Laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Они зашагали прочь — переговаривались, склоняясь друг к другу, и Лили захотелось побиться головой о стенку.

Оказалось, что она начисто позабыла, как роскошно выглядела ванная старост, когда утопала в лунном свете, который лился сквозь окна с ромбовидными переплетами. И чем, интересно, думали предшественники нынешнего директора?.. Зачем было устраивать нечто подобное в замке, где за подростками толком никто не присматривает? Боже, да это место прямо-таки создано для парочек, которые ищут, где бы перепихнуться.

"Разве что они так заботились о повышении рождаемости — даешь побольше маленьких волшебников и ведьм", — подумала Лили, наугад поворачивая краны. От воды поднимался пар, в воздухе разливался аромат цветов и каких-то фруктов; она скинула с себя одежду, пинком отправила ее в угол и погрузилась в глубокую воду.

Тепло, наконец-то настоящее тепло...

В памяти вдруг всплыло, как она обнимала Сева и целовала его в шею; картинка так резко встала перед глазами, что Лили едва не наглоталась мыльной пены и, отфыркиваясь, вынырнула на поверхность.

— Это заклинание! Это же пиздец что такое! — взвыла она, насмерть шокировав нарисованную русалку. — Ой, отвали, — рявкнула Лили, отодвигаясь от той подальше. — Много ты в этой жизни понимаешь!

Люциус Малфой — это почти наверняка был он. Наложил на нее это мерзкое заклятье... если б не гениальность Сева, который вовремя сообразил, в чем дело, она бы точно погибла. Ну пусть он ей только попадется, этот Малфой! Да она ему яйца оторвет и вместо глаз присобачит!

"Сев снова спас мне жизнь", — подумала Лили.

Струйка крови у него на запястье...

Содрогнувшись, она окунулась в воду с головой, сама не зная, отмыться пытается или согреться. Все сразу, скорее всего; ей было нужно и то, и другое... Воспоминания не отступали — как она давилась той черной дрянью; как замерзала, думая, что умрет без Северуса... А он глядел ей прямо в глаза, стоя босиком на заиндевевшей траве, весь окутанный дымом и магией, а потом полоснул себя по руке...

"Ничего не помогает", — мысленно застонала Лили. Она прекрасно знала, каково это — когда тебе разом и тепло, и холодно, но тут было другое... будто все тело согрелось, а в животе свернулось клубочком что-то гадостное...

Она резко дернулась — вода расступилась, выпуская ее на поверхность. Сев вылечил ее от проклятия! И теперь из-за этого ранен! А она, черт возьми, его бросила — одного, в лесу, ночью!..

— Вот же ж... — с чувством ругнулась Лили, выбралась из ванны... и закончила уже во весь голос: — Пизде-е-ец!..

Эти эльфы — они уволокли всю грязную одежду! Палочку, правда, оставили — переложили в карман банного халата; вытащив ее, Лили воскликнула:

— Экспекто Патронум!

Вспышка — и под мягко подсвеченными сводами замерцала лань.

— Ступай к Северусу и передай ему мои слова: где ты? Скажи, и я за тобой приду, — выдохнула Лили, и окутанная серебристым ореолом лань умчалась сквозь стену, оставив свою хозяйку одну в залитой лунным светом комнате.

Покачав головой от досады на собственную глупость, Лили вытерлась, завернулась в банный халат и выпустила воду из ванны. И только тогда ей пришла в голову ужасная мысль: а сможет ли Северус вызвать патронус? Далеко не все волшебники это умели; многие члены Ордена, к примеру, освоили его далеко не сразу. А что, если у Сева слишком мало счастливых воспоминаний? Или они вообще не работают, если постоянно уходить в окклюменцию и отгораживаться от своих эмоций?

Она поднялась на ноги — надо было сообразить, как с ним связаться без плутаний по лесу, а во время ходьбы ей лучше думалось, — и тут в кармане что-то зашуршало. Моргнув, она сунула туда руку и нащупала сложенный листок.

Почерк Северуса — все такой же угловатый и неразборчивый, и в то же время чем-то отличающийся от прежнего.

"Со мной все в порядке, — гласила записка. — Перестань себя накручивать и ступай отдыхать".

Лили перевернула пергамент, но на обороте ничего не было.

— Как тебе это удалось? — вопросила она пустую ванную, но, разумеется, ответа так и не дождалась. Северус каким-то образом зачаровал записку, чтобы та перенеслась через всю школу и оказалась у нее в халате. Очередные профессорские штучки, должно быть...

— Вот этому ты меня точно научишь, — пробормотала Лили — и почувствовала, что готова расплыться в улыбке.

10 января 1977 года

Быть слепым оказалось ужасно скучно.

Всю прошлую ночь Ремус провел в одиночестве — если не считать мадам Помфри, конечно, но та никогда не отличалась общительностью. Спросила, как он себя чувствует, провела диагностику, записала данные, и дальше беседа заглохла. Ремус был готов к тому, что в глухую полночь к нему нагрянут Джеймс и Сириус и либо начнут подтрунивать над его слепотой (хотя вряд ли — обстоятельства все-таки не располагали), либо усядутся где-нибудь в ногах и затеют мозговой штурм на тему "как поквитаться со Снейпом" (а вот это вариант куда более вероятный).

Но уже наступило утро, а никто из них так и не появился. Ремус надеялся, что друзья не загремели на отработку, пытаясь убить Снейпа... вот только такое объяснение казалось удручающе правдоподобным. Эти двое и в лучшие-то времена не отличались сдержанностью — а сейчас и подавно... Если Сириус решил, что Ремус ослеп из-за Снейпа, а Джеймс — что из-за него же Лили выглядит как полутруп, то кровавое возмездие — со взрывами и сыплющейся с потолка штукатуркой — себя долго ждать не заставит. Можно поставить на это все свои сбережения и со спокойной душой ждать, пока они удвоятся.

Он даже заготовил целую речь на тему "почему Джеймс и Сириус не должны себя вести, как Джеймс и Сириус", хотя и знал, что его слова в одно ухо влетят, а в другое вылетят — и это в том случае, если он сам не собьется и сумеет договорить до конца, с отвращением подумал Ремус. На душе было неспокойно, потому что друзья совершенно точно собирались выкинуть очередную глупость, а зрение все не возвращалось и не возвращалось — и именно в этот момент в лазарете неслышной тенью объявился Снейп.

Казалось, он соткался из воздуха где-то рядом с кроватью — так неожиданно из пустоты зазвучал его голос:

— Люпин.

Ремус дернулся — кровать тоненько скрипнула.

— Черт! Ты не мог бы в следующий раз подкрадываться не так незаметно?

— Хорошо, впредь буду чем-нибудь в тебя швырять — это ты, надеюсь, заметишь?

— По некотором размышлении, сюрпризы не такая уж плохая штука. Ты... ты пришел, чтобы меня вылечить? — Или вздумал поупражняться на мне в остроумии?

— Я же обещал, — Ремус ощутил, как Снейп придвинулся ближе, и едва поборол совершенно негриффиндорское желание от него отшатнуться, поскольку и так вжимался спиной в металлическое изголовье. Определенно, у Снейпа был талант подавлять окружающих одним своим присутствием — от него словно расходились незримые волны, заставляющие других держаться подальше; попробуй подойти слишком близко, и это не ему станет не по себе, а тебе.