Василий Журавский - Большая судьба [Болгарские очерки и рассказы]

Осенняя пора.

«Очей очарованье!»

Каждое утро, в девятом часу, улицы и бульвары Софии заполоняют граждане в голубом. Точнее говоря, это будущие граждане. Сейчас им — от пяти до семи. Но они коренным образом «отличаются» от своих сверстников. Обратите на них внимание. Да и как не обратить!

Мальчики и девочки в голубых закрытых фартуках, оторачивающих загорелые шейки белыми крахмальными воротничками, с маленькими чемоданчиками в руках шествуют чинно, в спокойствии важном. Форма как бы смирила их буйный детский задор. Посмотрите, у того мальчугана совсем взрослое, сосредоточенное выражение личика, не иначе, как скопированное у папы. А этот, вихрастый, вовсе задрал свой курносый носик и определенно уверен, что Земля крутится вокруг него. Постарше идут без сопровождения: в одиночку или стайками; малышей сопровождают мамы, бабушки. Торжественное настроение детей гипнотизирует всех взрослых без исключения. На лицах мам и бабушек явственно обозначено сознание ответственности момента.

В этот час и я выхожу на свой корреспондентский «промысел». Моя дорога совпадает с «маршрутом» моего сына. Он выступает на два шага впереди меня, поминутно поправляя голубой фартук с белым крахмальным воротничком, который кажется ему солиднее генеральского мундира.

Мы пересекаем Парк свободы. На фоне зеленой громады Витоши пылает в лучах встающего солнца белым мрамором шпиль — обелиск героям, сложившим свои головы в битвах против фашизма. От него к Русскому бульвару текут пышные аллеи. Словно колонны, выстроились стволы могучих каштанов, дубов и лип. Арками смыкаются над головой их дремучие кроны. А внизу, вровень с грудью человека, стенами тянутся густые заросли кустарника. И в вечнозеленых «нишах» этих стен стоят на гранитных постаментах бюсты великих болгар, кто, павши в бою за свободу, вошел в бессмертие, кто возвеличил свою родину, свой народ… Это «Аллеи славных». Это живая и бессмертная история Болгарии, отлитая в бронзе, высеченная в граните и мраморе.

И каждое утро у постамента, на котором возвышается бюст Христо Ботева, нас неизменно поджидает смуглый, чернокудрый мальчонка в голубом фартуке, с чемоданом. Он ровесник моему сыну, но куда более самостоятельный. Его не сопровождают.

Еще издали он кричит:

— Здравейте, чичо братушка! [47] Здравствуйте, дядя братушка!

Затем по-мужски жмет руку моему сыну.

Мы продолжаем путь вместе.

Дети в голубых фартуках вливаются в распахнутые двери народных читалищ. На пороге их встречают две женщины. Слышатся приветствия.

— Бонжур! — у одной двери.

— Здравствуйте! — у другой.

— Гуд монинг! Гутен морген! — у третьей и четвертой.

Порог — это условная «граница». За ним — другие «государственные языки»: французский, русский, английский, немецкий…

Но с каких это пор читалища стали… «заграницей»?

Дорогие товарищи взрослые! Неужели вы забыли те не столь отдаленные времена, когда самолично свершали в коротеньких трусиках верхом на палке кругосветные путешествия, не выходя из своего крохотного двора?! Впрочем, эту «заграницу» придумали не дети!..

Уже более века народные читалища слывут хранителями и глашатаями славянской письменности, родного слова, болгарской песни, национальной культуры. Но по-настоящему пламенно любить и возвеличивать родной язык, культуру своего народа возможно, лишь постигая и любя другие языки, культуру других народов. Организация при народных читалищах групп детей дошкольного возраста по изучению основ иностранных языков, может быть, в этом смысле небольшое, но интересное и важное начинание.

Как говорил великий педагог, голова ребенка — та́буля ра́за, то есть чистая доска. Человек, начавший изучать иностранный язык на заре своей жизни, овладевает им легко и со временем достигает совершенства. В старой Болгарии, так же как в царской России, возможность обучать детей другим языкам была привилегией кучки правящих эксплуататорских классов. Теперь эту возможность получил народ.

Сто двадцать народных читалищ столицы каждое утро заполняют многие тысячи детей рабочих и служащих. Нянечка заботливо помогает ребенку раздеться, осматривает его, не болен ли. И учительница начинает урок. Пожалуй, слово это не совсем к месту. Но детям оно по душе. Уроки бывают в школе, там, где учатся «большие». А им ведь так не терпится скорее вырасти.

Занятия проходят в играх и забавах. Группы, кстати, и называются «забавачницы». Ребята делают гимнастику, вырезают из бумаги и лепят из пластилина фигурки, рисуют, водят хоровод. Забавляясь два-три часа под руководством опытного педагога, они заучивают иностранные слова, фразы и песенки, связанные с игрой или занятием. И с каждым днем все больше удивляют родителей новыми и новыми познаниями, идеальным «прононсом» и приобретаемой в коллективе собранностью и дисциплиной.

Забавачницы содержатся, если можно так сказать, на «хозрасчете». Родители ежемесячно вносят в фонд читалищ небольшую сумму денег.

Детские группы находятся под наблюдением общественных организаций и Министерства культуры и просвещения.

Созданы забавачницы также при многих детских садах Софии.

Большое это дело для маленьких!

Иногда мы приходим к зеленой нише Христо Ботева раньше нашего чернокудрого друга. Значит, наша очередь ждать. В каждом таком случае он, поздоровавшись, извиняется:

— Простите, пожалуйста, задержался!

И объясняет причину, которая, впрочем, всегда одна и та же:

— Бабушка гладила форму!

Форму, а не фартук!

Познакомились мы с ним в первых числах сентября. Чернокудрый, смуглый мальчонка стоял у бюста Христо Ботева, и когда мы с ним поравнялись, он подошел и сказал:

— Здравейте, чичо братушка!

Пожимая руку сыну, представился:

— Меня зовут Иван. — И с предельным детским прямодушием открылся: — Я хочу с вами дружить, чтобы иметь практику по русскому языку!

— Да ты молодец, Ванчо! — поддержал я мальчонку. — Всерьез решил овладеть русским языком?

— Конечно, всерьез. Каждый культурный человек должен знать язык братушек!

«Милый мой, — подумал я, едва сдерживая улыбку, — откуда ты заимствовал эту чудесную „цитату“? Наверняка, из дедушкина арсенала!»

Посмотрев на меня исподлобья, маленький русофил-болгарин добавил:

— Только прошу вас не называть меня «Ванчо». Я Иван… Иван Сусанин!..

Иванов в Болгарии немало, хотя намного меньше, чем Георгиев. Однако Сусаниных мне не доводилось встречать.

Детской фантазии нет предела. Трехлетняя болгарка — подружка моего сына — раз или два в неделю облачается в брюки своего погодка-брата и объявляет себя мальчиком. А чтобы убедительнее подтвердить «достоверность» метаморфозы, вооружается с ног до головы «пистолетами», «винтовками», «автоматами» и затевает «войну». Но Иван уже вышел из этого возраста. Ему уже шесть лет. Фантазия его должна быть ближе к реальному миру… Ближе-то ближе… Но играют же ведь они и в Левского, и в Чавдара, и в Чкалова! Может, наконец, быть, что отец Ивана партизанил и среди своих товарищей по оружию за ним закрепилось имя «Сусанин». Болгарские партизаны любили награждать друг друга именами русских героев. Но, чтобы заслужить эту честь, надо было совершить подвиг, подобный тому, которым русский герой прославил себя в истории.