Бурятский эпос - Гэсэр

Ты, сын мой самый старший и лучший,
Ты, батор наш самый страшный, могучий,
Ты потом у меня, что хочешь проси,
Но на землю спустись и Гэсэра спаси.
Пусть снова станет батором он.
Выручи и жену его Урмай-Гоохон.
Выручи их из плена жуткого, злого,
Тогда лишь ко мне возвращайся снова».

Заса-Мэргэн батор приказанье понял,
И сказал отцу: «Хорошо, исполню».
Собрался он очень скоро,
Приготовился он умело,
С неба белого и высокого
На землю ринулся смело.

Конь его, как птица летит,
Звезды мелькают, в ушах свистит.
Не успела закрыться небесная дверь,
А под копытами уж земная твердь.
Оказался он в долине Моорэн,
Оказался он около моря Мухнэ-Манзор,
Где жил во дворце, среди прочных стен
До недавних пор Абай Гэсэр хан.

Алма-Мэргэн, Гэсэра вторая жена,
Встречает почетного гостя,
Во дворец его приглашает она,
За стол она его просит.
Золотой она стол накрывает,
Пищу редкую ставит.
Серебряный стол расстилает,
Напитки крепкие ставит.
Гостя потчует, угощает,
Добавляет и доливает.
Заса-Мэргэн хорошо наелся,
Заса-Мэргэн хорошо напился,
Но помнит, зачем он здесь,
Зачем на землю спустился.

Собрал он
Тридцать трех баторов,
Триста тридцать трех воевод,
Три тысячи триста трех оруженосцев,
Говорит им, что предстоит великий поход,
Он начнется с восходом солнца.
Говорит, что нельзя успокоиться,
Пока Гэсэр и его жена пленены,
Пускай баторы готовятся
Идти дорогой войны.

Утром рано вышли они в поход,
Заса-Мэргэн их вперед ведет.
Направляются они в страну Хонин-Хото,
Где солнца красного не видит никто.
В страну пустынную,
В страну постылую,
В страну сухую,
В страну глухую,
В страну, где ветры черные дуют,
В страну, где черти живут, колдуют,
В страну, где все наизнанку вывернуто,
В страну, где деревья с корнями вывернуты.
Где река под тремя преградами
Проскальзывает тремя водопадами,
Надеются они там Гэсэра найти,
Надеются они Гэсэра спасти.
Будут биться они смертным боем,
С Черным чертом Лобсоголдоем.

Как ни длинна река,
Но до моря все равно добирается,
Как дорога ни далека,
Но цель все равно приближается.
Проходят они свои земли
Благодатно-прекрасно-алмазные,
Начинаются чуждые земли,
Погано-червиво-грязные.

Подходят они к владеньям Лобсоголдоя
И видят — по всей границе
Колючая чаща стоит стеной,
Ни зверь не проникнет, ни птица.
Нет через чащу никакого пути,
Даже змее не проползти.
Смотрит Заса-Мэргэн поверху,
Ищет прохода и не находит.
Смотрит Заса-Мэргэн понизу,
Ищет прохода и не находит.
Направо обойти он колючки пробует,
Нет пути.
Налево обойти он колючки пробует,
Нет пути.
А ведь надо идти.
Делать нечего,
Берет Заса-Мэргэн стрелу хангайскую черную,
Берет он желтый бухарский лук,
И в черные заросли черного черта
Черную стрелу выпускает из рук.
Стрела в полете запела,
Запела и зашуршала,
За колючки стрела задела,
Три дерева сразу упало.
Образовался в чаще проход,
Через который и бык пройдет.
Образовались ворота тут,
Через которые пройдет и верблюд,
Тем более хватило простора
Пройти на конях баторам.

Дальше идут они в пределы чужой земли,
Но далеко они не ушли.
Лежит на пути у них ров-канава,
А в ней до краев кипящая лава.
Все тут бурлит,
Все тут дымит.
Синие огни над лавой витают,
Огненные брызги до неба взлетают.
Даже исполинская птица Тургак
Не пролетела бы здесь никак.
Даже божественный конь аргамак
Не перескочил бы через лаву никак.
Смотрит Заса-Мэргэн поверху,
Ищет прохода и не находит
Смотрит Заса-Мэргэн понизу,
Ищет прохода и не находит.
Направо обойти он лаву пробует,
Нет пути.
Налево обойти он лаву пробует,
Нет пути.
А ведь надо идти.
Очень он рассердился,
Сильно надул он щеки,
Брови его зашевелились,
Торчат, как щетки.
Но был Заса-Мэргэн батор запасливый,
Достает он в этот миг из-за пазухи
Красный камень волшебный свой
Под названием «Громовой».
Красный камень он в рот кладет,
Зубами белыми его разгрызает.
Крошками от камня в небо плюет,
Грома и молнии вызывает.

Девять дней грохотали грозы,
А потом начались морозы,
А потом повалили снега,
А потом замела пурга.
Все вокруг померзло, ПОЖУХЛО.
Лава огненная потухла.
Лава огненная остыла,
Все тут стало как раньше было
На коне скакать, иль пешком идти
Во все стороны есть пути.
Двинулись баторы в пределы чуждой земли,
Но недалеко ушли.

Перед ними широкое море
Расплеснулось вдруг на просторе,
Но не блестит это море волнами гладкими,
А кишит это море червями гадкими,
Червями желтыми и вонючими,
Червями толстыми и ползучими.
Даже царственный аргамак
Не перескочил бы моря никак…
Даже самый лучший батор
Не преодолел бы этот простор.
Смотрит Заса-Мэргэн поверху,
Возможности пройти не находит.
Смотрит Заса-Мэргэн понизу,
Возможности пройти не находит.
Направо обойти море он пробует,
Нет пути.
Налево обойти море он пробует,
Нет пути.
Нету морю никакого обхода,
Нету в море мелкого брода.
Измучился Заса-Мэргэн, рассердился,
Надул он щеки.
Брови его зашевелились,
Торчат, как щетки.

Но был Заса-Мэргэн батор запасливый,
Достает он в этот миг из-за пазухи
Книгу желтую, исполинскую,
Книгу древнюю, праматеринскую.
Имеющей власть правой рукой
Он праматеринскую книгу листает,
Имеющей силу левой рукой
Праотцовскую книгу листает.
Листает он ее при свете луны,
Все буковки в книге ему видны,
Листает он ее при солнечном свете,
Каждая буковка на примете.
Пальцем он по книжным страницам водит,
Нехорошие вести в книге находит.
Очень плохо книга вещает,
Червивое море переходить запрещает.
Перейти-то море и перейдешь,
Да за морем гибель себе найдешь.
Если все небожители
Пятидесяти пяти небесных долин,
Выручать Гэсэра придут, как один,
До изможденья они измучаются,
Но ничего у них не получится.

Так книга священная, книга заветная
Выручать Гэсэра идти не советует,
Море желтое переходить запрещает,
О нехорошем книга вещает.
Заса-Мэргэн священную книгу закрыл,
Очень он опечален был.
Очень был Заса-Мэргэн огорчен,
Не понимает, что бы все это значило.
Большим удивлением удивлен,
Задачей большой озадачен.

Значит,
Задуманное не осуществится,
Значит,
Начатое не закончится,
Не придется с чертом сразиться,
Хоть сразиться с ним очень хочется.
Не закончится то, что начато,
Брат с женой в плену остаются.
Вверх посмотрит он — чуть не плачет,
Вниз посмотрит он — слезы льются.
На душе и на сердце горе,
Но таков судьбы приговор.
От червивого, гадкого моря
Поворачивает батор.
Вместе с ним повернуло к дому
И все воинство, им ведомое:
Тридцать три батора славных,
Триста тридцать три воеводы главных,
Три тысячи триста тридцать три оруженосца,
С доспехами, сверкающими как солнце.