Якоб и Вильгельм Гримм - Полное собрание сказок и легенд в одном томе

Во времена былые в каждом звуке был свой смысл и значение. В эти времена и у птиц был собственный язык, для всех понятный, а теперь слышим только чириканье, карканье да присвистывание, и только у немногих что-то вроде музыки без слов. И вот пришло однажды птицам в голову, что им не следует долее жить без господина и повелителя, и потому они решились одного из своей среды избрать себе в короли. Только одна из птиц, пигалица, воспротивилась: свободно жила она и свободною хотела умереть; она удалилась в глухие и никем не посещаемые болота и более уже не показывалась среди пернатых. Захотелось птицам о своем общем деле посовещаться, и вот в одно прекрасное майское утро слетелись они с полей и лесов на совещание: орлы и зяблики, совы и вороны, жаворонки и воробьи – да где их всех перечислить? Даже и сама кукушка изволила пожаловать, и даже герольд ее, удод, который всегда бывает слышен дня за два раньше кукушки; между прочими к общей стае примешалась и еще маленькая птичка, у которой и имени не было. Курица, которая случайно ничего об этом общем деле не слыхала, подивилась такому большому собранию. «Как-как, как, – заклохтала она, – что-то не так!» Но петух успокоил свою милую подругу и рассказал ей, для чего они собрались. И вот решено было на собрании, что королем должна быть та из птиц, которая всех выше может подниматься. Древесная лягушка, засевшая где-то в кустах, услышав это, как бы в предупреждение заквакала: «Нет-нет-нет-нет!» – А ворон выразил одобрение важным и звонким карканьем. И вот было решено, что все тотчас же, в это же самое прекрасное майское утро, должны предпринять полет в далекие воздушные пространства, дабы никто потом не смел сказать: «Я бы еще выше мог подняться, да вечер наступил – и я не успел». И так, по одному знаку, вся стая взвилась вверх. Пыль столбом поднялась вслед за нею в поле; раздался сильнейший шум и шелест и свист крыльев, и издали казалось, что с поля поднялась черная туча.

Но маленькие птички вскоре поотстали, не могли лететь далее и снова пали на землю. Те, кто побольше, долее могли выдержать, но никто не мог сравниться с орлом, который поднялся так высоко, что самому солнцу мог глаза повыклевать. И когда он увидел, что никто из птиц не мог подняться до него, то и подумал: «Зачем мне лететь еще выше – я и так буду королем». И стал спускаться. Все птицы, ниже его летевшие, крикнули ему: «Ты должен быть нашим королем, никто не взлетел выше тебя!» – «Кроме меня!» – крикнула маленькая безымянная птичка, которая забилась в грудные перья орла; и так как она нисколько не была утомлена, то стала подниматься и подниматься так высоко, что, пожалуй, в седьмое небо могла бы заглянуть. Залетев на такую высоту, она сложила крылья, стремглав спустилась вниз и тоненьким звонким голосочком своим крикнула: «Я королёк! Я королёк!» – «Ты – наш король? – закричали все птицы в гневе. – Ты только хитростью и лукавством добилась того, что взлетела так высоко!» И вот положили другое условие: тот будет королем, кто глубже всех сумеет опуститься в недра земли. Как все засуетились! Широкогрудый гусь поспешно выбрался на берег; петух торопливо стал рыть в земле ямочку; даже утка и та попыталась сползти в какой-то ров, да ноги себе повредила и заковыляла поскорее к соседнему пруду. А безымянная птичка выискала себе маленькую норку, забралась в нее и опять своим тоненьким голоском стала кричать оттуда: «Я королёк! Я королёк!» – «Ты наш король?! – воскликнули птицы еще более гневно. – Неужели же ты думаешь, что добьешься этого своими хитростями!» И вот они решили задержать ее в той норе и, не выпуская, заморить голодом. Сова была посажена у норы сторожем: она должна была не выпускать оттуда плутоватую птицу под страхом смерти. Когда же завечерело, то птицы, от усиленного летанья ощущавшие большую усталость, отправились семьями на покой. Одна только сова осталась у норки и все смотрела внутрь ее своими большими круглыми глазами. Вот наконец и она утомилась и подумала: «Один-то глаз, уж конечно, мне можно закрыть; довольно и другого, чтобы уследить за маленьким злодеем!» И так закрыла сова один глаз и упорно смотрела другим в ту же нору. Птичка хотела было выйти оттуда и уж голову высунула, но сова ей тотчас же загородила дорогу – и головка опять спряталась. А сова опять один глаз открыла, а другой закрыла и думала так провести всю ночь. Но как-то раз, закрывая другой глаз; она позабыла открыть тот, что был закрыт, а как закрылись оба глаза, она и заснула. Маленькая птичка заметила это и тотчас выскользнула из норы.

С той поры сова не смеет птицам и на глаза показаться среди бела дня, а не то все птицы сейчас налетают на нее и начинают ее клевать. Летает она только по ночам и ненавидит мышей, которые роют в земле такие гадкие норы. И та маленькая птичка тоже не особенно охотно показывается, опасаясь того, что птицы ее изловят и что ей от них достанется. Она больше держится по изгородям, и когда видит себя в полной безопасности, тогда решается крикнуть: «Я королёк!» Так ее в шутку «корольком» и прозвали. Но никто так не был доволен тем, что не подчинился корольку, как жаворонок. Чуть только солнышко покажется, он уже начинает кругами взлетать вверх и все поет, все поет: «Какая радость! Какая сладость!» – пока серебристый голосок его не замрет в вышине.

Давно уж были рыбы недовольны, что в царстве их порядка нет. Никто не обращался к другому за советом, плыл, куда вздумается, пересекал путь тем, которые желали не разлучаться, либо загораживал им дорогу, и сильный нередко наносил слабому такой удар хвостом, что того далеко откидывало в сторону, а то и проглатывал его без всяких околичностей. «Как бы хорошо это было, – говорили между собою рыбы, – кабы у нас был король, который бы у нас судил суды правые». И порешили выбрать себе в повелители того, кто быстрее всех рассекает волны и потому может всегда оказать слабому помощь.

И вот они вытянулись в ряд у берега, и щука хвостом подала всем знак, по которому все и пустились плыть. Стрелою мчалась вперед всех щука, а с нею – селедка, пескарь, окунь, карп и другие многие. Плыла и камбала – и туда же думала, что достигнет цели.

Вдруг раздался общий крик: «Селедка всех обогнала!» – «Кто обогнал? – с досадою воскликнула плоская и тяжеловесная камбала, далеко отставшая от всех. – Кто-кто обогнал?» – «Селедка», – отвечали ей. «Ничтожная, голая селедка?! – воскликнула завистливая камбала. – Голая селедка?!» С той поры в наказание у завистливой камбалы и рот на сторону.