Дэвид Хэйр - Залив в Ницце

Валентина. Тебе надо было спросить меня сегодня утром, до разговора с детьми. Но тебе и в голову не пришло, что я могу отказать.

Она смотрит на Софью, которая ничего не отвечает .

Скажи, пожалуйста, с чего бы мне давать тебе деньги, если я не одобряю твоей затеи?

Молчание. Софья просто сидит и смотрит на нее. Валентина отворачивается .

Тебе просто не повезло. Неудачный исторический момент. В двадцатые годы это было очень просто.

Софья. Да, я слышала.

Валентина. В начале Советской власти не нужно было даже согласия мужа. Можно было попросить развод, просто отправив по почте открытку и три рубля. Приближалась революция полов! Надо сказать, у меня уже тогда были сомнения на этот счет.

Обе женщины улыбаются.

Какое-то время у меня был ухажер. Или лучше сказать, я очень старалась его заполучить. Еще один солдат. Как и вам, нам было некуда пойти. После Парижа нравы в России казались мне просто смехотворными. Потому что уже тогда все вокруг возмущались, если кто-то открыто выказывал свои чувства. Не одобряли! И вот нам пришло в голову, что на вокзалах можно открыто обниматься, потому там все время кто-то с кем-то прощается. Мы стали ходить на вокзал и притворяться, что кто-то из нас уезжает, и вволю обнимались на платформе. Мы попрощались тысячи раз! А поезда один за другим уходили без нас. Пока в один прекрасный день к нам не подошел работник вокзала и не сказал: «Ну что, не надоело еще на поезда глазеть?» (Умолкает, погруженная в мысли) . Что у вас впереди? Маленькая комната на окраине. Безденежье. Дети тебя возненавидят за то, что ты увезешь их от отца, от благополучия, к которому они привыкли. От человека с положением, который вписывается в систему. Человека, которому здесь хорошо .

Софья. Да, возможно.

Валентина. А ты подумала, как на нем отразится развод? Он же член партии!

Софья. Конечно, я знаю. Но если я этого не сделаю, то сама себя не смогу уважать.

Валентина смеется.

Валентина. Я тебя умоляю! «Себя уважать»! Кому до тебя есть дело? Не обманывайся на свой счет. Ты просто частное лицо. Никого не интересуют твои любовные приключения где-то в маленькой квартирке. Но вот Григорий — другое дело, он многим рискует. Может потерять положение, влияние, друзей. К нему станут относиться с недоверием. А это уже начало конца.

Софья сурово смотрит на мать .

Софья. Ну и что. Я больше не могу быть замужем за партией. (Качает головой) . А насчет себя я всегда знала… я же работаю с молодежью, я «носитель идей» — при моей профессии у меня никаких перспектив, если я не подам заявление в партию. Так что недалек тот час, когда мне предложат принять окончательное решение. (Она на минуту умолкает) . А так этот момент никогда не наступит.

Валентина. Да, ты права, наверное…

Софья. По-моему, в наше время надо просто затаиться и тихо проживать свою жизнь.

Валентина. И поэтому ты выбрала Петра Васильевича.

Софья. Да.

Валентина. Потому что он никчемный, пассивный человек без каких-либо амбиций. Я же вижу. И тебе импонирует его пассивность.

Софья. Для меня в этом его главное достоинство! Что же тут плохого? Особенно после Гриши. Я очень рада, что Петя никуда не лезет.

Валентина. Согласна, в этом есть что-то привлекательное. Но всему же есть предел.

Софья. А ты считаешь, Петя чересчур пассивен?

Валентина. Да он же совершенно безнадежен! (Улыбается) . У всех есть какие-то мечты. О том, как все могло бы быть иначе. Мы все мечтаем о чем-то другом . Для тебя — это Петр Васильевич. Ты видишь в нем свое спасение, уход от действительности. Только что будет, когда он станет твоей реальностью, а не избавлением от нее? Твоей жизнью?

Софья. Не знаю.

Валентина. А ты задумывалась…

Софья. Я обо всем задумывалась.

Валентина. Да может, ты его возненавидишь, как сейчас Гришу!

Софья. Нет, что ты.

Валентина. Все, что сейчас тебе кажется таким привлекательным: эти его манеры, то, как он шляпу мнет в руках, его мягкость — когда это станет твоей жизнью, то на поверку может оказаться невыносимым .

Софья. Может быть, не знаю. И никто не знает.

Валентина улыбается .

Валентина. Сейчас у нас все живут только будущим. Или прошлым. Никто не хочет слышать о настоящем. А куда нам девать то, что здесь, сейчас? Ах, Париж! Ах, Петя! Что угодно, лишь бы не то, что имеешь. (Поворачивается к Софье) . Когда-то у меня была подруга, которая была влюблена в скрипача. Он был женат, поэтому они могли встречаться только урывками. Она его просто боготворила, ходила на все его концерты в течение трех лет. Дошло до того, что он уже не мог играть, если ее не было в зале. Кстати, впоследствии она мне призналась, что скрипичный репертуар ей показался ужасно ограниченным! Так вот, жена того человека неожиданно умерла, и он тут же к ней примчался сказать, что они, наконец, свободны. И что же? Они продержались всего неделю. Он стал ей уже не нужен. (Пауза) . По-моему, это самая грустная из всех известных мне историй.

Валентина пристально смотрит на дочь, и Софья выдерживает ее взгляд.

Скажи, что ты чувствуешь, когда он говорит, что готов за тебя жизнь отдать? Что ты для него — это вопрос жизни и смерти?

Софья. Я…

Валентина. Ты разделяешь эти его чувства?

Софья с минуту колеблется.

Софья. Нет. Но мы разные люди. Я просто люблю его. Люблю за то, какой он есть.

Валентина. А тебе не хотелось бы, чтоб он тебя любил не так безысходно?

Софья. Он меня любит, как умеет.

Валентина. И ты считаешь, это хорошо?

Софья. Ну мама, что ты хочешь, чтобы я сказала? Он очень добр ко мне. Он никогда в жизни не сделает мне подлости. Рядом с ним я всегда отдыхаю. Да, мы не во всем совпадаем. Прежде всего — в том, насколько нуждаемся друг в друге. Но что в этом страшного? Ведь если бы все каждый раз говорили: «Это для меня недостаточно идеально » — то ничего бы никогда не происходило.

Валентина. Да, в этом ты права.

Пауза .

Софья. А какая альтернатива? Я знаю, что ты сейчас думаешь. Но если следовать твоей логике, то что, мы всегда должны все принимать, как есть?

Валентина. Я приняла.

Софья. Знаю. Но почему я должна?

Валентина оборачивается и смотрит на нее, ничего не отвечая.

Мама, ты дашь мне денег?

Валентина. Дам, конечно. (Смеется) . У меня, правда, их нет…

Софья. Что?