Роберт Шеррифф - Конец пути

Стэнхоуп: Что ты так пялишься?

Рали: (опуская голову) Ничего.

Стэнхоуп: Со мной что-нибудь не так?

Рали: Нет. (Колеблется мгновение, но потом говорит срывающимся голосом) Денис, мне очень жаль, если мое появление в твоей роте неприятно тебе.

Стэнхоуп: О чем это ты?

Рали: Я же вижу, что тебе неприятно мое присутствие.

Стэнхоуп: Мне неприятно твое присутствие?

Рали: С тех пор, как я появился…

Стэнхоуп: Не понимаю, что ты несешь? А вот то, что ты набитый дурак, мне действительно неприятно. (Пауза) . Ешь лучше. Пока все не остыло.

Рали: Спасибо, я не голоден.

Стэнхоуп: Боже ж ты мой! Ты можешь сесть и поесть, как мужчина?

Рали: Я не могу есть, извини.

Стэнхоуп: (кричит) Ты будешь жрать наконец?!!

Рали: Господи! Да как ты не понимаешь? Я не могу сесть за стол и спокойно есть… (голос его чуть не срывается) когда… когда Осборн лежит там. (Стэнхоуп медленно поднимается. Глаза его широко раскрыты; он говорит, задыхаясь, срывающимся голосом)

Стэнхоуп: Да ты что?! Ах ты, свинья паршивая! Значит, ты думаешь, что только тебе не все равно?!

Рали: Но ведь вы же можете сидеть здесь и пить шампанское, и курить сигары и…

Стэнхоуп: Да Осборн был один-единственный человек, кому я мог доверять, мой лучший друг; единственный, с кем я мог говорить как мужчина с мужчиной, кто все понимал; и ты думаешь, что мне все равно?!

Рали: Так как же тогда вы можете…?

Стэнхоуп: Чтобы забыть, идиот, чтобы забыть!! Понимаешь?

Рали: Прости меня, Денис. Я… я этого не понял. (Стэнхоуп не отвечает) Ты не представляешь себе, как я…

Стэнхоуп: Уйди, пожалуйста, оставь меня в покое.

Рали: Может, я мог бы… (Стэнхоуп дико кричит на Рали)

Стэнхоуп: Убирайся вон!! Слышишь? Ради Бога, убирайся. (Рали уходит в свой блиндаж, а Стэнхоуп остается один. Снаружи осветительные ракеты прорезают темноту. Вдали слышен несмолкающий гул орудий)

Занавес

Перед рассветом. Свечи уже погасли. В блиндаже темно, и только отблеск осветительных ракет слегка освещает его. Вдали по-прежнему слышен гул орудий.

В темноте появляется фигура человека. Он ощупью направляется к столу, чиркает спичкой и зажигает свечу. Это Мейсон. Он сначала привыкает к свету, а потом поворачивается к койке Стэнхоупа. Стэнхоуп лежит, свернувшись, на койке под плотно подоткнутым одеялом.

Мейсон: (тихо) Сэр… (Стэнхоуп не шевелится. Мейсон осторожно трясет его за коленку)

Мейсон: (чуть громче) Сэр…

Стэнхоуп: Что? (Пауза) Это вы, Мейсон?

Мейсон: Половина шестого, сэр.

Стэнхоуп: Да, да, конечно. (Приподнимается на локте) Я почти не спал. Все время просыпался. Здесь ужасно холодно.

Мейсон: Да, сэр, это самый холодный блиндаж. Я заварил чаю, сэр.

Стэнхоуп: Прекрасно. Принесите его сюда, Мейсон.

Мейсон: Слушаюсь, сэр.

Стэнхоуп: И другим офицерам тоже — заодно разбудите их.

Мейсон: Так точно, сэр. (Мейсон уходит к себе. Стэнхоуп с трудом встает с койки, ежится от холода и начинает медленно натягивать на себя все обмундирование. Из своего блиндажа выходит Троттер, намыливая щеки для бритья. За исключением воротничка, на нем уже вся форма.)

Троттер: Умываться, умываться и приче-сы-ва-ться.

Стэнхоуп: (с удивлением) Привет! Я думал, ты еще спишь.

Троттер: Я выспался после дежурства. Который час?

Стэнхоуп: Половина шестого. Скоро будет светать. Так что поторапливайся.

Троттер: Хорошо, хорошо, я быстро… А наверху тихо…

Стэнхоуп: Да. (Мейсон приносит кружки с чаем)

Троттер: Чай! Вот это славно! То, что надо!

Мейсон: (ставит кружку на стол для Стэнхоупа) Чай горячий, сэр. И еще я нарезал бутерброды для всех.

Стэнхоуп: Прекрасно. (Мейсон уносит другие кружки, Троттер идет за ним)

Стэнхоуп: Троттер, разбуди Гибберта и Рали.

Троттер: Уже. Они одеваются.

Мейсон возвращается

Стэнхоуп: (Мейсону) Закончите на кухне, одевайтесь и возвращайтесь на передовую, в свой взвод.

Мейсон: Слушаюсь, сэр.

Стэнхоуп: Если к одиннадцати часам наверху все будет нормально, спуститесь сюда и приготовите что-нибудь. Мы будем приходить перекусить по одному, если получится.

Мейсон: Так точно, сэр! (Стэнхоуп садится к столу и пишет короткий отчет. Небо наверху чуть-чуть светлеет. Стэнхоуп зовет: «Раннер!» К нему подходит солдат)

Стэнхоуп: (складывает лист бумаги) Доставьте это в штаб батальона. Ответа не будет.

Солдат: Так точно, сэр. (Солдат отдает честь и поднимается по лестнице. Из блиндажа Троттера доносится пение. Стэнхоуп прислушивается, потом достает из кармана несколько монет и бросает Троттеру. Пение резко обрывается. Слышится голос Троттера)

Троттер: Благодарствую. Дай Бог вам здоровья, господин! (По ступеням спускается старший сержант)

Стэнхоуп: Доброе утро, старший сержант.

Старший сержант: Доброе утро, сэр. Солдаты, тянувшие проволоку, только что вернулись. Они отлично поработали — проволока теперь идет до самой линии поддержки.

Стэнхоуп: Вот и хорошо. Как там наверху, тихо?

Старший сержант: Напротив нас все нормально, а вот к югу сильный обстрел. Как бы сюда не докатилось…

Стэнхоуп: Очень может быть. Офицеры сейчас поднимутся к своим взводам. Я еще немного побуду здесь на случай экстренных сообщений. Как только начнется, я сразу же поднимусь.

Старший сержант: Понятно, сэр.

Стэнхоуп: Солдатам раздали чай?

Старший сержант: Да, сэр.

Стэнхоуп: Пусть получат и ром, старший сержант.

Старший сержант: Есть, сэр. Если атаки не будет, сколько времени нам оставаться в боевой готовности?

Стэнхоуп: Атака может начаться в любой момент до полудня. После этого, я думаю, до завтра ничего не произойдет.

Старший сержант: Понятно, сэр.

Стэнхоуп: Естественно, мы должны быть готовы ко всему.

Старший сержант: Так точно, сэр.

Стэнхоуп: Ну что ж, старший сержант, увидимся наверху.

Старший сержант: Есть, сэр. (Старший сержант отдает честь и уходит. Мейсон вносит бутерброды и оставляет один сверток на столе для Стэнхоупа) .

Мейсон: Ваши бутерброды, сэр. Снизу мясо, а сверху сардины, сэр.