Игорь Резун - Свидание на Аламуте

— А забор кто тебе обкусал? — Медный кивнул на дырки в сверкающем ограждении.

Мыкола зевнул и наполнил до половины пластиковые стаканчики.

— Та це ж наши… Дюралька хорошая — кому на сарай, кому на лодку! Чартером же летали, с летчиком усе обговорили, и в грузовой отсек…

…Обратно Медный возвращался воодушевленный и слегка покачивавшийся. Он уже приблизился к входу в отель, как вдруг на стоянку лихо влетел серебристый «шевроле» Валисджанс. Та же, в джинсах и розовой шелковой накидке, похожей на пончо, выскочила из авто, размахивая папкой. Энергично подбежав к Медному, она уже было раскрыла рот, но Андрей сурово сдвинул брови. Выражение его бородатого лица напоминало маску Отелло.

— А? — грозно спросил он, взглядом показывая на ноги Валисджанс, обутые в черные босоножки на каблуках.

— Wоw!.. — с интонацией русского «ой!» ответила та, быстро скинула обувь и даже подпрыгнула на плитке аккуратными босыми ножками, покрытыми ровным загаром. — Я забыла!

Медный наклонился к ее ушку, губами раздвинул космы волос, прошептал сурово: «Это наша фишка!» — и, отстранившись, разрешил по-английски:

— Ну, давай рассказывай…

Так они и пошли по аллее, а потом через холл отеля: бородатый мускулистый «араб» в шортах и белой рубахе навыпуск и растрепанная, привычно лохматая американка в джинсах, пончо невообразимого цвета и с ремешочными сандалиями да деловой папкой в руках. Их проводили испуганным взглядом на ресепшене две пожилые, будто бы вышедшие из экранизаций романов Агаты Кристи, англичанки.

— Посмотри, Мэри, это какая-то секта! — проговорила одна, со страхом глядя на беседующую парочку, пересекавшую холл. — Они носят бороды и отрицают обувь! Может, это новые талибы?

— Да, да, это очень подозрительно, — подруга закивала острым подбородком. — Как ты думаешь, Сьюзи, надо, наверное, сообщить в полицию?

Между тем Валисджанс, изредка переходя на исковерканный русский, рассказывала Медному, как мистер Лукас доволен тем, что они хотят провести семинар уже в эти выходные. Ожидается примерно пятьдесят человек гостей, и все расходы по их приему уже оплачены. Но мистер Лукас просит организовать в самое ближайшее время что-нибудь «эдакое» — тут Валисджанс несколько раз повторила «action!» [40] Действо. (англ.). — чтобы мистер Лукас мог увидеть воочию результаты их работы. Пусть мистер Медный назовет сумму, в которую обойдется такой экшн, и…

Медный вспомнил чудесный оазис русской бесхозяйственности сразу же за лакированной территорией отеля, барханы, болотце на дне карьера… И выпалил по-русски, ничуть не заботясь о том, что Валисджанс почти ничего не понимает:

— Не надо денег. Мы все сбацаем на халяву!

— Wоw! Что есть на халяву? — изумилась американка.

Медный усмехнулся и махнул рукой: мол, потом объясню. Валисджанс засмеялась и скрылась за дверьми своего номера.

Постояв в прохладном коридоре, Медный пошел к своему люксу, который находился за большой картиной с какой-то абстракцией: по прихоти хозяина отеля, итальянца, со стен тут то и дело пялились на постояльцев разноцветные глаза, явно нарисованные группой пациентов сумасшедшего дома. Здесь он и увидел своих пропащих друзей.

Молодые люди возились у двери, без толку дергая золоченую ручку. Как сообразил Медный, они захлопнули дверь, забыв карточку-ключ внутри.

— Так, значит, на «бананах» были?! — грозно спросил он, оглядывая компаньонов.

На обоих были ярко-оранжевые спасжилеты, которые выдают всем любителям полетать за катером на надувном плотике-банане. Загорелые тела ребят блестели от пота, а мускулистую, мужественную шею Шкипера под его рыжей бородой покрывали смачные засосы.

— Ага. Ну вот, блин-компот… Че, теперь к портье идти?

Лис стыдливо отвела глаза, а Шкипер покраснел. Медный покачал головой, хмыкнул и проследовал мимо, а отойдя на пару шагов, мстительно бросил:

— Ну-ну, придумайте симороновский ритуал… и она откроется!

В принципе, проще всего было бы просто спуститься вниз и попросить портье разблокировать дверь запасной карточкой. Но… пусть потренируются.

Медный тем временем, прежде чем захлопнуть дверь своего роскошного люкса, накинул на ручку такую же, как у ребят, пластиковую карточку «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Ему надо было немного подумать…

Бесформенное, на первый взгляд, нагромождение полукруглых арок и квадратных окон корпусов «Акассии» было разделено посредине рестораном под стеклянной прозрачной крышей. Правая его часть выходила на уступ зеленой террасы и пляж. Здесь Медный и повстречал тогда загадочную цыганку с ребятишками. Левая же часть стекала вниз ступеньками входа к автостоянке, укрывшейся за стриженными кустами, и тоже имела террасу, но более шумную и оживленную. Голубое солнце Египта переливалось над ней, как перламутровая раковина. Сейчас на этой террасе сидели двое, по виду типичные русские туристы. Ни город, ни регион, из которого чартер перенес их в оранжевое марево Египта, определить было нельзя, потому что «униформа» этих двух плотно сбитых и туго шитых, как боксерские груши, людей, не говорила ничего: толстокорые сандалии синего цвета, шорты-бермуды веселенькой расцветки, «борцовские» майки с двусмысленными надписями на английском, очки, закрывающие пол-лица, и бейсболки с выгнутыми козырьками. На их бычьих шеях болтались золотые цепи с «гимнастом» — бедным претендентом на роль царя Иудеи, так им и не ставшим…

Эти двое лениво потягивали мартини из больших бокалов и разговаривали на новоязе людей, неожиданно разбогатевших, но еще не совсем обеспеченных:

— Ну и че, нах? Он че?

— Да ну, нах, понты. Бутор.

— Типа гонево?

— Не, там рамсы катят… Ну, нах, типа с ихними.

— А че, бабло фуфловое?

— Да не, ниче. Он, типа: «А че я?»

— А-а…

Фразы плыли в воздухе облачками невидимой патоки, густой и вязкой. Одна человекообразная груша поднесла к толстым губам бокал с жидкостью цвета свежей соломы и неожиданно так и застыла, колыхая мартини у самого рта.

— Ни х-х-ху…

— Ты че?

— Типа, смотри, ни х-х…

Оба уставились вниз. На стоянке из огромного, как самолет, красного автобуса выгружалась донельзя странная процессия. Среди приехавших невозможно было различить ни женщин, ни мужчин — только одинаковые фигуры в белых складчатых бедуинских одеждах и черных платках, полностью закрывавших головы. У людей видны были только ноги: некоторые — в резиновых тапках, одна пара — в каких-то претенциозных босоножках на низком каблуке, и подавляющее большинство — босые. Более того, все эти черно-белые фигуры были связаны друг с другом веревкой, огибающей их талии, и она тянулась, извлекая из красного чрева все новых и новых людей… Если бы эти двое могли совершать арифметические действия без калькулятора, они насчитали бы в итоге семнадцать человек.