Софрон Тотыш - Сказки Шапкая

— Нет, нет, — возразил Чаячи, — мало ли что она говорит, я по-своему сделаю. Возьму да и никому не сниму голову. Изберём тут паштыка — и всё дело.

— Тогда я тебя к мужчинам прибавлю… — сказал Чаблак.

— Ну, давайте, паштыка выбирать, — посмотрел на птиц Чаячи. — Кого изберём, Журавля, что ли?

— Разве в паштыки вора Журавля выбирать можно? — закричал Кулик. — Он на пашне у людей ячмень глотает.

— Нет, — сказал Чаблак, — Журавль не годится. На сборщика налогов походит. Лучше Кытлык-куша — Павлина изберём.

— Кытлык-куша! — закричали и засвистели все птицы. — Кытлык-куша! Пусть нами правит.

И стали по перышку у себя из крыльев брать и отдавать Павлину. Оттого у Павлина теперь и хвост такой красивый, всеми цветами переливается.

А Чаблака с тех пор спасителем птиц считают. Поэтому охотники в него и не стреляют никогда.

Жил на свете трусливый Зайчик.

Однажды перёд утром Зайчик долго петлял на первом снегу, запутывая свои ночные следы. Потом он сделал большой прыжок и спрятался у лежащей на земле берёзы. Притаился так, что самый зоркий глаз его не мог заметить, ни одна собака не могла учуять.

Лёг Зайчик и тотчас задремал.

Вдруг совсем рядом кто-то начал стучать:

— Тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Встревожился Зайчик.

— Наверное, это какой-нибудь хищник свой клюв точит.

Хотя и живой Зайчик, а кажется ему, что он уже от страха умер…

Потом всё стихло. Еле-еле успокоился Зайчик. Но только хотел он закрыть свои косые глаза, услышал: невдалеке люди идут. Двое. Сапоги у них с длинными голенищами, скрипят. Подсумки для добычи большие, по ногам хлопают. Ружья двухствольные, стволы на солнце блестят. Идут они, о заячьем мясе громко разговаривают…

Вот мимо они прошли, кругом опять спокойно стало.

Не прошло времени глазом девять раз моргнуть — собака залаяла. Старая собака, короткохвостая, ослепла совсем — дятла за рябчика приняла, обозналась.

Дятел разноцветными крыльями взмахнул, на другое дерево полетел. А Зайцу, хоть он и живой был, опять померещилось от страха, что он умер.

Собака давно нюх потеряла, в заячьих следах не разбиралась, убежала далеко в сторону.

В это время Дятел над лесом покружился и сел на упавшую берёзу, под которой Зайчик лежал.

В смертельном испуге взглянул на птицу Зайчик.

— Опять умер, что ли? — спросил Дятел.

— Ой, ой, я подумал, что ты Сова… — еле слышно прошептал Зайчик.

— Лежи смирно, — сказал Дятел, — я вижу, что у скалы охотник идёт. Ружьё у него одноствольное, держит он его наготове…

— Ой, ой, я больше не могу здесь умирать! — закричал Зайчик. — Убегать, убегать надо!..

Выскочил из-под берёзы и поскакал, куда глаза глядят.

Раздался выстрел. Заяц подскочил и упал на снег.

Поглядел на упавшего Зайца Дятел, покачал головой и сказал:

— Однако удивляться нечего, трус всегда так глупо умирает.

В долине Мрас-Су это было. По осенней тайге шёл сытый Медведь. Жёлтая трава под его лапами шуршала. Листья берёз и осин падали на его густую шерсть.

Лениво поглядывал Медведь на красные сочные ягоды калины, на пожелтевшие кусты черёмухи.

У горелого пня Медведь увидел муравьиную кучу… но не разорил её. Наткнулся на нору Бурундука… и не разрыл её.

— Вот какой я добрый, — хвалил себя Медведь, — никого не трогаю, никому не мешаю. Хороший я зверь, всем добра хочу. Не понимаю одного: почему пасечник в меня из ружья стреляет, чем я его обидел?

Так, разговаривая сам с собой, Медведь подошёл к болоту. Тут он услышал: кто-то мычит.

— Ага, пёстрая пасечникова корова мычит, — догадался Медведь. — Отомщу-ка я пасечнику! Задеру двурогую! Её пёстрая шкура давно мне не нравится. Шея у неё тонкая, губы толстые. Плохие телята у неё, в прошлом году бычок совсем невкусный был…

Медведь стал припоминать всё плохое, что он замечал в корове, но рассердиться все-таки не смог.

— Как убивать буду, если у меня на неё зла не хватает? А потом ведь я очень добрый, на плохую корову сердиться не могу. Пойду только взгляну: что она на болоте делает?

Медведь пробрался сквозь заросли тальника и увидел между кочками рога коровы.

— Какого лешего ты лезла сюда, пёстрая? Думала или не думала, как отсюда выбираться будешь?! Головы своей не жалеешь, однако! — стал он упрекать корову. — Если ты утонешь, кого обвинять будут? Меня! Скажут: Медведь съел!..

Медведю стало жалко себя до слёз.

— Ладно уж, вытащу тебя, пёстрая, — сказал он. — Сделаю доброе дело для пасечника! Пусть знает, какое у меня сердце!..

— А ну, держись! — рявкнул Медведь, уцепился за рога, рванул, что было силы, и… оторвал у коровы голову.

— Ну, вот, — сказал он. — Главное я сделал! Голову твою спас. Видишь, какой я добрый!..

Жил-был один молодой охотник, звали его Анчи.

Однажды Анчи отправился в горы добывать медвежье мясо. На берегу горной речушки, недалеко от болота, услышал он странный шум и рёв. Быстро зашагал туда Анчи и тихонько стал подкрадываться.

Когда близко подошёл, увидел: на высоком кедровом пне большой Барс сидит. А с земли к нему красноглазая, огромная, как корова, Жаба тянется.

Барс и Жаба увидели молодого охотника, и Жаба первая закричала:

— Вот на пне как раз по тебе добыча сидит. Стреляй скорей. Самый негодный по всему Алтаю зверь этот Барс. Самым сильным на свете себя считает. Убей его, Анчи. Я тебе много земляного масла дам, богатым и всесильным жить станешь.

— Лучше пристрели, охотник, эту Жабу! — зарычал Барс. — Она, худоумная, всем только зла желает, каждому в день сорок несчастий вызывает. Я сытый никого не трогаю, а она и с полным желудком убивает. Пристрели её, Анчи. Нет у меня ни серебра, ни золота, зато крепкую дружбу свою тебе отдам!

Взвёл Анчи курок, прицелился в шершавую спину Жабы, блеснул огонь, и, как гром, раскатился в горах выстрел,

Барс, виляя хвостом, подбежал к Анчи.

— Спасибо тебе, Анчи, — сказал он, — помог ты мне. Я с этой Жабой три года и три дня бился, не мог справиться один. Ей меня убить хотелось, чтобы потом всю тайгу опустошить. Я тебе теперь свою дружбу, Анчи, обещаю. А чтобы дружба крепкая у нас была, — не говори никому, как я с Жабой бился и как ты мне помог с ней справиться.

— Чакши, хорошо, — согласился Анчи, — не скажу.

— Ветер со всей тайги приносит мне вести в уши, — продолжал Барс, — если хвастать станешь о том, что от меня услышал, тогда нашей дружбе конец.

— Нет, нет, — твёрдо сказал Анчи, — обещаю не болтать. Если нарушу слово, загрызи меня тогда, как обманщика.

На этом Барс и Анчи попрощались. Зверь остался в лесу, человек к себе в улус пошёл.

Назавтра в улусе был праздник. В этот день загуляли все охотники улуса. Пили араку* (* Арака — вино) и, перебивая друг друга, рассказывали, где и как охотились, как самых хитрых и сильных зверей ловили.