Наталли Поттер - Несмотря ни на что

Все её усилия буквально ни к чему не привели. Её память, словно партизан, отказывалась выдавать свои секреты. Бессвязные обрывки — всё что всплывало в её голове. Гермиона отчётливо помнила, как они с Гарри собрались на праздник и спустились в холл.

Музыка, смех, много людей — все закружилось у неё в голове, а если учесть, что она ещё и раскалывалась, то от этого ей стало даже дурно.

«Я совершенно не помню, как оказалась в комнате, и тем более не помню, каким образом на мне оказалась сорочка Гарри», — сокрушалась она. Яркими пятнами перед глазами стали возникать обрывками картинки их с Поттером поцелуя. Она даже смогла вспомнить свои ощущения от его пылких прикосновений, объятий. В отличие от самой Гермионы, её кожа и губы помнили всё и её тут же бросило в жар.

«Нет-нет этого не может быть! Да мы не могли! Нет, я точно не могла. Я же знаю, — запротестовала Грейнджер, в испуге взглянув на Гарри, мирно спящего рядом. — Или всё-таки могла?» — Губы, как назло, просто горели тем пожаром, который пылал сейчас у неё внутри. Поверить во все эти обрывочные воспоминания она никак не могла. Гермиона была уверена, что так просто перейти грань они с Гарри не смогли бы, тем более они ведь ещё не пара и даже предпосылок к этому не было. Или были? Грейнджер схватилась за голову, неожиданно вспомнив свои слова: «Гарри, я так люблю тебя!»

"Это сказала я? Какой ужас! Я сама ему призналась в любви!" — Грейнджер хотела прекратить эти постыдные воспоминания, но последние слова, что она вспомнила, её просто добили — "Я хочу ещё".

«Надеюсь, я просила чего-нибудь поесть. Ну фруктиков, например, витаминных, — в ужасе, от обрушившихся на неё бессвязных воспоминаний, подумала она. — А если это не так, я просто не хочу это помнить. Не хочу! — Её по-настоящему одолел страх. — Как я вообще могла так себя вести?» — От обиды и от злости на саму себя она закусила нижнюю губу, которая и так болела. Найти объяснения она не могла, тем более память её была настолько скудной, что ей становилось по-настоящему страшно и она даже боялась думать, что же там ещё могло происходить.

«Неужели мы были оба пьяны? Да мы и не пили ничего! — Стала размышлять она. — Или пили? — И тут она вспомнила напиток, который так любезно предложил им официант в холле. — Значит, всё-таки пили. Так это что, был алкоголь? — догадалась она. — Этот коктейль совсем не был похож на алкогольный, хотя эффект превзошёл все наши ожидания — адская головная боль, практически отсутствие связных воспоминаний и теперь приходиться только гадать, что же происходило вчера. Нужно будет узнать, что же это был за напиток».

Поттер перевернулся на другой бок и тут Гермиону осенило:

«Ой, мне же нужно переодеться. Если Гарри увидит меня в таком виде, то его воспоминания точно не заставят себя долго ждать. А так есть надежда, что он вообще ничего не вспомнит: ни о моем постыдном признании, ни о моей неприличной просьбе», — Гермиону аж всю передёрнуло, стоило ей представить, как это все выглядело со стороны.

Грейнджер быстро собрала с пола вещи Гарри и аккуратно положила их на стул. Затем поправила одеяло, покрывало положила на место, чтобы ничего не могло выдать последствия бурной ночи. Она вновь вернулась в ванную, сняла с себя сорочку Гарри, которая просто до одурения пахла им. Открыв кран, Грейнджер не стала дожидаться пока вода нагреется и встала под холодный душ. Прохладные капли стекали по её лицу, телу, немного остужая её пыл.

Вода волшебным образом привела её в чувства. Теперь её не бросало в нервную дрожь от одной только мысли, что вчера она вела себя неподобающе. Не помня всех подробностей, Гермиона на секунду подумала, что может и не было ничего и это просто галлюцинации — плод её больного воображение. А если это были не галлюцинации и не проекции желаемого в действительное, то Гермиона очень надеялась, что Гарри посчитает именно так.

Грейнджер надела своё платье, высушила волосы, которые теперь пышной копной лежали на её голове и ещё раз оглядела себя в зеркало. Убедившись, что её лицо уже не имеет невыспавшийся вид, она вышла из ванной.

Белую сорочку Гермиона бережно положила к другим вещам и, отойдя к окну, посмотрела на спящего Гарри. Она была сейчас в замешательстве: с одной стороны, ей действительно хотелось, чтобы Гарри вообще ничего не помнил, а с другой, наоборот, желала, чтобы это стало началом их отношений. Хотя Грейнджер не совсем была уверена, что будет именно так, потому что она не могла вспомнить, что на её признание ответил Гарри. Гермионе даже казалось, что Поттер вчера вообще ничего не говорил. Поцелуи его помнила, а вот слова нет.

«Кто его знает, хочет ли он быть со мной или нет. Поцелуи ещё ничего не значат, — подумала она. — Парням во многом всё равно кого целовать, тем более в таком состоянии», — постановила она. Ей очень хотелось верить, что Гарри совсем не такой, но её противоречивая натура твердила об обратном. С замиранием сердца она стала ждать, когда же проснется её друг.

Наконец, Поттер открыл глаза и тут же схватился за голову:

— О, как же мне плохо.

Гермиона стояла недалеко от него и внимательно наблюдала за его реакцией. Её головная боль давно прошла, за всеми размышлениями и внутренними терзаниями она даже не заметила, когда именно это произошло.

— Моя голова сейчас расколется на две половины, — стонал Гарри. — Гермиона, я что выпадал с окна или по мне потоптался гиппогриф? А может меня пожевал дракон, а потом выплюнул? Скажи только честно, что вчера произошло?

Гермиона подошла к нему и присела на кровать:

— А ты что действительно ничего не помнишь? — с надеждой произнесла она. Гермиона и сама немного помнила о вчерашнем вечере, но то, что ей удалось выкопать из недр своей памяти, она даже под круциатусом ему не расскажет.

— Ты не поверишь — совершенно ничего не помню.

«Это я не поверю? — съехидничала про себя она. — Ещё как поверю, так как сама нахожусь в таком же состоянии».

Гермиона решила рассказать ему свою версию событий прошедшего дня, и одновременно с этим ничем не выдать, что сама страдает частичной амнезией.

— Как же так, Гарри, я всё помню, а ты нет? — для приличия пожурила она его. — Хоть где мы сейчас находимся ты помнишь? — поинтересовалась Грейнджер, чтобы узнать с чего ей начинать свой рассказ.

Он приподнялся на локтях, пытаясь удержать на плечах свою чугунную голову:

— Ну, в общих чертах - да. Париж для меня оказался очень суров, — он даже попытался пошутить.

"И не только с тобой. Уж поверь мне. Он с нами обоими обошёлся так, что теперь стыдно вспомнить", — она тяжело вздохнула. Ей безумно хотелось услышать, что же сейчас творилось у него в голове.

Поттер, превозмогая адские пульсирующие боли в висках, сел на кровать. Невыносимая боль пока отвлекала его от воспоминаний и копаться в них у него не было пока ни малейшего желания. Да и проще было спросить обо всём у верной подруги, которая, как всегда, поможет ему.