Артур Хейли - В высших сферах

А во-вторых, судье Уиллису понравился Алан Мейтленд. Некоторая нескладность, речь с запинкой — все это, с точки зрения судьи, не имело значения: здравомыслящему адвокату, как он знал, не обязательно быть Демосфеном.

Когда дело Дюваля появилось в газетах, судья Уиллис предполагал, что один из старших членов юридической коллегии из сострадания к безбилетнику быстро предложит ему свою юридическую помощь. Сначала его огорчило то, что никто не вызвался, а потом, когда стало известно, что некий молодой юрист заполнил брешь, это даже понравилось ему. А теперь, наблюдая за Аланом Мейтлендом, он гордился им.

Его собственное участие в этом деле было, конечно, совершенно случайно. Естественно, никакое личное предрасположение не должно было влиять на него как на судью. Тем не менее есть некоторые мелочи, в которых судья может помочь…

Все зависит от того, подумал судья Уиллис, насколько сообразительным окажется молодой защитник Анри Дюваля.

Судья кратко изложил основания для поддержки доводов, изложенных Э.Р. Батлером. То, что капитан держал у себя Дюваля в соответствии с вполне законным приказом департамента по иммиграции, судья признал правомерным. Следовательно, это не было противозаконным задержанием, когда мог быть применен Habeas corpus. И хриплым голосом добавил:

— Заявление отклоняется.

Алан стал готовиться к уходу и мрачно складывал бумаги в портфель, когда тот же голос отчетливо произнес:

— Мистер Мейтленд!

Алан встал.

— Да, милорд.

Мохнатые брови, казалось, сдвинулись еще более грозно. «Что же меня ждет? — подумал Алан. — Возможно, резкая отповедь». Все, кто уже встал, вернулись на свои места.

— Вы заявили, — сурово произнес судья, — что ваш клиент имеет право на слушание по поводу иммиграции. В качестве логического пути я предлагаю вам обратиться по этому вопросу в департамент по делам гражданства и иммиграции, сотрудники которого, — и судья Уиллис взглянул в сторону группы, в центре которой был Эдгар Крамер, — несомненно, облегчат вам решение этого вопроса.

— Но, милорд… — теряя терпение, произнес Алан.

И огорченно умолк, кипя от возмущения. Даже используя применяемые адвокатами околичности, невозможно было сказать судье Верховного суда провинции: «Что же вы говорите мне такую чушь? Разве вы не слышали? Департамент по иммиграции отказывается устроить слушание, поэтому мы сегодня и пришли сюда. Неужели вы не слышали, что здесь говорилось? Или не поняли? Или просто проспали?»

«Худо дело, — подумал Алан, — когда тебе выпал такой бесчувственный, жесткий судья. Когда вдобавок ты вынужден мириться с идиотом — это уж совсем издевательство».

— Конечно, — добавил судья Уиллис, — если департамент по иммиграции будет непреклонно стоять на своем, вы всегда можете подать прошение о приказе судебного расследования, так ведь?

Слова возмущения рвались с языка Алана. Вынести еще и такое — это уж слишком. Разве недостаточно того, что он проиграл…

Неожиданно возникшая мысль остановила его. Он видел сидевшего рядом Тома Льюиса, на лице которого была смесь нетерпения и отвращения. Том явно разделял чувства, возникшие у самого Алана по поводу нелепого предложения судьи.

И все же…

Ум Алана Мейтленда заработал, вспоминая: полузабытые лекции в юридическом институте… пыльные книги по юриспруденции, раскрытые и забытые… где-то там, он уверен, есть ключ, который, если повернуть… Затем память сработала, части головоломки встали на свои места.

Алан провел языком по губам. И, обратившись лицом к судье, медленно сказал:

— Если будет угодно вашей милости…

Взгляд пронзил его.

— Да, мистер Мейтленд?

Минуту назад Алан слышал чьи-то удалявшиеся к двери шаги. Теперь они возвращались. Скрипнул стул, на который сел человек. Все в зале ждали, что будет дальше.

Э.Р. Батлер не отрывал взгляда от лица Алана, затем перевел его на судью. Потом обратно.

Эдгар Крамер был явно озадачен. Алан заметил, что Крамеру почему-то не сиделось на месте. Он ерзал на своем стуле, словно ему было неудобно сидеть.

— Не соблаговолит ли ваша милость повторить свои последние слова? — спросил Алан.

Брови нависли над глазами. Не пробежала ли по губам легкая улыбка? Трудно было сказать.

— Я констатировал, — повторил судья Уиллис, — что, если департамент по иммиграции будет твердо стоять на своем, вы всегда можете подать прошение о судебном расследовании.

На лице Э.Р Батлера появилось понимание… и ярость.

А в голове Алана барабанной дробью застучали будто вылетевшие из пистолета слова: obiter dictum [17] Сказанное к слову ( лат.). .

Obiter dictum — попутно сказанное к слову… мнение судьи, высказанное экспромтом по поводу закона, не связанного с его сиюминутным решением… Habeas corpus — ни к чему не обязывающие слова… дающие указание… Указание.

Судья Уиллис произнес это между прочим, словно ему вдруг пришла мысль. Но это было совсем не случайно, понял сейчас Алан этого судью с острым умом, которого он считал безразличным и сонным.

— Благодарю вас, милорд, — сказал Алан. — Я немедленно попрошу о таком приказе.

Приказ mandamus не имел сегодня существенного значения. Но мог иметь, если им воспользоваться. Mandamus в старину означало «Я приказываю!» и обязывало государственного чиновника выполнить свой долг перед обществом… было прерогативой английских королей со времен Реформации, а теперь стало прерогативой судей, хотя и редко используемой.

Такой приказ, направленный Эдгару Крамеру и подкрепленный властью суда, обяжет его провести без промедления и дальнейшего допроса слушание, которого так добивался Алан. И своим obiter dictum судья Уиллис совершенно ясно дал понять, что он издаст постановление о таком приказе, если о нем будет поставлен вопрос.

— Ты только посмотри, как они съежились, — прошептал Том Льюис. — Как по-настоящему встревожились.

А в другом конце зала Э.Р. Батлер, Эдгар Крамер и адвокат корабельной компании тихо напряженно совещались.

Через некоторое время Э.Р. Батлер, красный и уже отнюдь не приветливый, поднялся и обратился к судье. С трудом сдерживаясь, он все же вежливо произнес:

— Я прошу разрешения вашей милости провести несколько минут собеседование с моим клиентом.

— Хорошо.

Судья, сведя вместе кончики пальцев, уставился в потолок и стал ждать. Защитник этого безбилетника Дюваля оказался понятливым и сообразительным, как он и ожидал.

Алан сел.

— Да благословит Господь его седую голову! — пробормотал Том Льюис.

— Ты, значит, понял? — спросил Алан.

— Сначала нет, — шепотом ответил Том, — а теперь понял. Ты молодчина!

Алан кивнул. Его так и распирало от счастья, но он старался этого не показывать.