Бурятский эпос - Гэсэр

Как бы ни была длинна река,
До моря все равно добирается.
Дорога как бы ни была далека,
Но цель все равно приближается.
Возвращаются они в долину Моорэн,
Приближаются они к морю Мухнэ-Манзор.
Где жил во дворце, среди прочных стен
До недавних пор Абай Гэсэр хан.
Здесь вода,
Которую он в детстве пил,
Здесь земля,
На которой он с детства жил.
Всех баторов, все свое воинство,
Хоть вернулись они без доблести,
Поблагодарил он за верность и службу
И по домам распустил их тут же.

А сам помчался дорогой длинной
К пятидесяти пяти небесным долинам.
Полетел он с думой большой в уме
Прямо к бабушке Манзан-Гурмэ.
К ней, сидящей
С серебряной чашей в руках.
К ней, следящей
За всеми звездами в небесах.
К ней, опирающейся
На множество горных вершин.
К ней,
Все швы во вселенной сшивающей.
К ней,
Все тайны вселенной знающей.

Прилетел он к ней, на помощь надеется:
«Что же это на свете делается?
Враги
Тринадцати подопечных наших ханов рассвирепели,
Враги
Семидесяти трех народов наших совсем обнаглели.
Ненависть свою распалили,
Мстительность свою возбудили.
Особенно отличился Лобсоголдой,
Этот чертенок хитрый и злой.
Наш Гэсэр уж не Гэсэр, а осел бессловесный,
Содержится Лобсоголдоем в сбруе железной,
Лобсоголдой его до костей пробивает,
Черные камни таскать заставляет.
Черный пот с осла безотказного льется,
А Лобсоголдой глядит и смеется.
Пена белая с осла летит хлопьями,
А осел лишь ушами хлопает.
Достаются ему лишь побои за все труды,
Но и это бы — полбеды.
Нет границ у черного зла,
Хуже там происходят дела.
Дом Гэсэра собой украшавшую,
Зеркала красотой своей наполнявшую,
Солнцеликую нашу Урмай-Гоохон
Ласкает и щекочет Лобсоголдой,
И день и ночь потешается он
С красавицей нежной и молодой.
Конечно, стерпеть такое нельзя,
Спустился я на землю, летя и скользя,
Избавить двух наших младших
От мучений позорных и страшных.

Но по дороге книгу я достал исполинскую
Праотцовскую, праматеринскую,
Стал я эту книгу листать,
Стал я эту книгу читать.
И увидел, что эта книга заветная,
Гэсэра выручать — не советует.
Ты,
На тысячи небожителей опирающаяся,
Ты,
Всеми швами вселенной распоряжающаяся,
Ты,
Сидящая в руке с серебряной чашей,
Ты,
Заступница и надежда наша,
Ты,
Эту книгу сейчас возьми
И что нам делать, нас вразуми».

Манзан-Гурмэ священную книгу берет,
Листает спереди назад и сзаду наперед.
Листает она ее при свете луны,
Все буковки ей видны.
Листает она ее при солнечном свете,
Все буковки на примете.
Пальцем она по книжным страницам водит,
Нехорошие вести в книге находит.
— Да, — говорит. — Лобсоголдой слабенький
Взрослым стал, силу набрал.
— Да, — говорит,—
Гэсэр наш маленьким и плаксивым стал.
Стал он маленьким, как ребенок,
Только что из пеленок.
Матушка Манзан-Гурмэ даже вздрогнула:
Что за строчки такие вздорные!
После этого, что есть силы,
Вселенную за края она схватила.
Начала ее трясти и качать,
Начала ее качать и трясти.
Начали ветры на земле крепчать,
Начали тучи на небе расти.
Горы все задрожали,
Скалы — задребезжали.
Море расплескалось,
Бури разбушевались.
На черную землю Хонин-Хото,
Где солнышка не видал никто,
На землю сохлую,
На землю дохлую,
На землю безлистую,
На землю мглистую,
На землю пустынную,
На землю постылую,
Где жизни каждый живущий не рад,
Посыпались с неба дождь и град.
Под этот дождь и под град небесный
Попал Гэсэр — осел бессловесный.
Был этот дождь ему — добрый знак,
Напился и ободрился бедный ишак.
И даже Лобсоголдоя он так лягнул,
Что тот коленку едва разогнул.

Потом,
Когда вселенную потрясла и покачала,
Бабушка Манзан-Гурмэ так сказала: —
Тот, кто осилил бы дьявола черного,
Еще не появился среди неба просторного,
На земле же такой человек имеется,
Но не на баторов нам надо надеяться.
Победит его слабая с виду женщина,
Так священной книгой завещано.

Тут бабушка Манзан-Гурмэ, чей ум остер,
Призывает трех Абая Гэсэра сестер.
Призывает сестер, сажает их рядом.
Рассказывает сестрам, что делать надо.
Чтобы три коровьих кишки искусно
Наполнили они пищей самой вкусной.
Чтобы преобразились они в трех проворных птиц
И полетели скорее на землю вниз.
Да чтобы в виде трех птиц Онголи
Полетели они в пределы земли.
В трех птиц Онголи три сестры превращаются,
На землю вниз они устремляются.

Спустились они в долину Моорэн,
Оказались они около моря Мухнэ-Манзор,
Где жил во дворце, среди прочных стен
Когда-то их брат Абай Гэсэр хан.
Здесь вода,
Которую он в детстве пил,
Здесь земля,
На которой он с детства жил.
Оказались они перед его дворцом,
Опускаются они на его крыльцо.
В золотые ворота они влетают,
По дворцовым покоям они порхают.

Прекрасная, молодая Алма-Мэргэн,
Живущая без Гэсэра средь дворцовых стен,
Трех сестер Гэсэра тотчас узнала,
С уваженьем и достоинством повстречала.
Золотой стол она накрывает,
Пищу вкусную ставит.
Серебряный стол она расстилает,
Напитки сладкие ставит.
Предлагает она им еду и питье,
А они ей предлагают угощенье свое.
Три коровьих кишки, набитых искусно
Пищей особенной, пищей вкусной.
— Ты попробуй, — говорят, — этого мяса,
Будешь сильнее с этого часа.
Это мясо многолетнее, многодавнее,
Нашей матушкой Манзан-Гурмэ данное.—
Алма-Мэргэн от всех трех кишок поела
И как будто бы опьянела.

А три сестры говорят-рассказывают,
Все завязанное развязывают.
Рассказывают они про землю Хонин-Хото,
Где солнышка не видит никто.
Про землю сухую,
Про землю глухую,
Про землю безлистую,
Про землю мглистую.
Где одна лишь река под тремя преградами
Проскальзывает тремя водопадами.
Где все наизнанку вывернуто,
Где деревья с корнями выдернуты.
Там
Бессловесным ослом Гэсэр живет,
Камни таскает, колючки жует.
Дыханье его прервется вот-вот,
Жизнь его оборвется вот-вот.
Надо ждать его гибели не с года на год,
А надо ждать его гибели со дня на день.
Спасать Гэсэра немедленно надо.
Но тот, кто осилил бы дьявола черного,
Еще не появился среди неба просторного.
На земле же такой человек имеется,
Не на баторов нам надо надеяться.
Победит его слабая с виду женщина,
Так священной книгой завещано.
Там написано,
Что спасти Гэсэра и Урмай-Гоохон
От Черного дьявола Лобсоголдоя,
Над которыми издевается и насмехается он,
Не найти ни витязя, ни героя,
Спасти его может только одна Алма-Мэргэн — молодая жена.
Так,
На тысячи небожителей опирающаяся,
Так,
Всеми швами вселенной распоряжающаяся,
Так,
Сидящая в руке с серебряной чашей,
Заступница и надежда наша,
Когда священную книгу раскрыла
И прочитала, что там написано было,
Нас, трех сестер, посадивши рядом,
Рассказала подробно, что делать надо.
Велела она превратиться нам в птиц,
Велела она спуститься нам вниз,
Велела она три коровьих кишки искусно
Наполнить пищей, особенной, вкусной,
Которая, вроде бы опьяняет,
Но которая сил и храбрости прибавляет.
Велела она
Найти, Алма-Мэргэн, вас,
И передать вам этот наказ.
Гэсэра выручить и спасти
И в свой дворец его привезти.