Питер Джеймс - Миллиардер

И с этими словами Тео положил трубку. А через пять минут перезвонил, как и обещал.

– Все тип-топ, Рокки. Двенадцать тонн пристроим. Завтра. Извини, но страховой депозит придется внести тебе. Сам не потяну.

– Не вопрос, Тео, – соврал Рок.

– Пятьсот двенадцать тысяч фунтов. Договорились?

– Конечно. Дождусь от тебя подтверждения и первым делом позвоню в свой банк, пусть отправят телеграфный перевод.

– Вот и отлично. Подтверждение получишь завтра же.

– А ты сразу получишь свой депозит. Не забывай таблетки пить, толстяк.

– Чао.

– Чао.

Рок положил трубку и вздохнул. Теперь у него наконец-то появился шанс. Однако нужно убедить Тео, что пятьсот двенадцать тысяч фунтов вот-вот поступят. Стало быть, итальянец полагает, что цена на кофе упадет уже на этой неделе. Главное – продержаться до тех пор, и тогда проблема решена. Придется проявить немалую изобретательность и всячески выкручиваться. Впрочем, качество коммуникаций в Италии, мягко говоря, неважное. Телексы часто не доходят, да и с телеграфными переводами ситуация не лучше. Оставалось надеяться, что Тео не станет отменять продажу, не дождавшись денег. Счастливое разрешение трудной задачи полностью зависело от хороших отношений с Тео и плохих итальянских коммуникаций.

Сходив за кофе, Рок вернулся за рабочий стол.

– Что-то долгий у тебя обеденный перерыв получился. Никак десять блюд заказал? – съязвил Мозер, наклонившись к нему.

– Нет, по магазинам ходил, освежитель воздуха искал. У тебя изо рта так воняет, что рядом сидеть невозможно.

Мозер покачал головой:

– Вот что я тебе скажу, Алекс. Со свежим дыханием у меня, может, и проблемы, зато с карьерой полный порядок – чего о тебе не скажешь.

– Отвяжись, Генри.

Этот милый разговор прервал клерк, положивший на стол Року телекс. Стоило взглянуть на лист бумаги, и тревога нахлынула с новой силой. Это было подтверждение от Тео. Теперь двенадцать тысяч тонн кофе должны быть проданы по цене четыреста двадцать семь фунтов за лот в сентябре. Пять миллионов сто двадцать четыре тысячи фунтов. Если цена на кофе и впрямь понизится не меньше чем на пятьдесят фунтов, как предсказывал Тео, все будет в порядке. А если упадет еще ниже, Рок и вовсе окажется в выигрыше. Но в случае роста цены долги только возрастут. Придется объявить себя банкротом. Рок перечитал подтверждение, но оптимизма от этого не прибавилось.

Жан-Люк Ментон вздрогнул и проснулся весь в поту. Звук, разбудивший его, напоминал хрип собаки. Вот только собаки у Жан-Люка не было. Постепенно просыпаясь, он, еще не успев открыть глаза, сообразил, что эти чарующие звуки издает его девушка Валери, у которой была привычка спать на животе, уткнувшись лицом в подушку. И как она только не задыхалась – загадка. Вытащив руку из-под одеяла, Жан-Люк потянулся за электронным будильником «Касио».

– Вот дерьмо, – пробормотал он. Поставил часы обратно, взял с тумбочки пачку «Галуаз», вытряхнул сигарету и, зажав между зубами, поднес к ней зажигалку. Глубоко затянулся. Потом, все еще с сигаретой во рту, встал с кровати и принялся торопливо одеваться.

Между тем полузадушенный хрип наконец затих. Вместо него раздался низкий голос Валери:

– Который час?

– Половина одиннадцатого.

Вбежав в ванную, Жан-Люк положил сигарету в мыльницу, вместо полноценного умывания пару раз плеснул в лицо холодной водой, торопливо вытерся и снова сунул в рот «Галуаз». Натянул пиджак, взял с комода жвачку и, невнятно попрощавшись с Валери, выбежал из квартиры.

Ментону было хорошо известно, что виконт не любит, когда его заставляют ждать, а он и так уже опоздал к назначенному времени на час. Не говоря о том, что еще полчаса уйдет на дорогу. Спускаясь по лестнице, Жан-Люк вспоминал разговор с израильским генералом Эфраимом на пляже в Ла-Буле. Вне всякого сомнения, виконт де Лассер потребует рассказать о встрече во всех подробностях, ничего не упуская.

Квартира у Ментона была маленькая и находилась в новом доме рядом с немецкой базой субмарин, построенной еще во времена оккупации. Выйдя на улицу, он сел в свой зеленый «альфа-ромео альфасуд» и завел двигатель. Включил первую передачу и рванул с места. Почти сразу же сзади что-то больно ткнулось в шею.

– Поворачивай направо, – велел человек с автоматическим пистолетом «вальтер», как оказалось, дожидавшийся прихода Жан-Люка на заднем сиденье.

На встречу с виконтом Ментон опоздал на два часа. Об утреннем инциденте счел за лучшее не упоминать. Побоялся.

Наконец на столе у генерала Иссера Эфраима резко зазвонил телефон. Глава МОССАДа сразу схватил трубку. Звонил Хаим Вейц из Франции. Вынув изо рта жвачку, Эфраим положил ее в пепельницу.

– Есть новости насчет Жан-Люка Ментона, – сообщил Вейц.

Бенхакер изнемогал от желания потрахаться. Это чувство неустанно преследовало его уже целую неделю. Чего только он ни делал, лишь бы не думать о сексе, однако все усилия оказались тщетны. Читая газеты, поймал себя на том, что испытывает возбуждение даже от совершенно неэротичных заметок об изнасилованиях и разводах из-за супружеской измены. По очереди брался за три книги, однако во всех романах герои, будто сговорившись, прыгали в койку уже на первых страницах. С телевизором и радио вышла та же история. В конце концов Бенхакер сдался. Единственное, что оставалось в этой плачевной ситуации, – любоваться хорошенькими медсестричками.

Как ни стыдно было в этом признаваться, но за неделю его требования к девушкам самым драматичным образом снизились. В пятницу Бенхакер решил, что ему нравятся только двое, остальные же страшнее смертного греха. К субботе Бенхакер включил в список еще двух, а в воскресенье находил привлекательными уже шесть медсестер. А во вторник утром даже пожилая уборщица начала казаться весьма интересной женщиной.

Бенхакер попытался сообразить, сколько времени уже провел в больнице. Похоже, около трех недель, но хотелось подсчитать точнее. День аварии начисто выпал из памяти. Единственное, что удавалось припомнить, – на те выходные Бенхакер поехал к другу, работавшему в Бристольском университете. Почти все время они играли в шахматы. Именно поэтому Бенхакер задержался и решил уехать не в воскресенье, как собирался, а в понедельник утром – хотел закончить партию. Однако самого отъезда не помнил. Тем не менее, думая о том злополучном понедельнике, Бенхакер испытывал какое-то смутное, неприятное чувство. Случилось что-то, связанное с Амандой. Почему-то Бенхакер был на нее обижен. Его не оставляло ощущение, будто авария произошла по ее вине. Но каким образом? Увы, вспомнить не удавалось.

– Доброе утро, мистер Бенхакер.