Александр Рожков - Рожденный Богом

А дело в том, что Волосов-младший, рискуя свалиться вниз, прижался к перилам, а на лице у него был написан такой страх, словно он самого дьявола увидел. Хотя то, что видел парень в этот момент, даже черту покажется ужасным. Перед ним, распахнув дверь, стояла безобразная, скрюченная старуха маленького роста: голова с наперсток, тело не толще соломинки, одета в лохмотья, да еще и босиком, а крохотные глазки готовы прожечь все, что попадется в поле зрения.

Где-то далеко в подсознании Илья понимал, что Кира Кирилловна не идеал красоты, но чтобы ТАК. Щур негромко зарычал, и шерсть на загривке пришла в движение. Он тоже недолюбливал старуху – от нее пахло сыростью и затхлостью. Илья помотал головой и вновь посмотрел на соседку – все нормально: прежняя старушка со своими бо-ольшими тараканами в голове.

– Маруся дома? – хриплым голосом спросил он, стараясь понять: привиделось ему или нет?

– Марька! – раздался зычный зов и Кирилловна, выругнувшись сквозь зубы, ушла, к большому облегчению Щура и Ильи.

– Щурик, – раздался радостный визг и на пса налетел светловолосый вихрь, чуть не снеся его с лестницы.

Девочка любила собаку, каждый раз стараясь ее подкормить чем-нибудь вкусным. Казказ осторожно брал лакомство из маленьких рук, но не съедал его при ней, а ходил куда-нибудь за угол и вскорости возвращался оттуда со счастливой мордой. Откуда было знать крохе, что Щур не ел того, что ему давали не хозяева. Просто он не хотел расстраивать свою зеленоглазую подружку, поэтому уходил и закапывал лакомство или прятал его, чтобы она не нашла.

– Пойдешь с нами гулять? – в принципе бесполезный вопрос, учитывая, что Маруся, подтащив пса к двери, пытается одной рукой не выпускать мохнатую шею, а второй одеться. Как ей это удается – загадка.

– Бабушка, мы гулять, – девичий голосок залетел в квартиру и, прежде чем кто-либо услышал ответ, дверь захлопнулась.

Кавказец был почти ростом с малышку, а если встанет на задние лапы, то это как медведь перед человеком. То-то и было удивительно, как это хрупкое зеленоглазое создание, может вести на поводке такую громилу. Ведь если пес рванет, Марью попросту сдует с места. Однако она спокойно шла рядом со Щуром, который доставал ей до плеча, а в руке болтался поводок, так… для приличия.

Улица приняла их прохладой, обещанием разродиться дождем, детским гомоном и фырчаньем автомобилей. Маруся со Щуром сразу же повернули в сторону леса, а Илья, подняв воротник куртки, шел позади.

– Привет, красавчик, – вдруг раздалось сзади.

– Привет, – елейным голосом, чуть ли не пропел Волосов.

Они с Лелей уже несколько месяцев встречаются, а он все никак не налюбуется ею, каждый раз боясь, что это сказка или сон, который вот-вот исчезнет.

– Я к тебе как раз шла. Решила проведать, как там больной.

– Больной чувствует себя отлично, – выпятил грудь парень, больше бахвалясь.

– Привет, – вежливый голосок прозвучал снизу.

– Здравствуй, Маруся, – присела на корточки Леля. – Хочешь? – из недр пальто появилась конфета.

– Хочу, – быстрый кивок и столь же быстро сладость перекочевала от одной хозяйки к другой.

– А для меня конфета? – вопросительно посмотрел Илья на девушку.

– Для тебя у меня есть нечто другое, – ответила та поднимаясь.

– Две конфеты? – вопросительно посмотрела Маруся на пару.

– Нет, – улыбнулась Леля, – гораздо лучше.

– Много конфет, – глаза ребенка расширились, когда она представила себе эту кучу.

– Очень много, – томно проговорила девушка.

– Фу-у, – закрыла глаза ладошкой себе и псу Марья, и высунула язык, показывая свое отношение к целующейся паре.

– Я сегодня Рога видел, – спрыгнул с дерева Жык.

– Хм, а я думал его Леший давно к себе прибрал, – искренне удивился Стах. – Сколько его не было?

– Довольно долго, – отозвался откуда-то из веток Стык. – Забыл он семью, только месть свою и лелеет, – плевок повис на листе, покачался несколько секунд под осенним ветром и плюхнулся на землю.

– Ох, и доиграется он, – вздохнул Жык.

Ему было жаль приятеля, как ни как вместе столько прожили, а, сколько народу попугали – о, и не пересчитать. А сейчас Рог, завидев их, уходит с тропы, словно не хочет знаться. Жык пытался с ним несколько раз поговорить, но в ответ получил только тычки и пинки, а порой холодной молчание – и это его злило больше всего.

Парадоксально, но тати не стайные существа. Конечно, они живут вместе, пугают и охотятся вместе, но если возникает опасность – каждый сам за себя. Если собрат уходит, никто его не остановит – одним ртом меньше. Война или месть дело индивидуальное и вмешиваться в него считалось у татей плохим тоном. Однако Жыку было жаль… пусть не друга, но близкого собрата и он искренне пытался ему помочь.

– Надо бы его вернуть, – вновь обмолвился он.

– Жык, оставь ты его к лешему, – отмахнулся Стах. – Он сам ушел от нас. Вот пусть и шляется один как дурак по лесу.

– Правильно, – поддержал Стык. – Нехер было из себя обиженного строить.

– Его оскорбил человек, – напомнил Жык. – Он должен отомстить.

– Ага, а ты помнишь, что нам Леший сказал? – повис на дереве тать.

– Мальчишек не трогать, – еле слышно сказал Жык.

– Вот именно. Я не дурак чтобы против лесного царя переть. Мне еще шкура дорога, – нюхнул Стах подмышки.

– Тать прав, – спрыгнул Стык. – Рог дурак и умрет как дурак, если не бросит эту затею. Леший его, в конце концов, замочит и даже имени не спросит, – очередной плевок упал на землю. – И чем дальше мы от него будем, тем наши шкуры целее.

– Суки, – прошипел Рог, прислушиваясь к разговору собратьев.

Он сидел на самой верхушке ели и не был виден даже опытному глазу. За несколько веков познаешь все азы маскировки.

– Предатели ублюдочные, – негромко шипел он. – Решили меня Лешему сдать, да? А он вам за это даст возможность выходить за пределы? Нет, твари, я разделаюсь и с вами и с мальчишкой. И мне не нужен царек, – саркастически, – чтобы выйти за пределы.

Каждый тать или группа татей имела свои так называемые владения, которые им выделил Леший. Существовали сотни невидимых обычному глазу границ, заходить за которые запрещалось. Да, конечно между лесными жителями возникали разногласия, даже войны и тогда о границах забывали, но стоило всему стихнуть, как Леший напоминал, что «Вышедшие за пределы будет уничтожен, как нарушившие мой закон». И все боялись выходить, потому что лесной царь не шутит. А Рог посмел.

Посмел нарушить незыблемое правило, царящее в лесу не одно столетие. Нет, он не боялся гнева других татей, их всего осталось в лесу четверо вместе с ним, он уже не боялся Лешего, так как узрел страх более сильный. Большего всего он боялся не смыть позор, нанесенный ему человеком. И теперь его бывшие соплеменники сидят и говорят, что он «дурак, раз решился на такое».