Валерий Строкин - Иван-Царевич — Иван-Дурак, или Повесть о молодильных яблоках [СИ]

— Столько воды утекло, — сказал Серый.

— Надо было плыть с купцами до конечной, — улыбнулась Маша.

— Тогда он не познакомился бы со мной, — заметил Серый.

— Где еще я найду такого верного попутчика и друга, — Иван хлопнул верволка по плечу, тот зарделся от удовольствия.

— Царевич, вижу, как ты кручинишься, — сказал Серый.

— Я — кручинюсь? С чего бы это?

— Не хочешь коня отдавать.

— Еще бы, — усмехнулась Маша.

Иван нахмурился, ласково погладил коня, на котором сидел. Маша настояла на том, что это подарок ему и дамы на таких жеребцах, предназначенных для богатырских подвигов, ездить не могут — запрещено.

— Не хочется, но надо, — признался царевич. — По договору я должен обменять его на наливные яблоки для батюшки, а его сбрую и попону — на братца Оскара.

— Золото не жалко, жалко коня богатырского Руфию отдавать, — согласился Серый. — Но ведь я верволк!

— И что это означает?

— А то, что для дела я могу и в коня обернуться, — Серый посмотрел на Машу. — И мы ворожить умеем. Конечно, в коня обернуться трудно, но допустимо.

Всадники пересекли поле и съехали с дороги в небольшую березовую рощицу… Сквозь тонкие зебристые стволы уже можно было разглядеть тракт, поднимающийся от речной пристани, маленькие домики посадских и сам кремль, обнесенный частоколом.

— Отсюда отправился счастье свое искать — тебя, — прошептал Иван царевне.

— Думаешь, счастье?

— Уверен.

— Смотри. Колдует, — Маша показала на Серого.

Верволк замер возле коней, привязанных к березам. Поглаживал Сивко и что-то шептал ему на ухо.

— Он и вправду верволк?

— Думаю, что да, сейчас увидим. Леший утверждает, что Серый его сын.

— Леший? — Маша рассмеялась. — Где ты видел лешего?

— В лесу, в Лукоморье.

— Много сказок в детстве читал?

— И сейчас читаю. Видела, как на змее приземлились?

— Видела.

Серый ласково поглаживал коня и приговаривал:

— Я конь. Я конь, просто конь, самый обыкновенный богатырский, кологривый жеребец. — Сивко насмешливо фыркнул. — Я конь, — упрямо повторил Серый. Он отошел от берез, огляделся вокруг, чтоб во время кувырка ему не попался острый сучок или ветка.

— Я конь, мать его за ногу, — яростно выкрикнул верволк и перекинулся через спину.

Маша и Иван не могли сдержать хохота. С зеленой травы-муравы поднимался на трясущихся ногах тонконогий жеребенок.

— Серый, ты посмотри, что ты собой сделал?! — Иван кинулся к другу, продолжая смеяться. — Ты посмотри, в кого ты превратился? Маша, принеси свое заговоренное зеркальце, — Иван знал, что в обычном зеркале оборотень увидит свое настоящее изображение или вообще ничего не увидит.

— Не надо, — жалобно проблеял жеребенок.

Маша протянула розовым губам краюху черного хлеба, успокаивающе погладила по черненькой мордочке.

— Симпатичный. — Серый посмотрел на коней, те скалились и насмешливо фыркали.

— Не получилось, — признался жеребенок-верволк.

— Ага, на богатырскую лошадку ты не похож. Руфий откажется даже выйти и посмотреть на тебя.

Жеребенок упал на спину. Потирая ушибленный бок, с земли поднялся, смущенно улыбаясь, Серый.

— Здесь навык нужен, я никогда раньше в коней не оборачивался.

— Давай оставим эту затею, — предложил царевич. Он подошел к Сивке, ласково потрепал за гриву. — Вернемся когда-нибудь за ним и выкрадем.

— Нет, здесь моя профессиональная честь затронута. Надо потренироваться. — Серый высоко подпрыгнул и совершил сальто, обернувшись крупным, матерым серым волчищем. Блеснули желтые клыки, он взвизгнул по собачьи. — Не пугайтесь, — серая тень метнулась к деревьям и исчезла в глубине леса.

— Сумасшедший верволк. Ты не испугалась?

— Нет, что я, оборотней не видела? — заметила Маша. Она присела на пенек. — Мне надо с вами идти, и не спорь, может, я и Руфия очарую. Мужчины все одинаковые.

— И я? — царевич сел у её ног.

— Имеются редкие исключения, — улыбнулась царевна.

— Руфий — исключение. Прожженный делец.

— Зачем твоему батюшке эти проклятые яблоки?

— Хочет молодым уйти на пенсию и проверить своих сыновей, кто царства достоин.

— А ты достоин?

— Не знаю, Маша, никогда об этом не думал.

— А ты подумай.

— Не знаю, — Иван покачал головой, сорвал травинку, задумчиво сунул в рот. — Мой старший брат может стать прославленным полководцем…

— Зачем миру новые Драконы и Аттилы? Тем более, ты говорил мне, что он женат на хозяйке блинной. Вот и пусть будет прославленным кулинаром, страну кормит.

— Его жену Ульяна зовут, замечательные блины готовит.

— Я не про это тебя спрашиваю.

— Оскар, средний брат, он очень умный. За границей учился и хорошо знает иностранную экономику.

— А у вашего царства своей нет?

— Справляемся. Но он хочет новые реформы провести, подключить иностранный капитал, сделать все, как на западе.

— И что будет, если сделает?

— Ничего не будет.

— И так ли умен твой братец, если сидит в тюрьме за взятки? Как ни старайся, Ваня, кривдой ходить, она все равно к правде выведет.

— Я знаю.

— Так готов ты царство принять?

Иван не успел ответить. Среди берез замелькала фигура Серого.

— Я готов, — объявил верволк. — Теперь точно получится. — Он остановился напротив Сивко. Схватил его за морду. — Тпру-у. В глаза смотри. Я сказал: в глаза смотреть! В глаза, скотина богатырская. Тпру-у. С меткой белой во лбу! Я конь. Я богатырский скакун! Я кологривый жеребец! По просторам, словно ветер мчусь, грива разметалась…

Иван и Маша обменялись многозначительными взглядами.

— Я жеребец! С белой меткой на черном лбу! Тпру-уу. — Серый отпустил коня. Сивко испуганно попятился назад. Верволк закрыл глаза и сделал заднее сальто.

Он твердо стоял на четырех копытах. Высокий, с сильной шеей, украшенной густой, вьющейся черной гривой. На лбу клеймом белела метка с размытыми краями, похожая на пятиконечную звезду.

Иван и Маша восторженно зааплодировали.

— Браво!

Настоящий Сивко беспокойно заржал и забил копытом.

— Получилось? — прошепелявил конь-оборотень.

Царевич восторженно хлопнул его по лоснящемуся крупу.

— Получилось. Теперь ты похож на настоящего богатырского коня. Тебе остаться им — больше пользы.

— Я тебя прилюдно сброшу, — пообещал лже-Сивко. Пытаясь улыбнуться, он обнажил здоровенные лошадиные зубы. Кони заржали.

— Они тебя за своего приняли, — сказала Маша, погладила Серого по конской морде. Царевич перешел к практическим действиям: стал седлать нового Сивку.

— Ты, Маша, не волнуйся и с этого места никуда не уходи. До вечера сделаем дела и вернемся.

— А если?..

— Тогда иди к Ульяне, знаешь искать. Все у нас получится, — царевич запрыгнул в седло.