Рик Янси - Печать Соломона

Я рывком поднял Оп-девять на ноги и закинул его руку себе на плечо. Он застонал. Я вытащил его в коридор и чуть повернул корпус, чтобы целиться из CW3XD в больничную палату. Вот только никакой палаты уже не было, она превратилась в вихрь из вращающихся огненных колес. Что это было, я так и не понял.

По пути к лестнице мне пришлось остановиться. На нас покатилась волна черных извивающихся тварей величиной с мой кулак.

Скорпионы. Миллионы скорпионов с подрагивающими трехдюймовыми хвостами налетели на нас и полезли по щиколоткам к коленям. Я поволок Оп-девять через лавину этих мерзких членистоногих. Жала прокалывали брюки, и больно было ужасно, но я твердил себе, что они ненастоящие и, если не терять головы, мы обязательно выберемся.

Потом лавина расступилась, и скорпионы разбежались по щелям. Мы были уже на полпути к лестнице, и тут стены начали прогибаться. Они словно таяли, а на волнистой штукатурке проступили лица. Я увидел маму и Бернарда Сэмсона, дядю Фаррела и лорда Беннасио – всех, кто умер по моей вине. Они молчали, но в их глазах стояли печаль и боль преданных. Я опустил голову и продолжил путь.

Когда мы добрались до лестницы, оказалось, что ступенек больше нет. Мы стояли на краю черной бездны, и вниз, как струйки воды, утекал свет, а сзади на нас надвигалось что-то очень горячее. Волосы на затылке начали тлеть, во рту появился едкий привкус гари. Я со всей силы встряхнул Оп-девять и крикнул ему в ухо:

– Эй, сейчас самое время проснуться!

Но он не очнулся.

– Это сон, – забормотал я себе под нос. – Это все неправда.

Вернуться было нельзя, но и вперед идти – тоже. Мы стояли на краю бездны, а спину жгло все сильнее. Что-то подсказывало мне, что если я обернусь – нам конец. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

– Иди дальше. Иди. Иди, – приказал я себе, обхватил Оп-девять и прыгнул в бездну.

Мы кувыркались в непроглядной тьме, пока не грохнулись на пол у подножия лестницы.

В дверном проеме стояла переливающаяся золотым светом фигура ростом в десять футов. Демон больше не прикидывался ни моей мамой, ни мамой Майка, он предстал перед нами в своем истинном обличье. Лицо его было прекрасно, и эта красота не шла ни в какое сравнение с той, которой природа наделяет обычных людей. Только глазницы у него были пустые и черные, как бездна, через которую я пролетел со второго этажа, как будто кто-то вырвал или выжег его глаза.

– Мы уходим, – сказал я. – Дай пройти.

Демон не двигался. Я почувствовал, как что-то сжимается у меня в голове, и вспомнил, как Пеймон в пустыне поднял кулак и раздавил агента Берта, словно гроздь винограда.

А потом этот голос: «Принеси нам Печать».

Я пригнул голову, крепко зажмурился и бросился вперед. При этом тащил за собой Оп-девять и не переставая палил из CW3XD. Потом мне почудилось, будто я всей своей массой натягиваю какую-то мембрану, и вот мы прорвались сквозь демона прямо в ночь под ледяной ливень.

По замерзшей дорожке я доволок Оп-девять до «форда» и распахнул пассажирскую дверь. CW3XD я забросил на заднее сиденье, а Оп-девять усадил на пассажирское, сам обежал машину и сел за руль. В лобовое стекло врезалась глыба льда величиной с бейсбольный мяч, и по углам мгновенно разбежались тонкие трещины. Я дал задний ход, выжал газ и резко повернул руль вправо. Шины завизжали на мокром асфальте.

– Держитесь, Оп-девять! – крикнул я и погнал вперед.

На капот и крышу сыпались здоровенные куски льда, только теперь они горели, а по асфальту стучали большущие огненные капли. Я понятия не имел, куда пытаюсь прорваться, но был полон решимости добраться туда как можно быстрее.

К тому времени, когда я нашел федеральную трассу, меня так трясло, что на въезде я еле удержал «форд». Перед глазами все плыло от головной боли, но я неплохо различал черные и золотые струи огненного ливня. Колеса то и дело подпрыгивали на горящих осколках льда.

Это не было иллюзией, призванной свести меня с ума. Все было по-настоящему. Когда мы вырулили на полосы южного направления, я посмотрел налево, где все окрасилось в оранжево-черные цвета, и еще кое-где мигали красно-белые огни пожарных машин. В Чикаго полыхали пожары.

– Оп-девять! – крикнул я. – Оп-девять, очнитесь! Вы должны сказать мне, что делать дальше!

Оп-девять сидел, приложившись к окну головой, и глаза у него были закрыты, но я видел, что он дышит, так что хоть без сознания, но он был жив.

Трасса была пустой, и только изредка встречались машины, отбуксированные на аварийную полосу или те, что смыло с дороги огненным ливнем. Я разогнался до девяноста пяти миль в час и все пытался сформулировать хотя бы первый пункт плана, который поможет не то чтобы спасти положение, но хоть дожить до следующего дня.

Глянув в зеркало заднего вида, я увидел, что за нами летит клином стая каких-то упитанных тварей в остроконечных шапках. Я не сразу понял, что к чему, – не каждый же день видишь в зеркале заднего вида эскадрон гномов верхом на летучих мышах размером с ротвейлера. Причем эти гномы были вооружены пылающими мечами и копьями с огненными наконечниками.

Я утопил педаль газа и продолжал давить, пока не заболело колено. Старенький «таурус» весь затрясся, стрелка спидометра прыгнула до ста десяти и зависла.

Но я знал, что, даже если бы мы летели на X-30 со скоростью в шесть Махов, от этих мерзких тварей нам не уйти. Да, Оп-девять – АНП, он подчиняется только законам природы, но эти существа не подчинялись никаким законам вообще. Они появились до того, как были написаны все эти законы.

И теперь они кружили вокруг нас. Маленькие горящие стрелы ударялись в лобовое стекло, в капот, в крышу и взрывались, как петарды. Гномы-наездники улыбались, а с острых, дюйма в четыре длиной клыков летучих мышей капала густая, поблескивающая в свете фонарей слюна. Я изо всех сил старался удержать машину на шоссе и не врезаться в бетонное заграждение, отделявшее нас от полос северного направления.

Четыре гнома спрыгнули с мышей на крышу и принялись дубасить огненными топорами по лобовому стеклу. Иронические улыбочки словно приклеились к их рожам. За спиной тоже что-то трещало и хлопало, и я понял, что гномы высадились на багажник и начали обрабатывать заднее стекло. Горящие куски льда, как трассирующие снаряды, чертили в ночном небе красные и оранжевые полосы, врезались в трассу и выбивали из нее целые пласты бетона. Мы с ревом пронеслись мимо перевернутого автомобиля, затем миновали еще один, выгоревший дотла.

Я орал на Оп-девять, чтобы он проснулся. Орал на гномов с их летучими мышами, чтобы они отстали. Орал на себя за то, что посмотрел в глаза демона, а потом еще и за то, что не отдал кольцо Оп-девять, когда была такая возможность.