Йоко Сано - Одна литера

— Так и быть, я вас с ней познакомлю. Судя по табличке в парадном, она дома.

Перебрасываясь словами с обеими женщинами, Ясиро думал о своем. После краткой беседы ничто не прояснилось. Наоборот, всплыла еще одна до сего дня тщательно хранимая тайна — ребенок… А главное, просьба Эбизавы пока что не выполнена. И где она, эта проклятая бутылка из-под виски?.. Выброшена, убрана в буфет?.. Он совершенно не представлял, как в присутствии Сэйко Коно подступиться к Миэ с таким вопросом.

Прикинув несколько раз и так и сяк, наконец решился:

— Миэ-сан, мне очень неловко, но знаете, никак не могу согреться… Недосыпание сказывается, наверное… Вот я и хотел попросить вас… У вас не найдется глоточка спиртного?

Ясиро мучительно покраснел, даже уши заполыхали. Опережая Миэ, ему ответила Сэйко Коно, почему-то перешедшая на фамильярный тон с того самого момента, как они переступили порог этой комнаты:

— Ах вы пьянчужка! Я же говорила, что в этом доме вина не держат. Потому я позавчера вечером и принесла бутылку.

— Да какая разница! Пусть то, что вы принесли. Там небось осталось?

— Фу, прямо как капризный ребенок! Должна вас разочаровать, все выпил Оотагаки. Там и было-то всего пять-шесть рюмок.

— А бутылка?

— Бутылка?.. Она ведь хрустальная. Вымыла и пользуюсь как графином… — Сэйко вдруг всем корпусом повернулась к Ясиро: — Ясиро-сан, что у вас на уме?

В ее голосе послышался упрек. Игривости как не бывало.

— Не обижайтесь, пожалуйста! Знаете, как порой хочется выпить! Я и подумал — может, на донышке… — поспешил исправить положение Ясиро, а сам подумал: «Плохо, если она что-то заподозрила».

Сэйко отвернулась от него и долгим взглядом посмотрела на завернутую в белое урну. Ее глаза наполнились слезами. Потом она тихо сказала:

— Сегодня всенощное бдение у праха покойной…

— Да, — отозвалась Миэ. — Но буддийского священника я не пригласила. Похороны будут на родине.

Ясиро решил, что больше он тут ничего не выведает.

И вдруг Миэ, резко переключившись на другую тему, воскликнула:

— Ой, Коно-сан, откуда у вас эти шлепанцы?

— Странная история, — сказала Сэйко Коно и объяснила, как они у нее очутились.

— Действительно, странно… Сегодня я видела точно такие же у Чизуко и Аримуры. Я еще их поддразнила: шлепанцы-близнецы, говорю. А они тоже не знают, откуда они взялись. Кто-то положил вместо старых.

— Чудеса! — всплеснула руками Сэйко.

— А у других как? — спросил Ясиро.

— Право, не знаю…

Когда все ушли, Эбизава и Кёко остались в «Дэра» вдвоем.

Эбизава сидел у стойки на высоком табурете. Веки полуопущены, одна рука подпирает подбородок, в другой — сигарета. Он настолько погрузился в свои мысли, что не замечал нараставшего на кончике сигареты пепла. Такой вот — задумчивый — он очень нравился Кёко. Их отношения тут не играли роли, просто ей было приятно на него смотреть. Тихонько, стараясь ему не помешать, она подставила пепельницу под падающий пепел.

Эбизава вздрогнул и вопросительно посмотрел на Кёко.

— Ну как, надумал что-нибудь?

— Да нет, что ж тут надумаешь… Куда ни ткнешься — везде дыра. Вот когда начнут поступать сообщения от наших разведчиков, тогда…

— Значит, пока не получается у тебя, как у Перри Мейсона — раз-два и готово…

— Да-а… В Соединенных Штатах процедура несколько другая. Там предварительное слушание состоится сразу. Это дает адвокату преимущество: можно продумать, как повести защиту в дальнейшем, сообразуясь с тактикой прокурора. А у нас до передачи дела в суд проходит двадцать дней и, Бог знает, сколько времени до самого судебного процесса. Адвокат до суда не знает, какие козыри на руках у обвинения. Вот и крутись как хочешь… — Эбизава, обычно уверенный в себе, сейчас был несколько растерян.

— Мне кажется, вопрос в том, веришь ли ты в невиновность Оотагаки. Совершилось убийство. Это факт. Но кто преступник? Если считать, что не Оотагаки, значит, надо искать другого. По-моему, это главное. Ведь если отыщется настоящий преступник, невиновность Оотагаки уже не надо будет специально доказывать. Так ищи, крутись, как Мейсон! А я стану помогать, только скажи, что делать, — Кёко была недовольна, что Эбизава сидит сиднем на одном месте. В ее представлении расследование было нечто активное, требующее постоянного движения.

— Ты рвешься в бой? Ну-ну… Я еще дам тебе работу, не спеши только…

Зазвонил телефон. Эбизава со словами: «Вот видишь» — левой рукой взял трубку, правой открыл записную книжку, достал из внутреннего кармана авторучку и приготовился записывать. Кёко любовалась его точными размеренными движениями.

— Да, да, это я… Сиоми-сан?.. Ага, так, так… — Авторучка заскользила по странице, записывая информацию.

Кёко, чуть наклонившись, заглянула в записную книжку. И вдруг прикрыла глаза — легкий запах табака, одеколона… И еще что-то едва уловимое, что всегда кружило ей голову.

Прошло два часа. За это время позвонили все три репортера. Эбизава дополнительно попросил Мураоку побеседовать с Хамамурой и Аримурой с учетом черных спортивных брюк и белого свитера.

В записной книжке Эбизавы появился ряд вопросов:

1. С кем встречалась Суми Фукуй в «Белом кресте»? (Человек, который носит дамские спортивные брюки.)

2. Содержание разговора в «Белом кресте». (Очевидно, произошло нечто, заставившее Суми сменить одежду.)

3. Если с ней был кто-либо из живущих в «Сираюки-со», почему этот человек не рассказал полиции о встрече в «Белом кресте»? (Если это лицо, до сих пор не попавшее в наше поле зрения, найти его будет очень трудно, а то и невозможно.)

4. Почему бутылка, из которой в тот вечер пили виски, вымыта? Возможно, это обычная аккуратность, но проверить все равно стоит.

5. Действительно ли у Суми есть ребенок?

6. Если нет, почему Миэ солгала? Что стоит за этой ложью?

7. Имеет ли факт существования ребенка отношение к убийству? Быть может, говоря о чем-то «очень хорошем», Суми связывала это с ребенком?

8. Если Оотагаки невиновен, еще раз поинтересоваться замком. В таком случае необходимо выяснить, при помощи какой манипуляции можно снаружи привести внутреннюю ручку в положение «заперто».

9. Был ли у Оотагаки сообщник? Надо поинтересоваться связями Оотагаки, характером его отношений с людьми. (Если сообщник был, признание Оотагаки — ложь.)

10. Связана ли как-нибудь подмена шлепанцев Коно, Хамамуры и Аримуры с интересующим нас делом?

Указав пальцем на девятый пункт этой записи, Кёко с неудовольствием сказала:

— Ты, значит, все-таки думаешь, что и такой вариант возможен… Мне всегда казалось, что адвокат должен верить своему клиенту.

— Что поделать, к истине порой приходится идти окольным путем. Не будем делать скороспелых выводов. В нашем распоряжении двадцать дней предварительного заключения.