Лола Кретова - Летние домыслы. Остросюжетный роман

Изредка Агния бросала взгляд на листок бумаги с маршрутом – она начертила маршрут карандашом и положила на сиденье рядом. Навстречу паровозиками двигались машины из Москвы, зато её дорожная полоса была практически пустой. Ещё раз сверившись с самодельной картой, она свернула направо, обогнула продавцов черники и грибов, что по субботнему основательно забаррикадировали сосновую опушку столами, зонтами, банками и корзинами, и выехала на узкую асфальтную дорогу к коттеджному посёлку.

Мария Александровна Ледневская сама удосужилась встретить; показала, куда поставить автомобиль.

– Муж сейчас занят, – сказала она, провожая Воронову в дом, – присоединится к нам позднее.

Более она ничего не сказала: «пусть говорит посетитель, а я на него посмотрю».

– Интересный дом, – произнесла Воронова, не глядя на хозяйку. Как кошка, она вертела головой, разглядывала углы, потолки, оконные рамы. – Это ваш собственный проект?

– Я не проектировщик и не архитектор, – отчеканила Мария Александровна. – Но проект не из готовых, сделан на заказ.

Воронова перевела взгляд на Марию Александровну. Обе дамы находились в большой гостиной, лестница не была стеснена межэтажным перекрытием и уходила вверх широко и свободно, через окна второго этажа, с галереи, в гостиную струились солнечные лучи. Ледневская стояла в пятне света, откинув назад голову, прямая и строгая. Художница послушно взяла инициативу в свои руки.

– Вы ведь расскажете мне, какие комнаты и каким образом вы хотели бы украсить росписью? – дружелюбно поинтересовалась Агния. – У меня с собой есть образцы, чтобы вы могли составить представление о стиле моей работы.

– Разумеется, – хорошо поставленным голосом подтвердила Мария Александровна. – Пойдёмте, я вам всё покажу.

И они ступили на лестницу. Дом был обставлен недавно и только готовился принять своих обычных обитальцев: маленьких паучков, зимующих мух, запахи хозяйских вещей, душевный настрой хозяев. Пыль ещё не притаилась в щелях, скрываясь от тряпки, царапины, пятна, трещины только готовились явиться на свет. Новизна, безотчётно ловимая пришельцами, висела в воздухе, впрочем, с каждым днём её всё более теснили передвижения, совершаемые по дому хозяином и хозяйкой. Мебель была новая и по-видимому, также изготовлена на заказ; строгие формы шкафов, стульев, столов, диванов смягчали ковры и занавеси, тут и там стояли растения в кадках, и даже картины уже висели на оштукатуренных стенах. Ледневская показала Агнии галерею, спальни и кабинеты, пояснила свои намерения, и они вернулись вниз, в гостиную.

– На этом этаже только в гостиной, – продолжала пояснять Мария Александровна, вы видите, она у нас большая и сразу от входа, отдельной столовой и прихожей мы не делали. Здесь тоже штукатурили особым образом, под неровности старины. Узор нужно пустить вдоль дверей и окон и ещё тут в углу – тот средневековый из вашей папки скорее всего подойдёт. Надёжная лестница у нас есть, не свалитесь.

С каждым новым пояснением – углом, стеной, дверным проёмом – интонации Ледневской утрачивали строгость, облик её обретал спокойствие, словно что-то исправлялось этими пояснениями, становилось на место. Агния кивала и делала пометки в маленьком блокноте с золотым теснением (подарок Жарова на Новый год). Пока они разгуливали по дому, что-то неясное коснулось её внимания, но она была занята делом, и внимать не имела возможности.

Раздались шаги – по лестнице спускался статный мужчина лет пятидесяти, с вытянутым овалом лица и густой шевелюрой – Михаил Георгиевич, муж Марии Александровны. Сияние солнечных лучей за его спиной придавало особую торжественность его появлению (Воронова и сама соблазнялась «вторым светом», но не решилась на архитектурное излишество, съедающее градусы в холодную погоду и квадратные метры в любое время года).

– Вот, посмотри, – Ледневская бесцеремонно забрала у Агнии папку, открыла нужную страницу и ткнула пальцем в фотографию, – считаю, и выдумывать ничего не нужно, в гостиной сделаем так.

Михаил Георгиевич несколько секунд глядел на розы ветров и листья с прилистниками, молча кивнул.

Воронова не рассердилась на хозяйскую бесцеремонность, даже самые чванливые и сварливые заказчики, с которыми её сводил Константин, не тревожили и не злили: энтузиазм и непринуждённость Жарова настраивали на мирный лад и заказчиков, и художницу.

– Выпьете кофе? – чуть ли не радушно предложила Мария Александровна, когда они обсудили цену, срок и материалы, Агния бралась выполнить рисунки за два-три дня. Хозяйка усадила Агнию за огромный обеденный стол, вышла на кухню и вернулась с чашками кофе и печеньем, присела сама. – Вы ведь москвичка? А в области зачем живёте? – спросила без обиняков.

Воронова привычно изложила мотивы – сухие и гладкие от частого пересказа. Михаил Григорьевич расспрашивал про дом, про Овсяново, есть ли рядом река или пруд, грибы и ягоды. Ледневская поинтересовалась, есть ли в деревне газ, вывозят ли мусор и чистят ли дороги зимой.

– Никакого сладу с ними нет, – отозвалась Мария Александровна о степени бездействия местной администрации. – Предыдущий был болтун (Воронова рассмеялась, вспомнила Сладкова и его забалтывающие морочные монологи ни о чём и ни к чему не ведущие), нынешний спортсмен. Ни штрафы, ни поручения, ни указания – ничто их не берёт, только денег всё просят и просят.

На прощанье Ледневская даже слегка улыбнулась, снисходительно помахала рукой.

Усталой, но довольной чувствовала себя Агния, поглядывала то на дорогу, то в безоблачную даль. Ей всё мнилось, что видела она что-то знакомое в этом новом доме, но не могла припомнить, что именно. Подумалось ей о своих недавних работах – тепло было вспоминать вчерашний день – решила, что отдаст вторую картину, первую всё же оставит себе.

– Ну как? – не успела она выключить зажигание, как Жаров уже звонил, не выпускал нитей из своих удачливых рук. – Всё в порядке? Договорились? Отлично. Потом тогда расскажешь, завтра постараюсь к тебе заехать, я завтра посвободнее.

– Только во второй половине дня, – предупредила Воронова, – я, быть может, в церковь поеду утром.

Не заходя в дом, она первым делом поспешила проверить, нет ли кротовин. Издали заштопки на газоне показались нетронутыми; она приблизилась – всё напрасно, вот новые ходы, вот старые поворошены, махорка кроту нипочём, что же делать?

«Спрошу у Валентина», – подумала Агния. «Он же садовник, должен знать какие-то особые способы».

Телефон упрямо играл мелодию – Валентин пристроил его на старом пне, ответить не мог, не слышал, отошёл далеко, да и руки у него были заняты: он вытряхивал на компост скошенную траву. Он думал косить позднее, но утром шёл к сараю напрямик, по газону – под ногами земля была мягкая: кроты перекопали, а в отросшей траве сразу и не видно. Траву он скосил, землю притоптал. Зелёными пальцами схватил телефон, увидел непринятый вызов.