Семен Злотников - Иван и Сара

Все не так думала, дура… Старая… Господи…

Молчат.

Иван. Постарела…

Сара. Да… И ты, Митя…

Иван. Тебя совсем не узнать.

Сара. А… наверное… Да… И тебя, Митя… Ты тоже… тоже…

Иван. Совсем не узнать…

Сара. Время такое мое наступило… Время такое…

Иван. Говорок, причитаешь, божишься… Откуда у тебя это?.. Как бабка…

Сара. А я бабка и есть. Куда же деваться?..

Иван. Нет… Если бы сто лет назад я мог представить, что с тобой станется…

Сара. Сто лет назад ты на меня глядел другими глазами.

Иван. Глядел. Пока не было лжи.

Сара. …О, ты с восторгом, Митя, я помню… Глядел так, будто от меня зависело, жить тебе или умереть. Без меня не хотел и дня… Любовь вечную обещал.

Иван. Я сказал: это было до лжи.

Сара. …Говорил, если чего по-настоящему сделаешь в жизни, — это будет для меня.

Иван. Я, Вера, жалею…

Сара. …Действительно, сделал, не обманул: посвятил мне дурацкую книгу в пяти томах — «Муки совести великих людей: от Прометея до Льва Толстого».

Иван. …Все было зря…

Сара. …Лично мне эта книга радости не принесла…

Иван. …Дурацкая жизнь — поди, разберись…

Сара. …И люди устали страдать… Все хотят простоты и покоя… чтобы не было страха… войны… чтобы дети голодными…

Иван. По-твоему, жить нужно только на четвереньках…

Сара. Митя — как все.

Иван (поднимается, медленно направляется к выходу) . Но я не умею, как все… Меня удручает, когда надо, как все… Раньше не понимал, теперь не понимаю, никогда не пойму…

Сара (устремляется следом) . Митя, не уходи…

Иван. Вера, либо уйти, либо повеситься… С тем, что в душе, быть дальше…

Сара. А что, Митя, в душе? Что такого у тебя в душе? Не уходи, умоляю…

Иван. Измена твоя у меня в душе!

Сара. Пятьдесят лет прошло!

Иван. А хоть тысяча!..

Сара. Подумай, но как — пятьдесят…

Иван (со слезами) . От обиды вздохнуть не могу… Как поленьев горящих мне в грудь натолкала…

Сара. Да прости, наконец!..

Иван. Не могу!.. Не могу, Вера, я не могу, и не надо… Ничего уже вместе не сможем, пусти… (Выдирается.) Разве еще — ненавидеть, пусти…

Сара (снова цепляется.) Тогда вместе помрем, Митя, рядышком, что ли, давай… А чего мне одной тут, мы оба без Бога… Говорят, что Он добрый — наверно, простит…

Иван. Смерть, может быть, и простит… Дурацкую жизнь — не простит…

Сара. Без тебя я не буду тут, Митя, не буду, и ты не проси… (Цепко держится за него обеими руками.)

Иван. Отпусти, умоляю… (Пытается вырваться — не удается.)

Сара. Мы оба погибнем…

Иван. Но я не могу!.. (Сползает на колени) . Отпусти меня, я заклинаю… У меня нет другой жизни — а в этой мы вместе не будем… Просто я не смогу, мы не будем… (Рыдает.) Не будем, не будем…

Звонит телефон. Оба не пошелохнутся. Наконец, она, мягко, решительно отстраняется, идет к телефону. Рукой вытирает слезы на лице.

Сара (тихо) . Да… аллё… (Вдруг, кричит.) Да! Алле! Кто говорит?.. Да, нет-нет, я Федотоф-Федотоф!.. Федотоф, говорю, Федотоф, вам нужен Федотоф — я Федотоф!.. Я только, простите-простите… (Беспомощно озирается.) Боже мой, что же мне делать?.. Ой, Ванечка, Ваня, мне кажется, это из театра! (Радостно.) Ой, ради Бога, вы только, пожалуйста, не кладите трубку, я чего-то придумаю!

Артист поднимается с колен, надевает шляпу. Прощальный взгляд в зеркало, незаметно уходит.

Говорите помедленнее!.. Я, возможно, пойму — если помедленнее!.. Просто я совершенно ничего не понимаю, говорю, но я все равно постараюсь!.. Как-как?.. Что вы сказали?.. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, только, пожалуйста… Смотрите, я поняла: Федотоф, театр!.. А что Федотоф-театр, что с ним, говорите скорее!.. Не надо так быстро, просила не быстро — просила!.. (И опять беспомощно озирается, плачет.) Боже мой, что же я, Ваня!.. Иван, помоги, я не понимаю!.. Они говорят — я не понимаю — они говорят — это же невыносимо… (В трубку.) Я не понимаю! Я не понимаю! Я не понимаю!.. (Оставляет телефон.) Ваня, ты где?.. Любимый мой, Ваня!.. (Ищет его.) Они говорят — ты поймешь… Ты умный, ты добрый, ты гениальный… Поговори с ними, Ваня, как ты умеешь… (Уходит.) Я все буду делать — все, как ты хочешь, только поговори с ними… Они что-то знают, они что-то скажут… Ванечка, Ваня… Ванечка мой… (Уходит.)

Темно. Музыка.

В темноте — шум полного зала, гомон, голоса; по динамикам скоренько и вполсилы прокатывается лошадиное ржание; помреж буднично и громко объявляет по радио: «Внимание, всем приготовиться: третий звонок, третий звонок. Актерам на выход через правую кулису. Повторяю: актерам на выход через правую кулису. Господин Иван, вы меня понимаете? Через правую, сказано вам, через правую! Спасибо»!.. Звучит гонг, ярко зажигается свет на сцене, появляется Старик аргентино-одесского происхождения, быстро скидывает с себя обувь, подбегает к двери и мгновение прислушивается; торопится к тумбочке, достает коробку с лекарствами, заглатывает какие-то таблетки, семенит к столу, запивает водой из чайника, опять возвращается к лекарствам, закапывает в нос и в глаза и в уши какие-то капли, прячет лекарства. Еще прислушивается; довольно потирает руки, мелко похохатывает, трясущимися руками расстегивает галстук, торопится к тахте, по ходу расстегивает рубашку, сдергивает плед, под которым уже приготовлены некоторые из орудий сексуального производства: уздечка и плетка, павлинье перо… Противненько похохатывая, прилаживает уздечку на голове — вдруг, замирает, завидев Сару в пеньюаре, на высоком каблуке.

Иван (как породистый рысак, нетерпеливо поигрывает ногой, восхищенно) . Иго-го… Ого…

Сара. Ну, что?

Иван. Факи-факи, ого…

Сара. Что, помочь?

Иван. Ох-хо-хо, иго-го, иго-го!..

Сара. Давайте, папашка, что ли, помогу… (Кокетливой походкой манекенщицы направляется к нему, хватается за ширинку.)

Иван (аж подпрыгивает) . О! О! О!..

Сара. Папашка, спокойно!

Иван (начинает скакать на месте) . Иго-го, иго-го, иго-го, иго-го!..

Сара (хватается за поводья и натягивает уздечку) . Тпрру! Тпрру!

Иван. Иго-го!

Сара. Тпрру, говорю!

Иван. Иго-го!

Сара. Тпрру, лошадка!.. (Подбирает плетку и весело хлещет старика.) А теперь — н-но, поехали!.. (Хлещет.) Н-но, н-но, н-но! Н-но, поехали, н-но! Н-но-н-но!..