Мадам Севинье - «В Вашем дружестве — вся моя душа, вся моя жизнь»

Прощайте же, моя милая, свет души моей. Распусти я язык, и чего бы я только не наговорила Вам про свое нежное к Вам отношение? Поверьте слову, милая, кроме меня ни одна душа не исполнится к Вам большей любви и уважения, ибо моя привязанность не знает меры; тому можно найти уйму всяких причин. У меня вовсе не было намерения распространяться на эту тему, просто порой не получается остановиться. На самом деле, я хотела передать сердечный поцелуй г-ну де Гриньяну. Ему все еще не до охоты? После моего отъезда ничего у вас не переменилось? Как там наши внучата? Полин [103] Первое упоминание в письмах о Франсуазе-Полине де Гриньян, будущей маркизе де Симиан. все хорошеет? Карапуз наш шишек себе еще не набил? А моя как? Меня-то еще помнит? [104] Мари-Бланш де Гриньян (15 ноября 1670–1735) — старшая дочь графини де Гриньян, впоследствии монахиня обители Визитации в Экс-ан-Провансе, за которой г-жа де Севинье ухаживала в 1671 г. Боже мой! Милая моя, с какой же радостью я бы всех вас расцеловала!

Заранее прошу прощения за ошибки, которые во множестве могут встретиться в письме. Где найти сил все перечитывать?

На самом деле, милая, как было бы хорошо, окажись Вы тут рядом со мной; сегодня утром я приехала сюда в одиночестве, измотанная вконец; Париж высосал все мои силы, и оставаться там далее я не могла ни минуты. Нашего аббата задержали дела; меня же до субботы ничего не держит, и вот я здесь. Завтра тихо и спокойно в третий раз сделаю все свои процедуры. Похожу пешком; надеюсь, это пойдет мне на пользу. К тому же будет возможность если не постоянно, то сколь угодно долго быть мыслями с Вами; всякий уголок, всякая полянка — все будет мне напоминать, как год назад мы бродили здесь вдвоем. Но какой контраст! Думы о Вас переполняют меня нежностью, но Ваше отсутствие словно бы обрамляет их горечью и заставляет сердце болезненно сжиматься; впрочем, для черных мыслей у меня будет еще целый вечер. А сейчас так приятно придаваться беседе с Вами, сидя в знакомом Вам крошечном кабинетике; ничто меня не отвлекает.

Я оставила г-на де Куланжа в сильной тревоге за г-на де Санзеи [105] Луи Тюрпен де Гриссе, граф де Санзеи, в 1675 г. пропал без вести в сражении под Концем. Приходился мужем Анне-Марии де Куланж, родственнице маркизы. . Зато за г-на де Ла Трусса [106] Филипп-Огюст Ле Арди, маркиз де Ла Трусс, — сын Генриетты де Куланж, тетки маркизы де Севинье. он рад безмерно; лишь в милых моему сердцу романах доводилось мне встречать столь непомерное счастье. Не случалось ли и Вам где-то уже видеть, как некий принц бьется на поле брани, не щадя живота своего? И вот уже некто устремляется к этому месту, желая поближе разглядеть яростно отбивающегося храбреца. Он видит, что бой идет не на равных. Его охватывает стыд; он приказывает своим воинам расступиться. Он приносит извинения храбрецу, а тот, следуя законам чести, отдает ему свою шпагу, которую, сложись все иначе, ни за что бы не выпустил из рук. Он в плену; и тут победитель узнает в пленнике одного из давних своих друзей, с которым некогда вместе служили они при дворе короля Августа. И вот уже тот становится ему как брат; и он готов повсюду превозносить его добродетели. Но что это, наш пленник тяжко вздыхает, уж не влюблен ли он? И сдается мне, что его уже готовы отпустить под честное слово; только вот ума не приложу, в каком же краю ждет его эта принцесса; такая вот история [107] Этот отрывок иллюстрирует романтическую сторону характера маркизы. Под именем короля Августа подразумевается маркиз де Грана, губернатор Кельна, в прекрасной принцессе угадывается г-жа де Куланж, к которой Ла Трусс, принц, испытывал в то время нежные чувства. .

Когда я Вам рассказываю что-нибудь о Версале, то сама узнаю все это либо от господина Первого [108] Господин Первый — Анри де Беринген, с 1645 г. первый конюший Короля. , с коим видимся мы достаточно часто то у него, то у меня, то у г-жи де Лаварден, то у г-жи де Лафайетт, либо от господина Главного [109] Граф Люд Анри де Дайон, затем герцог дю Люд (1622–1685). С 1669 г. главный начальник артиллерии. На протяжении многих лет был влюблен в маркизу де Севинье. , либо от сына г-на де Ларошфуко. Это все серьезные люди; они просят только не упоминать их имен всуе. А еще есть болтуны, их россказней я во внимание не принимаю. Впрочем, не хотите ли узнать, чего там понаписали прислужники из королевских покоев? Вы же знаете, где у нас обожают всякого рода пикантные истории. Так вот, кто-то перечисляет свои потери: чехол, кружка, воловий ремень, треуголка [110] Треуголка — кодебек — форменный головной убор военнослужащих того времени из грубой шерсти, который производили в г. Кодебек в Нормандии. — и при этом добавляет: «Неразбериха там творилась страшная. Будь я на месте генерала, ни за что не допустил бы ничего подобного». Другой рассказывает: «Вздумали в храбрецов поиграть. Нас было всего семь тысяч, а приказали атаковать против двадцати шести; кто бы видел, как они нам задали жару». — «А мы, — рассказывает третий, — такого драпака задали, что даже испугаться не успели». Так что, милочка, своих мальцов из пекарни [111] Во Франции того времени возвратом забытых и оставленных вещей занимались «напоминалы», прислужники из пекарни, где покупали хлеб и выпечку, которые в восемь вечера с криками пробегали по улицам в поисках владельцев утерянного. повсюду хватает. Только вот времени на такие глупости жалко.

Позавчера супруг Вашей кормилицы пришел ко мне, умоляя вступиться за его жену, которую, с ее слов, держат впроголодь, возвели на нее напраслину про дурную болезнь и вынудили раздеться перед Вами донага, чтобы Вы лично могли убедиться в обратном. Первым делом я ему в глаза сказала, что нахожу его жену самой капризной, злой и неблагодарной особой на свете, которая вечно всем недовольна и злонамеренно его науськивает против Вас, и что в Гриньяне кормилице со стола всегда лучшие куски отдают. Дальше я обозвала его болваном и сказала, что никогда не поверю в эту околесицу. Он разъярился и давай вопить, что честное имя превыше всего, что только б…ь может подхватить заразу, и он-де пришел уверить меня в обратном. На этом месте он, похоже, готов был и сам передо мной разоблачиться. Я приказала выгнать его взашей; он подчинился, продолжая нести всякий вздор и грозясь пожаловаться г-же де Виллар; тем все и закончилось. Поясните же мне, что это за пикантная история [112] Речь об уже изгнанной кормилице. Ходили слухи, что это граф де Гриньян передал «нехорошую» болезнь жене, а от нее, через ребенка, она перешла к кормилице. .

Вы с таким почтением отзываетесь о кардинале де Реце и о его намерении отойти от дел, что одного этого было бы достаточно, чтобы снискать его признательность и дружбу. Кое-кто из моих знакомых считает, что ему все-таки стоило бы перебраться в Сен-Дени, хотя они же первыми его потом и осудили бы. Многим бы хотелось принизить благородство его поступка, но тут уж, будьте покойны, он никому не даст повода усомниться в своих намерениях. Вы красиво рассуждаете о счастливом стечении обстоятельств, но, право, лучше все-таки на это не уповать.