Laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

— Ну и что? — в ее голосе звучало любопытство.

Он моргнул. На мгновение замер, потом обернулся к ней и переспросил, не веря собственным ушам:

— "Ну и что?" Как по-твоему, на что это похоже?

— На исключительно скверное проклятие. Хочешь его на ком-то опробовать? — приподняв брови, спросила она. Нет, это неправильно — она бы даже шутить на эту тему не стала... Магия извращает все ее реакции, все мысли — вот почему она сбежала от Поттера и разговаривала с ним так жестоко... и поэтому же не ужаснулась самой мысли о том, что он, Северус, может наложить на кого-нибудь смертельно опасное проклятие.

Он шагнул вперед и вырвал книгу у нее из рук. Прорычал:

— "Симптомы: ощущение неизбывного холода, кроме как в присутствии объекта влечения. Постоянная потребность в его прикосновениях, прикосновения же всех прочих становятся отвратительны — особенно лиц того же пола, что и объект влечения"... Что, все еще никого не напоминает? Это же ты! Тебя кто-то проклял, дуреха!

Лили и ухом не повела.

— Могу понять, отчего тебе так кажется — но вообще-то я себя чувствую совсем не так. Мне приятно быть с тобой рядом, потому что ты — это ты. К тому же ты меня вылечил.

Он стиснул книгу с такой силой, что едва не сломал переплет.

— Хуя лысого — это всего лишь супрессант. Проклятие никуда не делось... и кстати, тебе нужно принять вторую дозу в течение часа, — перетряхнув содержимое сумки, он нашел флакончик с опалесцирующей голубой жидкостью и подсунул его Лили под нос. Процедил сквозь зубы: — На, держи.

Она взглянула на зелье с легким интересом. Спокойно промолвила:

— Никакое проклятие привязанности на меня не действует. В смысле, какое-то, может, и действует, но это явно не оно.

Его хватило только на одно: проигнорировать эти слова.

— Вечером я с тебя его сниму.

Она покачала головой:

— Не сможешь — ты ведь его так и не опознал.

— Опознал, — выдавил он, — но это несущественно, поскольку такие лечебные заговоры в большинстве своем взаимозаменяемы.

— Северус, — она притронулась к его руке — той, в которой он держал флакончик с зельем; сначала прикосновение было легким и нежным, но потом она сжала пальцы — гораздо сильнее, чем от нее было можно ожидать. Северус заглянул ей в лицо и увидел... там, под налетом вызванного зельем спокойствия, поджидала тьма — точно алчная, голодная тень... Все, как и было описано в книге: настоящие желания человека подменялись фальшивыми. И ненасытными.

— Это вовсе не проклятие, — произнесла Лили тихо. — Точно не оно. Просто я лю...

Нет!

Слово вспыхнуло внутри, как ожог; впивалось в разум каленым железом...

— Не надо, — он отмахнулся от нее вслепую, совершенно беспомощный, — не надо... хватит... больше никогда — не говори...

— Но я...

— Не смей, — он отшатнулся, но Лили сама к нему потянулась, погладила шов на мантии... У Северуса перехватило дыхание.

— Когда все закончится, — выдавил он — внутри всколыхнулась паника, — повтори мне это, когда все закончится — я тебя вылечу, сниму заклятье, и тогда говори, что хочешь... я выслушаю... но не сейчас, сейчас тебе нельзя...

— Хорошо, — пробормотала она, — хорошо, как скажешь, — и потянулась к его лицу, накрыла ладонью щеку, провела по ней пальцами — ногти легонько царапнули кожу... не до крови, пока что еще не до крови...

— Выпей, — все тело сковало оцепенение, пальцы Лили скользнули к подбородку — он перехватил ее руку, силком отдал ей зелье и произнес: — Ты же замерзла, верно? Это тебя согреет.

— Ты и сам бы мог... меня согреть, — негромко заметила она.

Впору было пожелать, чтобы его сейчас стошнило.

— Не заставляй меня применять Империус.

Но Лили только рассмеялась, наконец-то взяла флакон и выпила все до дна.

— Только ради тебя, — сказала она, наклоняясь вперед — но Северус отвернулся, и ее губы лишь слегка мазнули по щеке.

* * *

Время тянулось невыносимо медленно.

Лили совсем окоченела; пыталась как-то унять дрожь, чтобы не расстраивать Сева, но ничего не получалось — уж слишком она замерзла.

— Мы уже почти пришли, — сообщил он напряженно, стискивая ее ладонь так, словно хотел раздавить. Лили улыбнулась в темноту.

— Со мной все хорошо — ты же рядом, — от этих слов Северус почему-то содрогнулся всем телом, будто его кто-то дернул за ниточку, и отвернулся — так, что рассмотреть не получалось ничего, кроме бледного подбородка и закрывающих всю щеку волос. Лили нахмурилась... всякий раз, как она говорила что-то в этом духе, он вел себя так, словно его ударили... Да и вообще как-то слишком уж нервничал — весь день норовил от нее отпрянуть, причем ни с того ни с сего. Неужели ему не нравились ее прикосновения?

— Мы на месте, — он неожиданно замер, и Лили тоже остановилась, стиснув у горла зимний плащ, и огляделась по сторонам — но увидела только то, что выхватывал из темноты слабый огонек Люмоса; хоть час был еще и не поздний, но солнце садилось рано, а вокруг сплошной стеной возвышался лес.

— Нам нужен лунный свет, — он снова потянул ее за собой; ночная сень деревьев осталась позади, и Лили обнаружила, что ступает по открытой поляне, купающейся в лунном серебре — а в небе над головой висел ущербный диск, опутанный паутиной бриллиантово-ярких звезд.

— Какое чудо, — выдохнула она — изо рта поднялось облачко пара и растворилось в ночи. Ей хотелось сполна насладиться всей этой красотой — к тому же Северус был рядом, — но получалось только трястись от озноба, а Сев казался то отчужденным, то взбудораженным, и будто мучился от боли, но почему-то не желал ничего объяснять.

— Вот здесь, — все так же негромко сказал он, останавливаясь посреди заснеженной поляны. — Стой на этом месте.

— А ты?

— Я буду читать исцеляющий заговор, — на мгновение он сильнее сжал ее пальцы, а затем слегка отстранился. Лили поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Поторопись, пожалуйста.

Он вырвал руку и отступил на шаг. Снова от нее отвернулся. Лили мгновенно замерзла — по телу разбегались волны дрожи; завернулась поплотнее в свой плащ.

— Вернусь через минуту, — бросил Северус через плечо и исчез в подлеске. Оттуда донесся шорох... хруст... треск — то издалека, то ближе... С каждой секундой ей становилось все холоднее, словно душу постепенно сковывал лед, но потом Сев все-таки вернулся, волоча за собой тяжеленный чугунный котел.

— Сев? — голос дрогнул — так нужно ей было туда, к нему...

— Тише — я должен сосредоточиться, — сказал он, не поднимая головы. — Стой там.

Приказ прозвучал, как щелчок хлыста; ослушаться было немыслимо. Она стояла, зябко обхватив себя руками, и ждала — ничего другого ей не оставалось.

Северус скинул с плеча котомку и распустил завязки, становясь на колени рядом с котлом. Один за другим он доставал разные пакетики и мешочки, раскладывая их вокруг себя на затянутой изморозью траве. В неверном лунном свете не удавалось разглядеть, были ли они как-то помечены, но Северус все равно на них не смотрел, потому что не спускал глаз с котла. Развязав первый мешочек, он добавил в будущее зелье несколько щепоток содержимого; затем последовал второй мешочек — и третий, и четвертый... Из волшебной палочки в котел уверенно полилась струя воды; левой рукой он достал все из той же котомки черпак и, ни на секунду не отрывая взгляда от зелья, принялся его помешивать, беззвучно что-то шепча и добавляя туда все новые и новые ингредиенты. Жидкость закипала, затуманивая воздух над землей — какой-то едкий запах шибанул в нос, защекотал горло, и Лили поперхнулась, но Северус даже не шелохнулся.