Ольга Володарская - Обет без молчания

«Но мне неймется, — начал поругивать себя Кир. — Я прусь опять в Берлин, иду туда, где видел покойника, что оживает в моих снах, и пытаюсь приобрести его квартиру… Да что со мной не так? После такого любой нормальный человек отправился бы в санаторий на воды. В тот же немецкий Баден-Баден!»

Кирилл сделал себе чаю, разбавил его холодной водой, чтобы не ждать и выпить сразу. Он успокоился и захотел поскорее уснуть.

Удалось не сразу, хотя вроде успокоился. Что-то не давало погрузиться в дрему. Мешали не мысли, а звуки (холодильник рычал, за окном нет-нет да проезжали автомобили), свет, пробивающийся из-под двери, и красный огонек на телевизоре, запах кондиционера для белья, фиалковый. Кирилл вертелся, то укрывался с головой, то скидывал одеяло на пол, но уснул только под утро, когда уже начало светать.

Пробудился в кровати, и это порадовало, как и блинчики на завтрак.

Обратный билет у Кира был на послезавтра, но он подумывал о том, чтобы взять другой. Тот, что имелся, невозвратный, но черт с ним, пусть пропадает. Нужно валить из Берлина, который сводит его с ума!

Но сначала…

Нанести прощальный визит Альтен и Краузе.

И вот он сидит перед костелом, пьет имбирный напиток и говорит обеим улицам: «Ауфидерзейн!» Он их не видит: одна за спиной, вторая спрятана за храмом, кладбищенской оградой и деревьями, высаженными вдоль нее.

— О, это опять вы, — услышал Кирилл громкий женский голос и обернулся. По аллее в его направлении ковыляла бабулька с корзиной цветов. — Добрый день.

— Здравствуйте. Мы знакомы?

— Меня зовут Ингрид. — Она плюхнулась рядом, шумно выдохнула и вытерла лицо платком. — Я торгую цветами на Альтен-штрассе и ближайших к костелу улицах уже больше шестидесяти лет.

— Так много? А вам не дашь больше пятидесяти трех.

— Льстец, — хихикнула бабка.

— Где мы встречались, позвольте узнать?

— Я видела тебя на Краузе, когда ты выходил из дома под номером тринадцать. Там жили Хайнцы.

— Да, я заглядывал к Фредди.

— И к нему тоже? Я видела тебя после его смерти, буквально на днях. Может, вчера?

— Вряд ли.

— И то верно. Там полиция была на двух машинах, и я бы тебя не запомнила.

— Полиция?

— Всегда приезжает, если человек умер. Порядок такой.

Кир понимал, что у дамы, с которой он имеет беседу, могут быть провалы в памяти, поэтому напомнил:

— Вы сказали, что встретили меня на днях, а Фредди скончался примерно месяц назад.

— Так Харри концы отдал.

— Сын?

— Нет, сын Герхард жив-здоров.

— Постойте, я запутался. Герхард, он же Харри, отпрыск Фредди.

— Харри — его помощник. Полное имя Харрисон. Фамилия Алби.

— Он стройный блондин? — Бабка кивнула. — И жил он в квартире старика Хайнца?

— На птичьих правах, как оказалось. Всем говорил, что сын Фредди, а на самом деле просто помощник.

— Да что вы говорите? — протянул Кир, в голове которого прояснилась картина с квартирой. Потом пришел стыд: он дискредитировал риелтора, который всего лишь выполнял свою работу, а не мошенничал, как подумалось ему. Нужно срочно отозвать жалобу и извиниться перед ним.

— Всю округу дурил, паршивец, — продолжала фрау Ингрид. — Долгов за собой оставил на несколько тысяч. Говорят, из дурной семьи парень. Все родственники — преступники. Харри еще самый безобидный из них оказался, мелкий мошенник. Хотя кто знает? За что-то же его убили…

— Харри убили?

— Я же говорила тебе!

— Нет.

— Или не тебе? — Цветочница посмотрела на Кира так, будто впервые видит. — А ты кто такой?

Деменция, это очевидно. Так может, старуха со спутанным сознанием ввела его в заблуждение насчет Харри, а также его смерти?

— Я хотел купить у вас цветы, — сказал Кир.

— Точно. Вот этот букет, я правильно помню? — Она указала на самый пышный и наверняка дорогой. Хан подтвердил. — Двадцать евро.

Веник этот стоил от силы десять, но спорить с бабкой он не стал. Отдал ей деньги, взял букет и заспешил прочь.

Он успел отойти метров на десять, когда зазвонил телефон. Номер определился немецкий. Кир решил, что с ним хочет поговорить кто-то из коллег-коллекционеров, которым он сообщил о том, что находится в Берлине.

— Господин Ханов? — услышал он густой бас.

— Я.

— Здравствуйте, — говорили по-русски, но с резким акцентом. — Вас беспокоят из криминальной полиции Берлина. Майор Иванов, — звание звучало одинаково на всех языках.

— Слушаю вас.

— Вы были знакомы с Хариссоном Алби?

Хан начал лихорадочно соображать, как лучше ответить: ДА или НЕТ?

— Алло. Вас не слышно.

— Я вспоминаю… — Он решился-таки: — Нет.

— А с Герхардом Хайнцем?

И тут он понял, почему ему звонят. Визитка! Он дал ее Харри. На ней имя и номер мобильного.

— С ним да, но шапочно. Поговорил минут двадцать, и все.

— Вы где сейчас находитесь?

— На Альтен-штрассе, — не стал врать Кир, хотя хотел. Но с немецкой полицией лучше не связываться.

— Прекрасно. А я на Краузе. Не могли бы вы подойти?

— Хорошо. Но времени у меня мало.

— Много и не потребуется. Жду вас.

Пришлось Хану тащиться на Краузе. Чтобы не сталкиваться больше с фрау Ингрид, он пошел в обход. Дурацкий веник оставил на первой попавшейся скамейке. Хотел кинуть в урну, но потом решил, что тот может кому-то сгодиться. Букет хоть и страшненький, но для могилки сойдет, а кладбище вот оно, рядышком.

Майор Иванов оказался мужчиной средних лет с внешностью, далекой как от славянской, так и арийской — типичный азиат. Наверное, его немецких предков когда-то переселили в Казахстан, они там пустили корни и перемешались как с местными, так и с русскими.

В квартире Иванов был не один, с криминалистом. Тот сидел у камина, брал из него какие-то образцы, а рядом с ним стояла целая передвижная лаборатория. Понаблюдать за ним не удалось — майор провел Кира в кухню.

— Как вы уже, наверное, поняли, мы ведем расследование по делу об убийстве герра Алби, который всем представлялся сыном Фридриха Хайнца, — начал Иванов. — Расскажите, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились.

Кирилл ответил, но сухо, не вдаваясь в подробности.

— Когда конкретно вы были тут?

— Позавчера. Часов в шесть вечера.

Иванов кивнул. Судя по всему, полиция уже имела какие-то сведения на его счет (кто-то из работников конторы, расположенной над квартирой, мог видеть его), и пока все сходилось.

— Харри угощал вас кофе?

— Да.

— Из какой чашки вы впили?

Он открыл ящик для посуды, и Кир увидел ряд одинаковых чашек, голубого цвета, а также несколько разномастных.

— Не могу сказать точно. В одной из голубых.

— А герр Алби?

— Тоже.

— Кофе не показался вам странным на вкус?

— Нет. Только очень крепким. Я после плохо спал.

— Визитку зачем Харри оставили?