Николай Волынский - Год беспощадного солнца

Как правило, ОА головного мозга возникают в периферических артериях и не достигают больших размеров. При этом если ОА обусловлены метастазированием промежуточной опухоли типа миксомы, то для них характерны медленный рост, значительное коллагенообразование в стенке артерии, множественность и отсутствие склонности к разрывам. Злокачественные опухоли, напротив, вызывают единичные, быстро развивающиеся аневризмы, которые не сопровождаются сколько-нибудь значимым синтезом коллагена и имеют тенденцию к разрыву…»

Он писал с абсолютно пустой головой, на внутреннем автопилоте, не задумываясь и не останавливаясь, сразу набело и очень хорошо. Такой легкости завидовали многие коллеги Мышкина. Он кивал, таинственно отмалчивался, хотя никакого секрета тут не было: такие легкость и точность возможны только после длительной и тщательной подготовительной работы.

«Учитывая редкость ОА, малоизвестные особенности их патогенеза, клинического течения и морфологии, приводим собственное наблюдение.

Больной 22 лет, студент, за 40 дней до смерти перенес правостороннюю орхидэктомию по поводу предполагаемой водянки…»

Отключившись на десять минут, он снова просмотрел текст освеженным взглядом. Нет, скучновато как-то. Не очень убедительно. Скрепки, что ли, мешают мозгам нормально работать?

Он осторожно потрогал их. Алюминий, конечно. Есть сведения, что именно окись алюминия вызывает болезнь Альцгеймера. Надо их снять. Завтра. Может, подождать до завтра и потом дописать?

Он услышал, что санитары внесли покойника, и вышел посмотреть.

Санитаров сопровождал Толя Клюкин. Подмышкой он держал историю болезни и как-то странно поеживался. Вид у него был необычный – испуганно-удивленный.

Мышкин глянул на покойника и тоже удивился. Покойник был черным. То есть, он был негром, но не совсем черным, а серо-фиолетовым. Вот, значит, как меняется у них пигментация после смерти. Это был первый негр в практике Дмитрия Евграфовича.

– Скорбный лист – сюда! – приказал он Клюкину. – Вскрывать буду я! Посмотрим, на самом ли деле у негра так темно в желудке, как говорят в народе.

– Не про желудок в народе говорят! Про другое место, – поправил Клюкин.

– Какое?

– Звучит так: «Темно, как у негра в… анусе».

– Анус тоже проверим, – пообещал Мышкин. – От кого он?

– От Барсука. Но до этого лежал на ХТ [18] .

– А Демидов зачем брал? Оперировал?

– Нет.

– Странно.

– А не все ли нам равно?

– Это ему, черному, все равно. А ты, Сигизмунд, если хочешь стать специалистом, должен усвоить главное в нашей профессии. Мы здесь – НКВД. Все должно быть под нашим контролем. И под твоим, значит, тоже. И все врачи должны знать об этом и тебя бояться. Так же, как меня.

Клюкин сверкнул своими цейсовскими объективами и ухмыльнулся.

– Боюсь, шеф, другого: никто нас не боится и не собирается.

– Литвака наслушался?! – рявкнул Мышкин. – Нашу профессию пока никто не отменял. И не отменит. Выгружай африканца на мой стол.

– Незачем, – ответил Клюкин. – Невскрываемый. Наложен на африканца секвестр.

– Плевать! – заявил Мышкин. – Его обязательно надо вскрыть. Ты думаешь, это труп? Нет, Клюшка ты наша, перед нами не труп. Перед нами – самый настоящий подарок судьбы: негры очень редко болеют раком. Почему – никто не знает. Я должен посмотреть, что у него внутри.

– Здесь все, – Клюкин положил на стол Мышкину историю болезни и снова уставился на негра. – Какой у него, однако, странный цвет кожи… Лиловый какой-то.

– «Лиловый негр вам подает манто», – задумчиво пропел Мышкин. – Вертинский раньше нас всё знал, всё видел…

Итак, Нгомо Йохимбе, второй секретарь консульства Уганды, сорок четыре года. Попал по скорой помощи по причине невыносимых головных болей. Томограф показал опухоль затылочной части мозга. Mts [19] в подмышечных лимфоузлах. Назначена ХТ, цитоплазмид внутривенно на три недели, после чего второй секретарь ослеп. Видно, потому Демидов и забрал его из терапии – решился на операцию отчаяния, но не успел. Смерть оказалась проворнее. Через два дня после перевода в хирургию, Нгомо отправился в места счастливой африканской охоты. Непосредственная причина смерти…

– Чтоб вас черт побрал, холеры! – выругался Мышкин и плюнул на пол. – Опять!

Непосредственная причина смерти – внезапная остановка сердца. На яремной вене у негра свежий след шприца. Адреналин, что ли, вливали? В эпикризе о реанимационных мероприятиях – ничего. Верно, не успели дописать. Да и кому это сейчас надо? Зато есть знакомая приписка: «Вскрытие не проводить, согласно последней воле покойного как действие, несовместимое с его религиозными воззрениями». Только почерк не Демидова. На сукинский больше похож, он мастер на такие идиотские фразы.

– Что-то зачастили у нас эти воззрения…

И позвонил заместителю Демидова по науке доктору Грачевскому.

– Владимир Викторович, – спросил он, вот у меня тут негр из Конго, консул…

– Из Уганды, наверное? – поправил Грачевский. – Из Конго вроде никого не было. Второй секретарь консульства?

– Именно! Скажи, пожалуйста, какие у него нынче религиозные воззрения?

– Нынче? Разве он сам тебе не сказал? – хохотнул Грачевский.

– Какие были воззрения? – невозмутимо уточнил Мышкин.

– А на кой тебе дьявол?

– Вот у меня тут написано: не вскрывать негра, вера у него такая. А какая?

– Да тебе-то что? – удивился Грачевский. – Не хочет покойник, чтоб его трогали, значит, не трогай. Не все ли нам равно – католик он, мусульманин или африканский колдун?

– Он-то сейчас ничего не хочет, – не согласился Мышкин. – Наверное, и против вскрытия возражать не стал бы.

– Дима, не хулигань! – посоветовал Грачевский. – А вдруг он из каких царьков? Или королевской семьи?

– А разве в Сомали королевство? Или в Конго?

– Какая разница, что там в Сомали! Вдруг у него родственники колдуны какие-нибудь. Превратят тебя в зомби и никого в жизни тебе больше вскрывать не придется. Самого вскроют. Из любопытства.

– Он завещание оставил? Нотариуса вызывали? – продолжал допытываться Мышкин.

– Ты вторгаешься в область, лежащую за пределами твоей профессии и служебных обязанностей, – охладил его Грачевский. – Завещание и прочее – дело юристов. А мы знаем одно: не хотел мужик, чтоб его резали – лучше от греха подальше. Еще засудят нас потом. Или международный скандал вызовешь.

– Как это для меня ни печально, но ты совершенно прав, – вынужден был согласиться Мышкин.

В открытую дверь просунулась клюкинская борода.

– Из консульства приехали, – сообщил он. – Забирать лилового.

– Негры?

– Нет, двое белых. Русские.

– Отлично! Зайди сюда, – приказал Мышкин. Он плотно закрыл за Клюкиным дверь и тихо сказал: – Толя, все-таки я не могу упустить такой случай.