Элиза Полуночная - Крылья дракона

В своей личной комнате для проведения ритуалов Араней не стал уподобляться глупцам. Да и на кого ему производить впечатление? На человека, которого уже закрепляли на камне? Тот скулил как побитая псина, чем ещё больше раздражал Верховного жреца.

– Я не подведу! Больше никогда! – вымаливал благосклонность опальный жрец.

– Конечно не подведёшь, – Араней по-отечески улыбнулся. – Тени никогда не подводят. Они делают ровно то, что им велено.

Он посмотрел на пару теней, совершенно неподвижно замерших у стены. Багрянец глаз лениво сверкал, но им было безразлично что-либо, пока не отдать приказ. Тени были куда послушнее, чем люди, и редко его разочаровывали.

Верховный жрец распростёр руку над алтарём. С кончиков пальцев начал сочиться дым, собираясь в окружность вокруг камня. Медленно и певуче он читал слова древнего заклинания, а высеченные в полу руны вспыхивали алым. Концентрация силы нарастала, и даже тени проявили некое подобие любопытства к происходящему. Араней медленно наклонился. Его рот распахнулся так широко, что любой увидевший это сбежал бы в ужасе. Горло Верховного жреца представляло из себя жуткую воронку тьмы, в которую засасывало жизнь несчастного пленника. Тело на камне билось в агонии, а затем замерло. С последним вздохом из приоткрытого рта узника поднялся маленький светящийся комочек. Верховный жрец с наслаждением проглотил человеческую душу, чувствуя, как теплом жизнь растекается по телу, наполняя его силой. К счастью, у него было достаточно подчиненных и всегда были те, кто ошибается. Голод ему не грозил…

Тем временем тело на алтаре начало меняться. Кожа чернела и покрывалась клубящейся тьмой. В застывших глазах вспыхнули первые багровые огоньки. Араней неторопливо отошел от камня, выбирая подходящий кристалл из тех, что лежали на полке. Всё же ему предстояло отправить подарок во дворец императора и упаковка должна была соответствовать.

***

Жизнь медленно налаживалась. Не в том смысле, что Сильфия обрела дом и счастье, до этого пока было далеко и надо было выбраться из императорского дворца. А вот с этим наметились подвижки.

Оставаясь верным своему слову, Эврен работал в библиотеке и они были весь день предоставлены сами себе и морю книг вокруг. Внимания на них император не обращал, если они не шумели. Обед так же подавали в библиотеку. Император предпочитал есть за столом, не отвлекаясь от бумаг, что нескончаемым потоком приносили секретари. Изредка приходили главы гильдий для аудиенций. Сильфия сперва прислушивалась, но потом сочла это пустой тратой времени, так как ничего полезного для неё оглашено не было. Иногда Эврен куда-то уходил и они оставались под присмотром Болина, куда более внимательно следящего за наложницей, нежели сам император.

Иска делала большие успехи в чтении и письме, но оставалась всё такой же бескультурной. Рури любила библиотеку исключительно за чаепития, что неизменно проходили в полдник. Ароматный чай и сладости нравились всем, но фея, казалось, готова была родину продать за взбитые сливки с ягодами.

К библиотеке примыкала небольшая уборная, в которой имелось окно, выходящее в парк. Небольшое, но они с Иской были достаточно хрупкого телосложения, чтобы пролезть. И это стало основой их плана. Тщательная ревизия императорского гардероба помогла им разжиться сумкой, которая нашлась в самой глубине шкафов, и вряд ли её бы кто-то хватился в ближайшее время. Сумку Сильфия пронесла в библиотеку, закрепив в ногах под юбкой. Также перетащили пару рубашек, которых у Эврена было неприлично много и которые в случае чего могли заменить нижнюю сорочку или просто их можно было пустить на тряпки или повязки. Также они умыкнули кусочек мыла из королевской купальни. Рури откуда-то принесла огниво. Всё это добро было припрятано под одним из стеллажей. Слой пыли там был такой, что не стоило переживать о том, что кто-то из прислуги обнаружит их схрон, решив прибраться.

Теперь нужно было разжиться флягой с водой, деньгами и хоть какой-то едой на первое время. Иска недовольно ворчала, что ей нужно вернуть лук и нож, которые ещё в первый день отобрал у неё Болин, но где хранится оружие, ни одна из них не знала. Рури, которую отправили на поиски, вернувшись, грустно покачала головой. Иска после этого пару дней ходила мрачнее тучи – этот лук принадлежал её отцу и, Сильфия догадывалась, был дорог подруге.

В списке, который они держали в уме, не рискуя ничего доверить бумаге, значились ещё плащи, пара косынок и какая-нибудь сменная одежда, но где можно найти что-то подобное во дворце, они не знали. Увы, в гардеробной императора плащей не было, а женской одежды тем более. То, что носили они с Иской, им приносил Болин утром. После чего они по очереди переодевались в купальне. Ношеную одежду забирали. Со слов советника – прачкам. Возмущаться было бесполезно и Сильфия быстро забросила это гиблое дело. Мало ли у кого какая придурь… Вот советнику нравится таскаться с кружевными панталонами и это при том, что к покоям примыкала вторая гардеробная просто огромных размеров и совершенно пустая. Однажды Сильфия видела, как служанка открыла комнату ключом и принялась прибираться там. На вопросы девушка ей не ответила. Никто из прислуги с ней или с Иской не разговаривал, как выяснилось – по личному распоряжению советника Болина.

Советник… Он был как кость в горле. Будучи ещё и главой тайной стражи он контролировал всё: начиная от смены белья, заканчивая каждой чашкой чая. Если рядом не было императора, то за ними следил Болин. Этот контроль угнетал. А ещё Сильфия не могла не замечать, как подозрительно блестят глаза и приливает румянец к щекам подруги, стоило вечно хмурому мужчине войти к ним в покои. Создавалось впечатление, что от Эврена и его дракона сбежать будет проще, чем от верного пса императора. Вот только отступать она не собиралась. У них был план и даже запасной план на тот случай, если что-то пойдёт не так. Сложней всего было выгадать момент для бегства. Всё же стерегли их всем дворцом…

А тоска в груди всё нарастала. Что-то неумолимо тянуло Сильфию к кромке Леса у линии горизонта. Казалось бы, император не обижает её, даже внимания не обращает. Удобные покои, вкусная еда и красивая одежда, да и подруга рядом, а всё равно тоскливо. Каждую ночь, стоило сомкнуть веки, она летала. Даже не так, она наслаждалась полётом. Сильные крылья поднимали её высоко к небесам, а потом она камнем неслась вниз, чтобы в последний момент снова взмыть выше горных вершин. Это чувство полёта и абсолютной свободы, что разливалось в груди, было ни с чем несравнимо. И сколько радости оно дарило ночью, столько же боли причиняло днём. Стоило дымке сна развеяться, как Сильфия не могла вспомнить, что именно было во сне. Она не помнила крыльев, лишь то, что они были. Так же она не могла с уверенность сказать, что за места её окружали. Был ли день или ночь? Летела она над лесом или над горами? Был ли кто-то ещё в небе? Иногда казалось, что да, но подробности стирались, стоило распахнуть глаза. Оставалось лишь смутное ощущение полёта и нестерпимая тяжесть в груди, отчего день ото дня Сильфия становилась всё мрачнее.