь? – повысил голос сержант. – Хулиганишь на представителей при исполнении обязанностей, нарушитель! На зону захотел? Или на тот свет? Сейчас устроим, у нас быстро, – пообещал он, доставая из кобуры пистолет Макарова.

– Нет-нет! – затряс головой Мышкин. – Пожалуйста, я же постучал! Я к вам за помощью… Совсем не знаю, что делать. И кого спросить!.. Помогите! Пожалуйста…

– Ага! Ты решил, что тут тебе типа скорая помощь… Так? Признавайся! – рявкнул гаишник.

– Да-да! Именно так я и решил! – радостно признался Мышкин. – Только вы и можете оказать скорую помощь в моем положении.

Сержант озадаченно остановился. Видно, он ждал оправданий, а не признания вины. И спросил почти миролюбиво, засовывая макаров в кобуру:

– Ограбил типа кто? Где? Сколько взяли?

– Нет-нет! – снова затряс головой Мышкин. – Никто не грабил. И даже наоборот… – он полез во внутренний карман пиджака.

Сержант молниеносно выхватил свой пистолет:

– Руки! – гаркнул он. – Руки вгору!

Мышкин так же, молниеносно, поднял руки.

– А теперь медленно, по сантиметру в час, доставай свою пушку. Медленно, я сказал! Пукнуть не успеешь – развалю башку, как арбуз.

Стараясь не превысить предписанную скорость, Мышкин двумя пальцами вынул бумажник – кожаный, прекрасного темно-вишневого цвета.

Гаишник присмотрелся.

– Что там? Открывай лопатник! – приказал он. – Своими руками открывай! И опять – медленно.

Мышкин раскрыл бумажник, достал сто долларов и протянул гаишнику.

– Чтоб никто не мешал исполнению служебных обязанностей, – как можно мягче пояснил он. – И за скорую помощь. Мне нужен совет. Только совет. Или консультация.

Сержант взял купюру, потер ее между двумя пальцами.

– Настоящая, – поспешил заверить Мышкин. – Сам в банке получал.

– Ну, если сам… – проворчал гаишник. – Так чего тебе?

– Консультацию.

– Тут нас два консультанта.

– Понял! – осмелел Мышкин и достал такую же купюру.

– Тоже из банка?

– Из банка.

– И много у тебя таких? – прищурился сержант.

– Еще две.

– Потерять не боишься?

– Не боюсь! – убежденно заявил Мышкин. И многозначительно прибавил: – Жизнь дороже. Я же понимаю, куда пришел. Не в бандитскую малину.

Сержант смерил его взглядом и усмехнулся.

– Правильно просекаешь, мужик. Говори.

– У меня что-то с мотором. Вон моя машина. Посмотрите, пожалуйста. Может, что подскажете?

Из-за двери раздались два истошных вопля, слившиеся в один.

Другой гаишник крякнул в будке:

– Портки подтяни, шаболда! – и громче: – Что там у тебя, сержант?

– К тачке я пошел, вниз. Смотри на меня внимательно. Чуть что – стреляй, меня можешь не жалеть.

Мышкин сел в машину, отпер изнутри капот, но выйти сержант ему не дал.

– Сидеть! – неожиданно приказал он. В руке у него опять оказался пистолет. – Сидеть, я сказал!

– А… Что?..

– Руки на руль! – рявкнул гаишник. – И не шевелись. Иначе останешься с дырявой головой. На всю жизнь.

Он сунул голову в машину и принюхался. Потом снял пистолет с предохранителя и загнал патрон в ствол.

– Куда ж ты, мужик, жмура везешь? – деловито осведомился он. – Сам грохнул? Или заказал кто?

Такого Мышкин не предусмотрел. Все кончено.

– Оглох? – повысил голос сержант. – Показывай жмура!

– Н… не… нет никакого жмура. Вы пошутили, понимаю… – наконец выдавил он из себя, оттягивая страшную минуту.

– А вот этого – не надо! – посоветовал гаишник. – Сержант Вавилов знает, что говорит. Сержант Вавилов работал в крематории. И хорошо помнит, как пахнет настоящий жмур. Сержанта Вавилова на фу-фу не возьмешь. Открывай, сука! – заорал он и больно ткнул пистолетом Мышкина в висок.