Пиркко Сайсио - Бесчувственность

Тойни: А может у человека все-таки есть душа?

Сеппо: Что? Что ты сказала?

Тойни: Поздно уже. Пойдем в дом.

Сеппо: Что ты сказала? Кого ты имела в виду?

Тойни: Так, никого.

Сеппо: И этого ты боишься?

Тойни: А если все-таки есть?

Сеппо: Ну… это, наверное, был бы ужас. Так об этом ты думаешь? Ну, конечно, думаешь. Когда смерть с косой стоит у порога, начинаешь вспоминать все свои прегрешения. К вам ведь здесь священник каждый день приходит?

Тойни: Смотри-ка, ворона.

Сеппо: И правда, ворона. Она-то знает, как надо жить. Хорошо есть и хорошо каркать, предупреждать других об опасности — вот и все ее заботы. Ноги уносить, как только бабы и дети выходят на улицу. Что ж у нас-то все так запутано в этой жизни?

Тойни: Сирень цветет. Теперь мыло такое есть, сиренью пахнет. А некоторые говорят, что это звук такой у машины — сирень, ну когда она воет.

Сеппо: Нам бы так жить, как вороны. Без забот, без сожалений.

Тойни: Ворона — птица страшная.

Сеппо: Не страшнее человека. Не страшнее, чем ты или я.

Тойни: А цветы красивые, но бесполезные.

Сеппо: А ты жадная. До жизни.

Тойни: Не ругайся на меня. Врач запретил на меня ругаться.

Сеппо: Ты всегда была жадиной. И я с тобой. Но я еще могу исправиться. А ты уже нет. Поезд ушел. Ноги отказали.

Тойни: У меня часы пропали.

Сеппо: Ишь, о душе заговорила… У меня было такое хорошее настроение, когда я шел сюда.

Тойни: Ты стал такой вспыльчивый. Раньше ты был лучше.

Сеппо: Раньше все было лучше. Не правда ли?

Тойни: Раньше я могла тобой командовать.

Сеппо: Теперь хуже? Теперь я тобой командую?

Тойни: Никто мной не командует. И тобой никто.

Марко и Милва сидят за стойкой бара и листают календарь.

Марко: Так… Десятое апреля — это суббота.

Милва: Пасха.

Марко: И что с того?

Милва: В церковь не попасть.

Марко: Ах да. Ну а следующая суббота? Семнадцатое?

Милва: Я, наверное, буду в Тарту. Это еще не точно, но все же…

Марко: Двадцать четвертое?

Милва: Я еще не вернусь из Тарту. Ну что ты уставился?

Марко: Прости. Первое мая — праздник. Как насчет восьмого?

Милва: Вот, бляха-муха, как все сложно. Я, наверное…. я ничего не могу обещать про выходные в мае.

Марко: Да не психуй ты, ладно. Успокойся.

Милва: Не затупывай меня.

Марко: Не затупывай? Хорошо, не буду. А что это значит?

Милва: Прерывать. Затыкать. Что ты смеешься?

Марко: Ничего, прости, просто слово смешное. Затупывать. Милва-затупышка.

Милва: Ха-ха.

Марко: Ну все-все… Успокойся.

Милва: Ты снова начинаешь?

Марко: Прости, прости, сори. Успокойся, пожалуйста. То есть я хотел сказать… Эй, кто-нибудь… Девушка, коньяк, пожалуйста. Два! In vino veritas. Хотя нет, не надо! То есть коньяк, конечно, «Ренуар». Уф! Утопим в коньяке. Нам нужен коньяк, а не слова!

Милва: Тихо, мой мальчик. Успокойся.

Марко: Не затупывай меня.

Милва: Фу ты, ну ты!

Марко: Ну, на чем мы остановились? Как насчет пятого июня?

Милва: Это суббота?

Марко: Это все одни субботы.

Милва: А, ну да. В принципе — подходит. Вот только надо уточнить кое-что.

Марко: Что?

Милва: Ну, подходит ли? Я не помню, обещала я поехать в Палтамо или нет?

Марко: Это тот самый проект с газетными киосками?

Милва: Да, можно и так сказать. Там жизнь едва теплится. И этот шум вокруг киосков помогает эту жизнь поддержать. Так что мы будем делать?

Марко: Я не хочу давить на тебя.

Милва: Нет, если подумать, то выйти замуж — это не такое уж плохое решение, особенно если…

Марко: Если что?

Милва: Особенно, если ты там, замужем, никогда не была. Что ты снова уставился?

Марко: Прости. Многим женщинам нравится, когда на них смотрят.

Милва: А мне не нравится.

Марко: Я знаю. Прости. А почему тебе не нравится?

Милва: Потому что… мне кажется, что ты ищешь во мне недостатки.

Марко: Да нет же. Я смотрю, потому что ты…

Милва: Проехали. Так что мы будем делать? Когда же?

Марко: Я готов подождать.

Милва: Ну, тогда ладно.

Марко: Вот только мой папаша, по-моему, ему не терпится.

Милва: Папаша? Твой отец? С чего вдруг?

Марко: А я откуда знаю? У него свои тараканы… Может, он думает, что лучше не затягивать… не стоит…

Милва: Ах вот оно что.

Марко: В конце концов это не ему решать.

Милва: Да уж, конечно.

Марко: Вот только…

Милва: Что?

Марко: Он собирается оплатить все расходы.

Милва: Вот, значит, в чем дело…

Марко: Ну, ты поняла, что я имею в виду. Хотя…

Милва: Что «хотя»?

Марко: Очень трогательно с его стороны.

Милва: Угу.

Марко: В общем, он хочет сам все устроить. Организовать всех этих Мендельсонов и прочее. Это его идея. В церкви Святого Йоханнеса. Он говорил что-то об игре света и тени и как там красиво в какой-то там определенный час.

Милва: Забавно.

Марко: Ну да, в некотором роде забавно. Да, и еще он говорил про казино и какой-то первоклассный ресторан на острове, про каких-то там куропаток и про жульены. Он уже видит себя во фраке, произносящем торжественную речь за столом. Он позвонил в какую-то турфирму и договорился о нашем свадебном путешествии. Ему, видишь ли, кажется, что Багамы — это слишком примитивно, и поэтому он предлагает Галапагосские острова.

Милва: А тебе не кажется, что он просто вмешивается в нашу личную жизнь?

Марко: В некоторой степени да. Но я все-таки…

Милва: Что значит «все-таки»? Какое, на хрен, может быть «все-таки»?

Марко: Эй, потише, сбавь обороты! Я «все-таки» его единственный сын. Может, у него совесть проснулась.

Милва: Совесть? С какой стати?

Марко: Ну, откуда мне знать?

Милва: Должен знать. Ты «все-таки» его сын.

Марко: Ну, может, он вспомнил, какое у меня было детство…

Милва: Послушай, Марко. Если я выйду за тебя замуж…

Марко: Почему «если»?

Милва: Хорошо, когда я выйду за тебя замуж, я хочу, чтобы между нами было все честно. Иначе я просто не смогу.