Стюарт Вудс - Перевертыши

— Я тоже отправлюсь в путешествие по всему миру, как только закончу работу над книгой, — сказала Лиз. — Я лишь однажды побывала в Европе, когда студенткой ездила по туристической путевке в Париж.

— Обязательно поездите по свету, — горячо поддержал ее Ангес. Старик поглядел на Лиз: — Вы все еще работаете над книгой? После того, что случилось с Рэем Фергюсоном?

— Да.

— Я был потрясен, узнав о Рэе и Элеоноре. Они были очень порядочными людьми. И умереть они тоже должны были по-человечески.

— Вы правы, — ответила Лиз, стараясь больше не думать о Бэйкере Рэмси. — Кейр убедил меня, хотя я и сама это хорошо понимаю, закончить работу над книгой, если, конечно, вы не будете возражать против моего пребывания на острове.

— Конечно же, я не против. Вы встречаетесь с Кейром?

— Достаточно часто, — Лиз покраснела.

— Он хороший парень, — заметил Ангес, — оба они отличные ребята, правда, очень разные.

— Я от вас первого слышу это. Все вокруг только и твердят о том, как они похожи.

— Для меня они всегда были разными. Какое-то время они водили меня за нос, но обычно мне удавалось отличить одного от другого. Иногда мне жаль, что Кейр не живет так, как все люди, но кажется, он счастлив, счастливее в некотором роде, чем Хэмиш, хотя Хэмиш удачливее. По-моему, Кейр более человечный, чем Хэмиш.

— Я тоже это почувствовала. Хэмиш кажется, как бы это получше выразиться, более… сдержанным. А вы не знаете, почему… они избегают друг друга?

— Нет, не знаю, — отозвался Ангес. — Но я давно перестал ломать голову над этим. Если они хотят по-прежнему не знать о существовании друг друга, что же, я полагаю, у них есть на то причины, и я уважаю их желания. Если бы я действовал вопреки этому принципу, я бы не увидел ни одного из своих внуков, они бы просто перестали приезжать ко мне. С Хэмишем я встречаюсь гораздо чаще, а вот Кейра не видел до последнего времени уже три года. — Нагнувшись вперед, Ангес оперся локтями о колени. — Знаете, когда я был моложе, я думал, что мои потомки станут моими преемниками точно так же, как я однажды сменил своего отца, и что на Камберленде будет поддерживаться такой же, как сейчас, порядок. После того, как в авиакатастрофе погиб мой сын Эван, я решил, что эстафета перейдет к моим внукам. Сейчас же я абсолютно уверен, что ни один из них, как бы сильно они ни любили этот остров, не способен стать продолжателем моего дела.

— А Жермен?

— У Жермен дел по горло со своей гостиницей, и я уверен, что ей нравится эта работа.

В комнату вошел Джеймс.

— Простите, мистер Ангес, ужин подан.

Ангес проводил Лиз к столу, усадил ее, а сам повернулся к бутылке шампанского в ведерке со льдом. — «Крук-53», — произнес он, показывая ей бутылку. Он снял фольгу, освободил пробку из тисков металлической проволоки. — Я люблю старое шампанское. Может быть, оно уже и не такое игристое, как было раньше, но цвет и вкус божественные! — Вытащив из бутылки пробку, он наполнил бокалы. — Это вино простояло в моем подвале тридцать пять лет, никто к нему не прикасался все это время.

Потягивая вино из бокала, Лиз повернулась к нему, чтобы поделиться с хозяином своими ощущениями.

Но в этот момент Ангес первый заговорил.

— Позвольте вам доложить. Вино пенистое, не слишком газированное. Превосходно!

— Вы, как всегда, правы, — засмеялась она.

Усевшись за стол, Ангес наблюдал, как Джеймс вошел в комнату с двумя сервированными подносами. Поставив блюдо перед обедающими, Джеймс снял крышку с тарелки, заполненной свежайшими моллюсками.

— Это съедобные моллюски, выловленные на отмели прямо за моим домом. Самые вкусные в мире моллюски.

Вдохнув приятный аромат, Лиз призналась:

— Не могу не согласиться с вами.

Ангес посмотрел вслед удалявшемуся Джеймсу.

— Я целый день учил его готовить ужин. Горничная слишком неповоротлива, а кухарка занята на кухне. Ну как, по-моему, у него неплохо получилось?

— Да. Кажется, он очень хороший парень. Он тоже вырос на острове?

— Да, тоже, — ответил Ангес и, подцепив моллюска, положил его в рот. — Джеймс — мой сын.

Рука Лиз с вилкой застыла в воздухе. Затем, чтобы как-то скрасить молчание, Лиз принялась уплетать моллюска.

— Мать Джеймса работала у меня на кухне. Она была дочерью Бака Моусеса от его четвертой жены. Мне она очень нравилась, и потом я уже много лет был вдовцом. Мы… устраивали друг друга. Несколько лет назад она умерла, и с тех пор Бак растил мальчика. Сначала Бак, а теперь я, потому что Бак становится слишком старым. — Отпив немного шампанского, Ангес произнес: — Я ни одной душе не говорил об этом. Да и сам-то себе в этом признался лишь недавно. — Внимательно посмотрев на Лиз, он произнес: — Не знаю, зачем я это сказал.

— Я рада. Мне льстит, что такой человек, как вы, доверил мне сокровенную тайну.

После того, как все моллюски были съедены, Джеймс унес тарелки. Ангес поднялся, отошел в сторону и достал пустую бутылку из-под вина и наполненный жидкостью графинчик.

— Вы любите кларет? Я имею в виду красное бордо? Англичане называют его кларет, и мне кажется, что это красивое название.

— Да. Хотя и не могу похвастаться, что пробовала много сортов вина.

— Я хочу, чтобы вы узнали историю этой бутылки, потому что пока вы живете на этом свете, вряд ли вам когда-либо удастся отведать вино лучше этого. Это «Шато Лафит-Ротшильд 1929 года», лучшее бордо этого века, а может быть, и вечности. — Налив небольшую порцию в свой бокал, он встряхнул его и, засунув свой нос глубоко в бокал, стал вдыхать аромат вина. — Превосходно. Это моя последняя бутылка. Я хотел выпить ее до того, как умру, и в хорошей компании. — Он наполнил оба бокала и сел.

Лиз, повторив все его действия, начала мелкими глотками пить вино.

— Я никогда в жизни не пробовала чего-либо прекраснее, — проговорила она, и это было искреннее признание.

Джеймс вернулся в комнату с фазаном на подносе.

— Эту дичь я подстрелил на прошлой неделе своим новым дробовиком, — улыбался Джеймс.

Ангес улыбнулся в ответ.

— У меня всегда была хорошая кухарка, — он дождался, пока жаркое было подано на стол, — думаю, именно поэтому я прожил так долго.

Некоторое время они ели в тишине. Наконец, Лиз спросила:

— Что будет с Джеймсом после вашей смерти?

— Я думал на эту тему, — признался Ангес. — Я бы хотел, чтобы он, продолжая вести этот дикий образ жизни, остался здесь и правил делами острова. Но он вряд ли останется здесь. Он хочет учиться в колледже, увидеть свою страну и мир посмотреть. Сначала я посмотрю, справится ли он с этой задачей, а потом можно только надеяться, что Камберленд снова позовет его обратно так, как это случается с теми людьми, которые любят это место. Я постараюсь облегчить его возвращение сюда.