Марен Ледэн - Вирусный маркетинг

— Вот дерьмо!

Натан резко тормозит. Его сердце бешено колотится. Сзади сигналит машина. Водитель оскорбляет их, выставив руку из окна своего внедорожника. Натан съезжает на запасную полосу и глушит двигатель, чтобы перевести дух.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Бахия тоже слушает новости, но не понимает, что означает реакция Натана.

— Да что происходит?

Видя, что он в панике, она меняет тон.

— Вы знали этого парня?

— Это мой… это был мой старый друг… я говорил с ним по телефону в среду утром…

— И?

— …сразу после того, как позвонил Александру в лабораторию…

Бахия больше ничего не говорит. Она слушает. Камилла уже знает, что он готовится сказать. Она только что поняла. Натан читает это в ее округлившихся глазах, отраженных зеркалом заднего вида.

— …и я попросил его, как и Александра, помочь мне установить, что такое СЕРИМЕКС и где он находится…

У Натана пропадает голос, ему трудно выговорить:

— Его убили в тот же день, что и Александра.

— Но тогда…

Бахия не заканчивает фразу.

Александр и Дени.

«СЕРИМЕКС».

Камилла и Бахия поняли. Лица всех троих выражают один и тот же немой вопрос. Натан подавлен.

— Во всем виноват я…

На него тут же устремляются два укоряющих взгляда.

Бахия прерывает молчание:

— Да что вы такое говорите?! Нужно поехать и выяснить обстоятельства убийства вашего друга!

Натан срывается с места.

Все, что им удается найти об убийстве Дени, это сообщение агентства Франс-Пресс для гренобльского «Свободного Дофине». [24] Дофине — историческая область на юго-востоке Франции с центром в Гренобле. Его раздобыл знакомый стажер Бахии, который видел, как информацию передавали в четверг утром. Скромная находка и вместе с тем — важнейшая.

Важнейшая, потому что Дени Эритье был убит так же, как и Александр. В его лионском кабинете Дени кромсали ножом, душили и, возможно, пытали. Ему отрезали некоторые части тела: уши, пальцы и яички. Персонал, занимавшийся уборкой помещений, обнаружил труп примерно в шесть часов вечера и тут же сообщил в полицию. Смерть, вероятно, наступила около 15.30. Дени тоже был совсем голый. Как и в случае с Александром, это, очевидно, работа настоящего мясника: кровавая, ужасающая, но выполненная с точностью профессионала. Убийца умел отрезать палец одним махом.

«Его пытали, как Александра».

И в то же время результат скромный, так как они почти не сдвинулись с места. Не скрывая разочарования, они приземлились за столиком на террасе кафе.

«Сидим тут, как идиоты».

Бахия заказывает три чашки кофе и не очень уверенно пробует расспросить Камиллу. Как и Натан, она не хочет возвращаться домой и ломать голову в одиночку. После непродолжительного обсуждения повисает гнетущая тишина.

Вдруг Натан подпрыгивает на стуле.

— Лоик!

Камилла поворачивается к нему.

— Что?

— Эшен, Лоик Эшен… это от него я впервые услышал о СЕРИМЕКСе, я почти уверен!

— Кто он?

Тут вмешивается Бахия:

— Студент господина Сёкса.

Теперь обе внимательно смотрят на него.

— Довольно молодой парень, пожалуй, яркий… ходил на мои лекции в прошлом году и, если мне не изменяет память, снова записался в этом. По-моему, учится в Высшей коммерческой школе. [25] Натан упоминает бывшую Высшую коммерческую школу (École Supérieure des Affaires, ESA) Гренобля, которая сегодня называется Институтом управления предприятиями (Institut dAdministration des Entreprises, IAE). В своих письменных работах задавал мне такие вопросы, о которых я никогда бы и не подумал. Действительно одаренный, но… слишком тупой… и самоуверенный.

— А какая связь с СЕРИМЕКСом?

— Да-да. Поскольку у молодого человека немало амбиций и он всякий раз стремится продемонстрировать свой ум, он неоднократно подходил ко мне после лекций, чтобы указать на слабые места в некоторых моих доказательствах, на ошибки, которые, как ему казалось, имелись в результатах моих исследований. Однажды, когда дискуссия зашла особенно далеко, Лоик упомянул об исследовательском центре, где он стажировался и встречал ученых, работавших над теми же проблемами и, по его словам, превзошедших меня с моей концепцией подчинения, чересчур напоминающей Фуко. Надо сказать, он отлично разбирается в маркетинге. В тот день он стал развивать теорию о сетевой экономике, петлях обратной связи в информатике, о том, что нужно разрушить традиционные властные отношения и установить новые коммерческие. В общих чертах речь шла о техниках контроля над потребителем, скопированных с кибернетической модели циркуляции информации.

Бахия теряет терпение.

— Ну и?

— Тут-то он и заговорил о СЕРИМЕКСе, хвастаясь, какие достойные и полезные исследования там проводятся. Помню, я был очень заинтригован… Я никогда не слышал о СЕРИМЕКСе, тогда как, по словам Лоика, это был первоклассный центр, на европейском или даже международном уровне. Разумеется, я отнесся к сказанному весьма скептически.

Александр, Дени, СЕРИМЕКС.

— Вы же понимаете — я не очень-то поверил тому, что он наболтал.

Их тела со следами пыток.

— Я объяснил это его молодостью, подумав, что он наверняка говорит о маркетинговом отделе какой-нибудь мелкой фирмы, где он работал. И мои намеки на его неосведомленность ему совсем не понравились.

— То есть?

— Он взбесился. Я никогда не видел его таким раздраженным во время наших бесед. Как будто преуменьшив престиж и значение этого центра, я оскорбил лично его. Он побагровел. Сначала я решил, что просто уязвил его гордость, но на самом деле он защищал именно СЕРИМЕКС. Видя мой скепсис, он принялся поносить некомпетентных и несознательных профессоров факультета и в целом государственные исследовательские институты, не способные повернуться лицом к новым экономическим и антропологическим реалиям. По его мнению, важнейшие изменения, совершающиеся на наших глазах, проходят мимо них.

— Важнейшие изменения?

— Он так сказал. Я торопился, мне нужно было прочитать в кампусе еще одну лекцию, так что я предложил ему отложить эту дискуссию на потом. Он пожал плечами. Теперь я припоминаю, что мы никогда больше не разговаривали. Ни об этом, ни о чем-либо другом.

— Ты больше не видел его на лекциях?

— Видел, но с тех пор он не подходил побеседовать со мной после занятий. Если подумать хорошенько, он и вовсе перестал проявлять активность… Но оставался очень прилежным и блестяще выдержал экзамен. Его письменная работа была на голову выше всех проверенных мной в том году. Ему еще нет двадцати двух, но это очень зрелый молодой человек.

— Это все? Ничего больше о СЕРИМЕКСе?

— Кажется, нет. Знаешь, я же тогда не пытался ничего выведать. Я не мог предвидеть, что однажды нам это понадобится.