Дэвид Борнштейн - Как изменить мир. Социальное предпринимательство и сила новых идей

Пока я был погружен в свои записи, два диджея попросили меня отойти в сторону – я мешал им подключать микрофоны и свет.

– Приходите сегодня вечером на дискотеку, – сказала Секереш. – Много молодых людей из деревни придет.

– Здоровые люди тоже приходят на дискотеку?

– Конечно.

– Как они общаются с вашими обитателями?

– Прекрасно, – сказала она. – Сами увидите.

Но сначала мы пообедали в ресторане. Мы пили из обычных стаканов, ели из керамической посуды, пользовались приборами из нержавеющей стали, а не пластиковыми тарелками, стаканчиками и оловянными вилками. Мы сидели на стульях с высокими спинками, как в баре какого-нибудь колледжа в городе на Среднем Западе США. В баре подавали прохладительные напитки, соки, пиво. Обитателям разрешалось употреблять алкоголь при соблюдении следующих правил внутреннего распорядка:

1. не употреблять алкоголь при приеме лекарственных препаратов;

2. не напиваться;

3. если вы напились, не причиняйте никому вреда.

«Обычно с этим проблем не бывает, – сказал мне один из сотрудников. – Если они и возникают, то это связано с поведением сотрудников». Через несколько столов от нас четверо постояльцев заканчивали свою трапезу. Мой переводчик Золтан прислушался к их разговору. Обсуждались планы на вечер:

– Ты собираешься идти на дискотеку сразу после работы?

– Нет, сейчас я неподходяще одет.

Кроме главного здания были еще жилые корпуса, мастерские, конференц-залы, оранжереи. Везде двери были открыты. В мастерских обитатели отливали свечи, расписывали керамические изделия, шили детскую одежду, занавески и игрушки. Инвалиды с сильной степенью умственной и физической отсталости, как у Тибора, сидели за столами и делали свою работу: сортировали детали по форме, раскладывая их, соединяя вместе. Бригады собирали очки для соляриев, держатели для флуоресцентных ламп, крючки для занавесок. Другие работали в оранжереях или в поле.

Незнакомец здесь не становился объектом всеобщего внимания. Хотя некоторые спрашивали меня, что я здесь делаю. Когда я сказал, что пишу рассказ об их «Союзе», двое жителей отметили, что раньше они жили в других учреждениях, но там им очень не нравилось. Союз намного лучше. Ярче всего об этом свидетельствовало то, что все были погружены в свою работу.

В холле я встретил женщину с умственной отсталостью, которая работала на кухне. До этого она провела многие годы в специальных учреждениях.

– Здесь я чувствую себя свободнее, – сказала она.

– В чем это выражается? – спросил я.

Она объяснила, что может слушать музыку, когда хочет. Может навещать друзей. И когда собирается выйти за пределы «Союза», ей не нужно никому сообщать об этом и возвращаться к определенному часу. Она копила деньги, чтобы переехать в квартиру за пределами «Союза».

Вместе с Секереш я посетил комнаты на втором этаже. Она постучала в первую же дверь и спросила: «Можно я войду с гостем?» Из-за двери ответили: «Я не хочу принимать никаких гостей». Мы направились к двери следующей комнаты. Проходивший мимо сотрудник сказал, что к ее обитателю пришла подруга. Мы пошли дальше.

В очередной комнате нас встретили два молодых человека лет 20 с небольшим. У обоих была средняя степень умственной отсталости. Рабочий день закончился, они курили сигареты и слушали Rolling Stones.

Мы зашли еще в несколько комнат. В каждой жило по одному-трем людям, в среднем на каждого приходилось 22 квадратных метра, в четыре раза больше установленного законом минимума. Большая часть мебели была пожертвована «Союзу». Комнаты были украшены семейными фотографиями, плакатами с изображением кинозвезд, видами природы, что было далеко от мультипликационных уточек и лошадок в «Пилишвёрёшваре».

В тот вечер на дискотеке «Союза» играла громкая и тяжелая музыка. Стробоскоп освещал танцующих. Человек в инвалидной коляске наклонялся и извивался в такт музыке. Более робкие стояли по периметру в стороне. Один сотрудник пытался вытащить стоящих на танцпол, а другая сотрудница пыталась вырваться из объятий человека, который танцевал с ней уже несколько танцев подряд. Я искал Тибора, но мне сказали, что он ушел пораньше и вернулся в свою комнату.

Несколько подростков из деревни Чомор стояли в стороне отдельной группой, как безбилетники на школьном выпускном. Они не танцевали, не общались с обитателями «Союза», но, насколько я мог судить, они пришли не просто поглазеть. Они пришли провести вечер пятницы. Я спросил, как им нравится дискотека.

Танцы на дискотеке «Промышленного союза»

– Хорошо, – сказал один из них, пожимая плечами. – Это круто!

Люди танцевали по всему залу ресторана. Жители образовывали группы по пять-шесть человек. В воздухе висел сигаретный дым. Многие общались на языке жестов. Я заметил нескольких любителей пива, но большинство предпочитали газировку с сиропом и закуски.

Выйдя на улицу с дискотеки, я встретил Кати Магонь, по прозвищу Смайли, гуляющую с двумя дочерьми-подростками.

Магонь – одна из наиболее популярных помощниц в «Союзе». Она работает здесь уже шесть лет. Раньше Кати работала в пекарне. Она услышала о «Союзе» в службе занятости. «Когда я пришла сюда в первый раз, – сказала она с улыбкой, – парень с умеренной инвалидностью заговорил со мной и тараторил 4 часа без остановки. Я почувствовала, что мой мозг просто взорвался. Когда я шла домой, то думала, как повезло моим детям, что они родились здоровыми. В то же время я знаю, что инвалидом может стать любой человек».

Магонь помогала людям умываться и одеваться, решать их личные проблемы, помогала на работе, ходила с ними к врачам, в кинотеатры и просто говорила с ними о жизни, мечтах и страхах.

«Наша работа состоит в том, чтобы помогать, – сказала она. – Мы даем им то, о чем они просят, и не даем того, о чем они не просят. Мы не заставляем людей деградировать, делая за них то, что они могут сделать сами. Какой бы ни была проблема – личной, сексуальной, какой угодно – благодаря доверительным отношениям мы можем помочь. Наверно, люди, которые выбирают эту работу, просто чувствуют, в чем действительно нуждаются инвалиды. В нашей работе нет простых путей. Нужно здесь жить, нужно все узнать самой. Самое главное – установить хорошие, прочные отношения с инвалидами. Большинство этих людей провели многие годы в специальных учреждениях, в среде, где не было стимулов для развития, где их потребности и желания подавлялись. Доверие у них развивается медленно. Нужно терпение».

По больше части работа доставляет Магонь радость. «Если я прихожу сюда в плохом настроении, к концу дня оно поднимается, – говорит она. – Здесь открытые люди. У инвалидов огромные способности к любви и ее проявлениям. У них нет внутренних запретов, как у обычных людей. Но не все так считают, – добавила она. – Моя старшая дочь, которой 18, думает, что в этой среде я сойду с ума. А младшей дочери здесь уютнее. Она хочет выучить язык жестов».