Каллистрат Жаков - Биармия

Сильный Ошпи Лыадорса
Поспешает на тот берег
И оленя он приносит
На плечах своих могучих.
На крылечко тут кладет он,
Красное крыльцо Оксора.
Улыбнулася царевна:
«Яур, князь рыжебородый,
Скуй кольцо мне золотое,
Обручальное колечко,
Дабы видела, спознала,
Что обмана нет нигде тут
У героев древней пармы,
Пожелавших меня замуж
Взять неволей или волей
За владыку, князя Перми».
Сильный Онши Лыадорса
К кузнице тут поспешает,
К кузнице царя Оксора,
Угли в гори он побросал там,
Пламень он раздул великий,
Кузницы меха приводит
Он в движенье торопливо,
И меха воловьей кожи
Ветры сильно раздувают —
Ярче пламень возгорает.
Сильный Ошпи Лыадорса
В руки молот взял огромный
И кует и припевает:
«Золото, дитя Урала,
Размягчися поскорее
И в кольцо само согнися,
В обручальное колечко
Для царевны белоликой.
Вихорь буйный, помоги мне,
Бог подземный, поспешай ты
К кузнице царя Оксора!»
Как принес тут сильный Ошпи
То колечко без изъяна,
Выкованное чудесно,
Яур, князь рыжебородый,
Взял кольцо в свои он руки
И надел он белой Райде
То колечко золотое
Да на палец безымянный.
На руке царевны мудрой
Ярким солнцем засияло
Обручальное колечко;
Круг-кольцо, он был подобен
Перьям птицы занебесной,
Птицы Каленик священной.
Улыбнулася царевна,
Вновь сказала слово правды:
«Пусть споет теперь волшебник
Ваш Вэрморт, игрок великий,
Песнь прощальную для Райды.
Песню радости и горя,
Песнь разлуки с Биармией,
Со страной моей прекрасной».
Яур, князь рыжебородый,
Доброе тут молвил слово:
«Мудрая царевна Райда!
Нет, нельзя нам в это время.
Все проснутся — те собаки,
Кошки черные на башнях;
Растерзают чужеземцев,
Нас, гостей твоих, царевна».
И заплакала тут Райда,
Знаменитая царевна,
Синеглазая красотка,
Украшенье Биармии,
Слава Севера доныне.
Как алмазы, лились слезы
Из лучистых глаз царевны,
Как роса в траве зеленой
В утра час порою летней.
С нею вместе лили слезы
И герои Джеджим-пармы —
Яур, князь рыжебородый,
Сильный Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий;
Рукавом они те слезы
Отирают торопливо —
На щеках бы морщинистых,
Загорелых, огрубелых
Не видала б слез царевна.
И покинула царевна
Златоверхий терем, Райда.
Тут пошла она на берег,
Вместе с нею чужеземцы;
Села в лодку князя Перми,
Поплыла она меж ними
По реке Двине великой.

День один, другой, и третий,
Уж десяток насчиталось —
Все плывут герои наши,
Вместе с ними и царевна,
Благочестная девица
Знаменитой Биармии.
В устье Эжвы уж проникли,
Вычегды-реки широкой;
Острова все миновали,
Отмели, мысы остались
Позади, вдали тумана.
Вновь запел Вэрморт-кудесник —
Лишь теперь он вдохновился.
Он ударил в струны домбры,
Пятью пальцами коснулся
Струн священных, полных силы,
И запел он, вдохновенный:
«Чудо дивное случилось!
Мы звезду сорвали с неба,
Тайны неба принесли мы
Вниз, на землю, чудодейно:
Посмотрите — Райда в лодке,
В утлой лодке князя Перми!
Именитая царевна,
Кардора цветок весенний,
Дочь Оксора — чародейка
Многославной Биармии!
Здесь она, меж нами, в Парме!
Что за радость, что за счастье.
Горний цвет и миг блаженства!
С моря-океана жемчуг
Мы достали песнопеньем.
Миг великий, миг священный!
Ты застынь, остановись здесь!
Боле ничего не надо,
Будущего нам не нужно,
Прошлое исчезло также!
Яур, князь рыжебородый!
О, взгляни на деву Райду
И усни в блаженстве вечном!
Знай, звезда упала с неба
И в руке твоей блистает,
Озаряет мир лучистым
Взглядом вышины небесной.
И ты, Райда, веселися,
Сердцем радуйся, царевна!
Севера дитя, красотка,
Алый венчик дикой розы,
Лепесток ромашки белой
В золотистом поле, в пармах,
Где ячмень растет привольно,
Желтый злак между травою!
Красный клевер ты, царевна,
Близ берез зеленокудрых!
Белый клевер на полях ты.
Средь лугов тех ароматных!
Ты красуйся в горной Перми,
Ласточкой живи меж нами.
В горницах красуйся в светлых.
Посмотри, над нами крыша —
Меднокованое небо —
Алой лентою румяной
Опоясано по краю;
Темя неба — синь, лазурь там;
Солнце нас не забывает,
И луна плывет над Пермью!
А над небом — древний старец,
Енмар-Бог неизреченный!
Во дворце, за сводом неба
Он читает книгу правды
И вершает по законам
Все дела земли и неба.
Дом его — хрусталь зеленый.
Стены — чистые алмазы.
Крыша — сталь лазури звонкой;
Пол — небесный свод и звезды.
Горнему внимай ты, дева,
И живи спокойно в пармах!
Яур, князь рыжебородый,
Опираясь на советы
Мудрой девы Биармии
Как на каменные горы,
Совершит немало дел он
И великих и полезных!»
«Слышны звуки с желтой Эжвы,
Чьи-то звуки золотые!
И Вэрморт колеблет струны,
Струны домбры старо-древней»,—
Так деревья все сказали,
Глядя с берега на лодку,
Яура ладью на волнах.
Взволновалися тут сосны,
Ели, пихты и березы,
Жимолость в ложбинах старых,
Ольхи красные в низинах
И черемухи на тайгах,
Ивы гибкие близ Эжвы,
Матушки реки великой,
Челядь прочая повсюду
И кустарник дикой розы —
Тот шиповник на вершинах
Красных гор, вблизи увалов,
Можжевельник невысокий,
Липы, скромные малютки,
Волчьи ягоды в долинах —
Серьги красные в ушах их,
И рябины-честолюбцы
С гроздьями пурпурных ягод,
Кисло-горьких чрезвычайно.
Лиственница, дочерь леса,
Речь держала по-иному,
Обратившися к сестрицам:
«Издивитеся, сестрицы,
Чуду новому меж нами
И неслыханному раньше.
Яур, князь рыжебородый,
Косолапый сильный Ошпи
И Вэрморт, кудесник славный,
В древний город поспешили,
Красный Кардор знаменитый,
Усыпили Биармию
Песнопеньем чудодейным,
Усадили в лодку князя
Райду, мудрую царевну,
Привезли сюда с собою
В утлой лодке невеликой,
В малой лодочке проворной.
Вот она сидит меж ними,
Дочерь солнца с Бела моря.
Всю Двину они проплыли
И живые все вернулись;
Век не слыхано то раньше
И невидано то было».
Зашумели все деревья,
Головами закачали,
Руки-ветки поднимали
В синий воздух, к крыше неба;
Песнопеньям предалися
Все деревья в синей парме:
«Шилих-лили-сине-гили,
Торо-гото-ара-гили —
Роко-тото-гымда-гато,
Ули-лили-пуаня».
Звуки песен тех деревьев
Услыхали звери, птицы,
Заорали, закричали,
Загудели, затрубили,
Заревели и запели,
Голосили, выли, ныли,
Защелкали, замурчали,
Засвистели, зашумели,
Запорхали, взволновались,
Побежали все на Эжву,
К Вычегде хрустально-струйной.
Страшный топот тут поднялся,
Гул и звон тут раздавался.
И холмы все зазвучали,
Горы сини зазвенели,
Небо тучами покрылось —
Стаей птиц заволоклося.
Что за диво тут случилось,
Чудо-юдо приключилось!
Яур, князь рыжебородый,
Доброе промолвил слово:
«Что за топот раздается
С берегов звончато-гулких
И с холмов тех отдаленных,
Что за тучи там, на небе —
Облака вдруг поднялися,
Солнце красное закрыли?»
И Вэрморт, игрок великий,
Он ответ держал разумно:
«То не тучи, а соборы
Птиц, пернатых песнопевцев
Поднебесных в синей выси;
Топот гулкий раздается
От шагов зверей огромных,
К нам бегущих, к синей Эжве.
Звери, птицы нас встречают
И с почетом принимают
Деву Райду, дочерь Солнца
И Луны золотоликой,
Госпожу свою навеки».
Тут всплакнули все герои,
Умиленные душою;
Как алмазы, лились слезы
По щекам царевны Райды.
Ночь прошла, настало утро.
Новый день великолепный
Проходить стал над страною.
Яур, князь рыжебородый,
И царевна Биармии,
С ними Ошпи Лыадорса —
Вверх по Вычегде плывут все,
К Джеджим-парме вдаль стремятся.
Яур-князь, владыка Перми
Слово мудрое промолвил:
«Посмотрите-ко вы, братцы,
Вы послушайте с вниманьем:
Где-то топот раздается
И становится все ближе.
Нет ли где погони тайной?
Час неровен, осторожность
Не мешает человеку,
Все бывает в этом мире
Коловратном, переменном —
Дождь сегодня, завтра солнце,
И обратно тож бывает».
Тут Вэрморт, игрок великий,
Речь держал он по-иному:
«Вон я вижу самоеда,
Самоеда с Биармии,
По одежде вижу ясно;
На оленях поспешает,
К нам в догонку он стремится,
Вот и голос раздается».
И гонец тот Биармии
Закричал с горы высокой:
«Яур, князь рыжебородый,
И царевна, дочь Оксора,
Сильный Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий,
Вы послушайте словечко,
Ведь насилу я догнал вас
На оленях быстроногих!
Царь Оксор уже проснулся
Править начал вновь страною.
Весточку он посылает
И добра он вам желает,
Шлет привет свой князю Перми
И любовь свою царевне,
И на брак благословенье.
Гнева нет в душе Оксора,
Любит всех душой великой
И на свадьбу он приедет
В дальний Джеджим вверх но Эжве.
Биармийцы все проснулись
И с прошедшим примирились.
Кошки черные на башнях
Вновь мяучат прежним хором,
И собаки вновь уж лают,
Также цербер, пес великий,
Ноет, воет с визгом, гиком
И хранит он, как и прежде,
Город Кардор многославный.
И воскрес уж Рымда-воин —
Он из камня в человека
Превратился, стражем стал он,
Как и встарь, всей Биармии».
Так кричал с горы высокой
Самоед, гонец проворный
И обратно тут поехал
На оленях быстроногих,
В санях мягких, вдаль скользящих
По траве зелено-желтой.
Путь направил в Биармию,
Весточку царю Оксору
О царевне тут понес он,
Что жива-де дочь Оксора
И плывет-де в малой лодке,
С Яуром стремится в Джеджим.
А царевна прослезилась.
Плакала о Биармии,
Об отце своем о славном.
По щекам лилися слезы,
Те алмазы протекали,
В лодку падали на дно уж.
Тут ее утешил Яур,
Слово мудрое сказал он:
«Ты не плачь, царевна Райда,
Твой отец приедет в Джеджим,
Он на свадьбу к нам прибудет
И нас всех благословит он,
И на счастье, и на радость
Будем жить мы все спокойно».
Утерла тут слезы Райда
Белою рукой — алмазы,
Успокоилась надолго.
Вновь божественное утро
Наступило над рекою,
Неустанно вверх все плыли,
Беспрерывно вдаль стремились
Средь лесов могуче-вольных —
Многославные герои.
Желтые пески сменялись
Синью пармы многогорной,
Красным берегом порою,
Вдаль идущим, прямо в горы.
Миновалось устье Выми
Быстротечной, каменистой —
Древней Емвы желтоглазой.
Сыктыв-ю затем остался
Позади уж у героев.
Пресекли и устье Локчим,
Той реки глубокодонной.
Вишера их повстречала,
Желтоводная река та.
Но они не оставались
В устьях рек и дальше плыли.
Синие вершины Джеджим
Напоследок показались
В одно утро над рекою.
Поклонились тут герои,
Увидавши горы Перми,
Прослезились, взволновались.
Родина ждала их с лаской —
Матерью была героям
Джеджим-парма над рекою.
Дом сосновый увидали
На горе той Джеджим-пармы;
Дом родной свой видел Яур.
Туча черная поднялась,
Небо синее покрылось
Облаками так внезапно,
Солнца лик закрылся вскоре,
Гром ударил тяжко-грозно,
То не туча ведь была там
И не облако носилось:
Птица Рык закрыла небо,
Голос птицы прозвучал тут,
Словно гром небесный, грозный;
Птица Рык сказала слово:
«Яур-князь обратно прибыл
По моей великой воле
И привез с собою Райду;
Радуйся, живи по правде,
Делай всем добро и пользу
Принеси стране предгорной.
И ты, Райда, успокойся:
Сына принесешь ты вскоре,
Он придет ко мне на горы,
На горах Уральских будет
И увидит в пармах чудо:
То яйцо великой птицы,
Птицы Рык — судьбы железной».
Так сказавши, удалилась
Божья птица вдаль, на горы;
Тучи черные исчезли,
Солнца лик открылся снова,
Заблистал великолепный
День, как раньше, лучезарно.
Лодка утлая приплыла
К Джеджим. Вот остановилась
В устье речки светлоструйной.
Многодумно выходили
Тут герои все из лодки —
Яур, князь рыжебородый,
И царевна Биармии,
Сильный Ошпи Лыадорса
И Вэрморт, игрок великий.
Встали на песок прибрежный,
Мужиков тут увидали.
Все работники на пармах —
Яура они спознали,
К берегу все прибежали.
Женщины, подростки, дети
С криком, с шумом появились
Возле Эжвы многоводной,
Поклонился весь народ тут
Чужеземке именитой,
Дочери царя Оксора,
Словом добрым утешали
Жители горнистой Перми.
К дому князя подошли тут,
На крылечко поднимались
Яур и царевна Райда.
И вошли они в избушку,
В горницу вошли неспешно,
В белую светлицу в доме.
А Вэрморт, игрок великий,
К хижине своей пошел он
Возле речки светло-синей.
Он на гвоздь повесил домбру,
И — на отдых ту певицу
В хижине своей сосновой
С белоснежною стеною.
Сильный Ошпи Лыадорса
К кузнице шаги направил,
Что была там, в синей парме.
Он ковать принялся спешно
И мечи, и копья князю.
Так вернулись те герои
В Джеджим-парму, стали жить здесь
Жизнью вольной меж деревьев
И в домах своих сосновых.
Райда часто выходила
Из избушки той сосновой.
Под ногами — белый ягель,
А кругом — светелка леса…
И мечтала тут царевна
О былом и о грядущем
И о сыне предреченном.