Валерий Строкин - Иван-Царевич — Иван-Дурак, или Повесть о молодильных яблоках [СИ]

— Пойду, — просто ответила Маша, награждая Ивана счастливой улыбкой и сиянием глаз.

Серый шмыгнул носом:

— Чует моё сердце, свадьбой пахнет…

Зрители на другом краю рва дружно аплодировали, но их аплодисменты не могли заглушить пение гусляра:

Свадебный поезд постепенно уменьшался, до той поры, пока на дороге, ведущей к границам Кусманового царства, не остались трое всадников: Маша-царевна, Иван-царевич да Серый-верволк.

Царя и царицу долго пришлось отговаривать от продолжения свадебных гуляний, пока царский казначей не напомнил, что третью свадьбу делать нецелесообразно — казна поиздержалась, а Иван объявил, что новая свадьба состоится в царстве папы-Берендея. На том и порешили.

Отъезжали все вместе, в общем свадебном поезде молодых женихов и невест, перегруженном возами с приданым и подарками. Разумеется, в дороге познакомились лучше, обещали друг дружке со временем, когда встанут у рулей царств, обменяться дипломатическими посольствами и при случае заезжать в гости. При прощании царевич и Маша приглашали всех на свадьбу.

Втроем ехать оказалось не так весело — мнение Серого. Находясь подле жениха с невестой, он не знал, куда себя деть. Их разговоры, взгляды, вздохи да охи вызывали у него тоску смертную. Серый нахлестывал коня, вырывался далеко вперед или, наоборот, отставал.

Вот судьба, что вытворяет, — был человек и нет человека. Своими руками задушил бы Сироту.

Иногда громко вскрикивал:

— А помнишь, царевич, как мы в бочке по морю синему мыкались? А помнишь, как тебя признал Сивко — богатырский конь?

Вместо ответа доносилось глупое голубиное воркование двух влюбленных.

— Неужели правда, как увидел — сразу влюбился?

— Правда, ты самая единственная и любимая. А ты?

— Я проверить хотела: расходятся твои слова с делом или нет.

— Проверила?

— Проверила и поверила. До тебя ко мне восемнадцать женихов сватались, больше чем к старшим сестрам.

— И?

— Ни один не проявил желания последовать за мной в огонь или в воду.

— Кто научил тебя магии?

— Давно еще, когда я совсем маленькая была, у моего папы Святогор-богатырь гостил.

— Святогор?

— Он на поиски Шамбалы отправлялся и несколько дней в тереме батюшкином отдыхал. Меня приметил. Я ему понравилась. Он сказал, что у меня есть дар к магии.

— И?

— Кое-что показал, кое-чему сама выучилась.

— Чему?

— Например, шептунов делать.

— Шептунов?

— Для этого надо веток сухих набрать — их них ручки и ножки будут. Травы, лучше соломы, тельце смастерить, как клубочек. Заговоры от болезней знаю.

— Моя бабушка колобки умеет делать.

— А кто твоя бабушка?

— Яга. Она в Лукоморье, на постоянной прописке.

— Она ведьма?

— Очень добрая и почтенная женщина, — вставил Серый. — Скажи, Ваня, почему гусляр с нами отказался ехать. Ведь хотел?

— Обещал на свадьбу явиться. Дела у него неотложные объявились на острове Буяне.

— Он успеет?

— Послушай, Серый, что там впереди виднеется?

— Сосна… — О Сером забывали…

— Почему ты меня полюбил, Ваня?

— Не могу ответить, любовь нельзя объяснить словами, её надо сердцем чувствовать. Моё сердце мне стучит, что ты единственная, драгоценная, моя половинка.

— Что-нибудь еще стучит?

— Стучит, что ты мое солнышко ясное. Зорька моя алая.

— Еще?

— Голубка моя сизокрылая… — Серый пришпоривал коня, на ходу затыкая уши. Слышать такое было невыносимо. «Любовь оглупляет человека, а не облагораживает, — раздраженно думал верволк. — Голубка моя сизокрылая. Скажи еще — рыбка моя золотая». Серый с грустью вздохнул — «золотая рыбка» напомнила про русалию. Она настоящая женщина, в огонь лезть не заставит и сама в него не пойдет. В воду — пожалуйста: обещала научить плавать.

Наконец один из дорожных столбов, с потемневшим от дождей деревянным щитом, сообщил, что они въезжают в три-одиннадцатое царство Кусмана. Рядом другой щит напоминал, что «конокрадство карается строго и по закону».

— Это мы знаем, — Серый плюнул на щит. Подождал, когда подъедут Иван да Маша. Ехидно поинтересовался:

— Есть ли у тебя план, царевич? Когда с женщинами связываешься, даже если они и царского рода, сам понимаешь, жди…

— Удачи, Серый, — Маша рассмеялась. — Я её вам принесу, вот увидишь.

— Уже принесла, — пробурчал Серый. — Что вы могли толкового придумать, если всю дорогу глупости говорили?

— Мы полагаемся на тебя, в этом деле ты у нас эксперт, — миролюбиво сказала Маша.

— Эксперт, — фыркнул верволк. — Коня ночью брать надо, как и в прошлый раз, — он посмотрел на Ивана, — только без сбруи. Стража свои порядки не меняет, будет дрыхнуть, как всегда.

— А если не как всегда?

— Кто эксперт? Я или ты? Сивку каждый месяц кто-нибудь пытается увести, конюхи к этому привыкли. Все засыпаются на уздечке. Жадность фраеров губит. — Серый показал на царевну. — Невеста твоя нас в лесу подождет, от неё проку мало. Я и один могу управиться?

— На дело вместе пойдем.

— Если попробовать коня выкупить? — предложила Маша. — У меня есть свадебная шкатулка с драгоценностями.

— Оставь для царевича, который в тюряге мается. Такого коня никаким прикупом-выкупом не возьмешь. Коня уворуем.

— Воровать нехорошо, — вздохнула Маша.

— А придется.

— А по-доброму? — спросил Иван.

— По-доброму? Это значит — втроем в бочке. Ты забыл, как он убить нас хотел на порогах, в синем море, свести с ума от жажды и голода? Коня надо увести, этим мы спасем многих других, кто может попасться на конокрадстве и быть упакованным в бочку, — вывел справедливую формулу Серый и победоносно улыбнулся — понравились слова и идея, заложенная в них.

Прекратив спор, троица пересекла границу и въехала под сосновые лапы хвойного леса, сырого и сумрачного на вид. Прошло немного времени, как услышали конское ржание и топот. Среди деревьев замелькали вооруженные всадники.

— Охота?

— Не похоже, — Иван положил руку на меч. Посмотрел на Машу: — Не бойся, ничего худого нам не сделают. Мы умеем постоять за себя.

— Я не боюсь, — девушка улыбнулась.

— Это царские дружинники, — объявил Серый. — Помнишь того толстяка, впереди? Это он нас в бочку запихивал. Не к добру встреча.

— Мы ничего не украли, — напомнила Маша.

— Расслабься и не паникуй, — добавил Иван.

— Я не паникую — в бочку не хочу.

Кавалькада насчитывала шесть вооруженных дружинников, которых возглавлял старый сержант — краснорожий знакомый толстяк. Заметив троицу, всадники засвистели и пришпорили коней.

— Интересно, он нас помнит? — спросил Иван.